Тим Леббон - Конг: Остров Черепа

Увидев, что Конг отвлекся, Череп Дьявола немедленно воспользовался моментом. Несмотря на ужасные раны, он поднялся и бросился к гигантской горилле.

Конрад посмотрел на катер. Суденышко вновь приблизилось к берегу, на палубе все еще возились с пулеметом – Марло с трудом вставил конец новой ленты в приемник, а Релес дважды стукнул большим молотком, вбивая ленту дальше. Над болотом запрыгало эхо.

Пауза – и Релес снова открыл огонь.

Пули ударили в бегущего ящера, отбросив его назад и сбив с ног. Шкура монстра украсилась новыми ранами – наконец-то стрельба возымела эффект. Чудище забилось в болоте, пытаясь уйти от шквального огня, но только подставило под пули другой бок. Релес оказался хорошим стрелком – лишь несколько пуль легли мимо цели. Конрад чувствовал, что ящеру очень хочется уйти из-под обстрела: битва с Конгом представлялась ему намного выгоднее.

Конг воспользовался беспомощностью врага. Двумя гигантскими шагами он достиг воды, наклонился и погрузил руку в море.

Пораженному, перепуганному Конраду не оставалось ничего иного – только стоять и смотреть.

Стрельба стихла. За штурвал катера встал Марло. Развернув судно, он повел его к берегу, поближе к Конраду – тот остановился по пояс в воде и, если бы Черепу Дьявола вздумалось напасть на него, оказался бы совершенно беспомощен и беззащитен.

Но Конрад никак не мог заставить себя сдвинуться с места.

Конг поднял из воды сжатую в кулак руку, выпрямился в полный рост, раскрыл ладонь и уставился на то, что в ней лежало.

«Уивер, – подумал Конрад. – Пожалуйста, пусть это будет Уивер. И пусть ему не придет в голову сожрать ее».

Фигурка на ладони точно заворожила Конга. Из-за его огромного роста Уивер снизу было не разглядеть. Конрад различил только какое-то движение – может быть, она подняла руку или взмахнула мокрыми волосами, перекатываясь на бок. Конг поднес ладонь ближе к глазам, и весь остальной мир словно утратил для него всякое значение.

Оставленный без внимания мир немедленно отомстил ему за это.

Злобно визжа, Череп Дьявола помчался к Конгу. Он обливался кровью, но многочисленные пулевые раны, казалось, только придавали ему сил. Боль и ярость гнали его вперед.

Конг осторожно сомкнул кулак, встал в полный рост и побежал навстречу приближающемуся врагу.

Перед самым столкновением ящер поднялся на дыбы и раскрыл пасть, готовясь пустить в ход клыки. Огромный хвост взвился в воздух, чтобы нанести удар.

Но у Конга были другие планы. Широко замахнувшись, он всадил кулак прямо чудищу в пасть, поднажал плечом и навалился всем весом, проталкивая кулак дальше, глубже в глотку, пока его рука не погрузилась в утробу чудовищной твари по самый бицепс.

Тогда Конг резко выдернул сжатую в кулак руку – сплошь в глубоких царапинах от клыков монстра – и победно взревел.

Череп Дьявола покачнулся, из пасти его хлынула кровь. Зловещий огонек в его глазах угас, ящер тяжко опустился в болото, испустил последний рокочущий вздох и замер.

Наступившая тишина оглушала. Минуту Конг, тяжело дыша, глядел на поверженного врага. Пихнул труп ногой – раз, другой, – проверяя, не притворяется ли ящер.

Но Череп Дьявола был мертв.

Плечи Конга расслабленно опустились. Переступив через огромную мертвую тушу, он подошел к Конраду.

Тот едва сдержался, чтобы не отступить. Конечно, отступать было бы бессмысленно, однако инстинкт – тот самый, что заставляет закрыть голову руками, когда сверху рушится небоскреб – гнал назад. Краем глаза Конрад видел катер, покачивавшийся на воде в пятидесяти футах от него, и понимал, что остальные наблюдают за Конгом и за ним.

Но Конрад не стал смотреть, что там, на борту. Он не мог оторвать глаз от исполинского зверя, оказавшегося совсем близко.

С громким всплеском, взбаламутив все болото вокруг, Конг присел на колени, опустил на землю окровавленный кулак и разомкнул пальцы. На ладони лежала Уивер, невредимая и в полном сознании. Шерсть, покрывавшая руку Конга, слиплась от крови и слизи из утробы ящера, с пальцев капала кровь, но на Уивер не было видно ни царапинки. Конг осторожно наклонил ладонь. Съехав на землю, Уивер со стоном села. Она промокла насквозь, после холодной морской воды ее била дрожь, но в глазах ее не было ни намека на испуг. Рука Уивер легла на ладонь Конга. Тот поднялся, высвобождаясь, но она задержала его – всего на миг.

Конг встал, и оба они оказались в его тени. Возможно, навсегда. Он смотрел на них, а они – на него. На миг – самый долгий миг в жизни Конрада – их взгляды встретились. Конг развернулся и, прихрамывая, слегка пошатываясь, двинулся прочь. Его огромное тело было покрыто свежими ранами и старыми, не заросшими шерстью шрамами – памятью о загадочных битвах прошлого. С кем ему довелось драться? Не оставил ли некоторые из этих шрамов ящер, чье мертвое тело теперь покоилось среди топи?

Они и представить себе не могли, сколько лет Конгу и в сколь древних сражениях он мог участвовать. Этому суждено было остаться тайной навсегда – как и истории любого бога или легендарного короля.

Конрад подбежал к Уивер и подал ей руку, помогая встать. Ни один из них не произнес ни слова. Слова были неуместны.

В молчании они провожали взглядами Конга, в тучах брызг шлепавшего по болоту к опушке джунглей. Уивер высвободила руку, открыла кофр, вытащила камеру, проверила ее, протерла линзы, навела на Конга…

Невдалеке от деревьев он остановился и обернулся к ним на прощание.

«Интересно, что у него в голове? – подумал Конрад. – Может, мы для него так же удивительны, как он для нас?» Скорее всего, это было не так. Конг был самым удивительным существом планеты – неважно, знают о нем люди или нет.

Уивер опустила камеру, так и не сделав снимок.

– А как же Пулитцеровская премия? – спросил Конрад.

– Наверное, есть вещи, которым лучше остаться мифами, – ответила Уивер, повторяя его собственные мысли.

Ее голос дрожал. Он снова крепко сжал ее руку в своей, и это прикосновение ободрило их обоих.

Конг уходил в джунгли. Деревья словно расступались перед ним, смыкаясь за его спиной. Какое-то время по их вершинам можно было проследить путь короля острова, потом все замерло, но Конрад и Уивер все смотрели и смотрели ему вслед. Двинуться с места означило уйти, отправиться дальше, а им, несмотря на все пережитое, отчаянно не хотелось расставаться с чудом.

Чуть позже, покинув устье реки, они вышли в открытый океан. Катер едва ли годился для этого, но вполне держался на плаву. Пассажиры откачивали воду, сменяя друг друга у ручной помпы, а Марло гордо стоял за штурвалом. У него был вид человека, идущего навстречу чуду и оставляющего многие чудеса позади. «Он всегда будет жить в двух мирах, – подумала Уивер. – И мы все, наверное, тоже».