Евгения Празднова - СССР-2061: сборник ЭКСМО

То ли порапол перестал действовать, то ли организм сам по себе начал сдавать, но голова потяжелела. Мысли стали медленными и тягучими…

Тянулась в стакан коричневая струйка. Стакан был правильный… Видимо, завезенный из Союза на остров еще в Карибский кризис. И судя по одухотворенному лицу бармена — истинное сокровище, которое не достают из тайных мест для кого попало. Но они-то «кем попало» точно не были! Молодые лейтенанты были лучшими. Впрочем, это чувство естественно, когда тебе всего двадцать два года и ты еще не отучился коситься на новенькие звездочки на своих полевых погонах. На золотом шитье они смотрелись бы куда лучше, но и на не успевшем выгореть под жарким солнцем камуфляже выглядели убедительно и весомо!

— Мы с советскими товарищами всегда были братьями! Вы нас не оставили в беде и вернулись! — очень серьезно и на весьма неплохом русском сказал смуглый бармен, поставив рядом с полным стаканом три бокала и еще одну бутылку рома. Бутылка блестела черным пузатым боком и вообще выглядела крайне вызывающе. — И поэтому, компаньерос, нам надо выпить за дружбу! И за удачу в делах! — подмигнул кубинец, заметив, куда так внимательно смотрят молодые летчики. — Хотя такие блестящие офицеры просто обязаны ловить удачу за хвост! — и громко засмеялся, не забыв наполнить все емкости.

В местной жаре даже пятьдесят граммов алкоголя надежно кружили головы непривычных к выпивке лейтенантов. А уж взгляды кубинок, их белозубые улыбки… Нужна парням удача. Пусть солнце греет, а не обжигает, пусть только в баре и кружится голова. Это пройдет. Удача с нами — без нее местных курсантов не научить летать. Горячие, так и норовят вколотиться стеклянным лбом учебного «МиК-8» в белоснежный песок пляжей у полигона.

Начальство сидело далеко, да и не собиралось оно следить за подчиненными, искренне надеясь, что те — сознательные офицеры.

А ее звали Мария Мирабель Анчес Угальдиньо…

Майор, с трудом вырвавшись обратно в реальность, очумело потряс головой. Рядом что-то оглушительно взорвалось. Второй, третий раз… Боекомплект рвется. Странно, сразу не сдетонировал. Или это пули из гильз вышибает от жара?..

Гадать о причинах смысла нет. Вот тихонько порадоваться, что до сих пор не пришибло осколком, — это можно. Тело пронзило болью. Пилот заскрипел зубами, в бессильной злости царапая правой рукой камни. Это же надо, так подловили! Ни встать, ни сесть…

Наверное, местная фауна от грохота расползлась подальше. Собственно, змей и всякой паукообразной дряни в здешних горах немного. Не то, что в памятном заливе острова Свободы. Поначалу жутковато было купаться у авиабазы, потом привык. Удачной та командировка вышла… Конечно, пришлось кабину долго отмывать — похмельному организму конвертера высший пилотаж плохо давался. Но выкрутил. И даже кого-то из новоявленных червяков-гусанос накрыл удачно… На учебный «конверт» блоки вооружения не подвешивались в принципе. Технари бомбы прямиком из грузового отсека спихивали — аж экзоскелеты парней гидравликой плескали! Кто же знал, что пиндосам взбредет Залив Свиней творчески переосмысливать и воплощать в утроенном размере? Да еще и ранним утром июньского воскресенья… Не работает это против нас. Даже если высадка в темноте и под прикрытием атомных авианосцев. Вот и получили не захваченный остров, а пляж, забитый горелыми десантными ботами-«подушечниками»…

…Коротко прогрохотало в последний раз, и канонада прекратилась. Тишина. Даже пламя не трещит горелой пластмассой. Нажралось наконец. В сторону погибших Смолин старался не смотреть. Так-то смерть видеть доводилось часто — в авиации потери случаются и без участия противника. Да и штурмовать довелось не только над океаном. Но с этим экипажем майор летал четвертый год…

Окружающие вершины презрительно взирали на скорчившегося у обугленных обломков человека в ярко-оранжевом комбинезоне. Надо же, про океан вспомнил! Памир кругом. Белизна снегов, серость камней, радужность лишайников.

Майор больше всего любил зеленый. Скорее даже цвет молодой листвы. Апрельско-майской юной листвы, еще не потерявшей яркость от жары…

— Папа! Папа, вставай! Опоздаем ведь! Точно-точно опоздаем!

Обычно в отпуске майор валялся в постели до последнего — отсыпался впрок. На службе ведь то полеты, то тревоги, то матчасть, то молодежь обучать. Хорошо хоть боевых вылетов сейчас нет.

Но сегодня выспаться не получилось. Топочут, на постель лезут, сопят — Лешка за двоих старается. Ему и пяти еще нет, но парень сознательный. Получив с вечера задачу, исполняет с рвением.

— Пап, доброе утро! — Мигель остался у двери. Старший сын пошел характером в деда — на удивление неторопливый и обстоятельный. Уже и профессию выбрал — в снайперы примеряется. А что, усидчивости на троих хватит. Если бы еще неинтересные уроки не прогуливал — скучно, мол.

— И вам привет, сыновья! — Смолин подхватил смеющегося Лешку, поставил у кровати. — Так, бойцы невидимого фронта, а вы сами готовы?

— Так точно, товарищ отец! — мгновенно посерьезнев, кивнул младший, только в глазах чертенята так и прыгают. — Даже товарищ мама почти готова! Только ты все спишь и спишь!

С улицы донеслись нестройные звуки. Дворик коттеджа выходил в тылы центрального проспекта, где перед большинством праздников оркестры проводили предполетное слаживание и прочие шлифовки сыгранности. Захочешь — не проспишь!

— Двадцать первый век скоро кончится, а они будто при феодализме выдувают — никакого прогресса!

А вот и мама пришла. Стоит, улыбается.

— Все бы тебе бурчать и возмущаться!

— Привет, Маша-Мирабель…

А за распахнутыми окнами зелень листвы и багрянец флагов. «Пограничные цвета!» — гордо говорил дед, сорок лет отдавший службе. В пограничные вплетался золотой — буквы на полотнищах.

…На молодого майора, что шел в общей колонне, оглядывались часто. И не только из-за ослепительно красивой смуглой женщины рядом. Награды на летнем кителе, нового образца, с воротником-стойкой, тоже взгляд приковывали. «Плайя-Хирон» и Боевое Красное Знамя за Кубу. Орден Мужества — за испытания «ноль двенадцатого». До «Козы» — Космознака — всего двух подъемов в космос не хватило…

— Мир! Труд! Май! — лихо прочел Лешка, с комфортом восседавший на плечах у папы. — По-бе…

— Победа! — подсказал Мигель.

Что на это раз вырвало из полудремы, майор понял, лишь полностью отключив акустическую защиту шлема. Кто-то летал рядом. Маленький, но шумный. Напротив Смолина, метрах в десяти, на камни сели две пестрые птицы. С голубя примерно, синие, с рыжинкой на крыльях. Еще тактический номер на бок — и полная копия «конверта». Только пернатая и шумная. Улары, что ли? Майор с трудом вспомнил единственное название, которое зацепилось в памяти. Нет, вряд ли. Улары, они толстенькие, упитанные. Ладно, пусть будут сойками. Памирскими. Синие, надо же. Прямо удача воплощенная…