Владимир Колотенко - Дети света

- Мне кажется, - сказала Ирина, - ты просто мстишь таким как эти ваши Валерочки и Переметчики, как...

Жора оборвал ее:

- Я не мщу, я лечу, милая. Я же доктор! Я лечу этот мир от жадных жлобов! Всего только! Только и всего!

Цари и царицы, короли и королевы, их любовницы и любовники, жрецы и полководцы, величественные князья, графы, дворяне и масоны, принцы и принцессы, выдающиеся актеры и музыканты, писатели и поэты, художники и скульпторы... Неповторимая плеяда... Сливки всех времен и народов... Нам невероятно трудно было удержаться от того, чтобы не перемыть им все кости.

Их гениальные гены не могли не сработать на совершенство! Разве не об этом мечтали народы мира миллионолетиями, ожидая мессию?!

- Мессию? - спрашивает Лена.

- Конечно! Пришло время новых мессий, - говорю я.

- «Какое время на дворе, - говорит Лена, - таков мессия».

- Время «Ч», - говорю я и добавляю: - na-4-a-lo-na-4-al. По слогам.

Разве мы не могли рассчитывать на успех?!

- Ты мне так и не ответил, - говорит Лена.

Она спросила, не могла ли наша Тина стать новым мессией.

- А как же, - говорю я, - конечно, едем! Идём...

Мы спешили на последнюю электричку.

Тинка - мессия?!!

Это ж сколько дури может быть в светлой голове?!

Или что?..

Или...

А что!..

Вова! Wow!.. Вот это - да!

Итак, споря до хрипоты, мы выбрали самые бесспорные пары. Я хочу их назвать. Первая: Эхнатон - Нефертити.

- Ты уже их называл, - говорит Лена.

- Да. Против них никаких возражений не было, и машина тоже дала им зеленый свет. Надо сказать, что несмотря на то, что программа выбора пар была давно нами принята, мы, тем не менее, давали себе право оспаривать действия машины. Все-таки мы - люди! Мы ведь творцы не только будущего, но и самих этих самых умных машин! Так неужели мы не можем позволить себе то, что принадлежит нам по праву? И мы позволяли. Споры были по каждому поводу, по каждому пуку. Так мы заменили Хаммурапи на Македонского, почти без спора. Так каждый из нас - творцов - пытался вставить в число первых пар своего любимчика. Жора, как всегда, носился со своей Нефертити, которая шла вне всяких конкурсов. Поэтому он был абсолютно спокоен. Правда, когда ему стало не о чем беспокоиться, время от времени он произносил свое:

- Не забудьте мою Наталью... Моих Наталий, - добавил он.

- Какую? - спрашивали все хором.

- Портман, какую же еще? - смеясь, отвечал Жора.

Помолчал и затем добавил:

- Уитни... И Уитни... И, конечно, Уитни... Затем Тэтчер...

Все, кто был рядом с Жорой, скандировали имена его предполагаемых пассий.

- Да, - соглашался Жора, - и Гончарову, Андрейченко, и... Милу Йовович. Вы видели ее губы! А ноги?! Мы же с ней одной крови...

- Лучшие мужчины Вселенной, - произнесла Рада, - предлагали ей...

- Вы же знаете, что лучший из лучших - это я, - перебил ее Жора.

- Да уж...

- Вы забыли еще и Наталью Кемпбелл, - подсказал Жора.

- Наоми, - поправил Стас.

- Наоми или Натали - не все ли равно, - улыбнулся Жора, - и еще, пожалуйста, Диану принцессу, если можно... И Леночку Великанову. Пожалуйста. Да! И Настю, и Настю!

- Заворотнюк?

Жора поморщился.

- Почему нет? У нее же...

- Нет, - отрезал Жора. - Ну, понимаешь, нет в ней... Ну, знаешь, пустышка... Не бриллиант, подделка, даже не хрусталь, бутылочное стекло...

- Значит, Вертинскую?

- И Волочкову! Без Насти наш мир будет не полон.

Мы поймали ее...

- У меня уже есть мой маленький клон, - улыбнулась она.

Я не видел такой обворожительной улыбки.

- Дочь - это дочь, - сказал Жора, - но миру нужен твой клон. Пойми, без тебя будущее не может быть совершенным.

Мы сидели в гримерке театра, и Жора читал Насте лекцию о Пирамиде. Я не слышал ничего интереснее!..

- Это будет мир без бед и тупиц, без власти денег и голода. И твои гены, как Аполлоны, будут держать Небо, пришедшее к нам на землю...

Цветов было столько, что гримерка казалась клумбой.

- Красивая сказка, - сказала Настя и поведала нам историю борьбы за совершенство.

Мы знали эту историю из газет: Москва, Большой театр, балет, засилье зависти... Ее разочаровали мужчины.

- Знаете, - сказала Настя, - среди них я не встретила ни одного, кто мог бы достойно нести звание мужчины. Ни одного, представляете! Все они были мущинами через «щ», да - морщинами. Даже стоя передо мной во весь рост на мешках с деньгами и даже встав на цыпочки, чтобы выглядеть знатными и могучими, они едва доставали мне до щиколоток. И чтобы заглянуть мне в глаза, им приходилось надувать свои щеки и пуза и надутыми прыгать передо мной, как воздушным шарикам, в попытке подняться до моей высоты. Это было жалкое зрелище, отвратительное... Щемящее чувство досады долго не покидало меня. После общения с такими хотелось побыстрей принять душ... Соскрести с себя их липкое присутствие, отмыться... Я сожалела и о том, что разговаривая с ними, не надевала противогаз.

- Я тебя понимаю, - сказал Жора.

- Мне трудно это понять, - сказала Настя, - ведь этому нет объяснения...

- Мне трудно заставить тебя поверить, но без тебя Пирамида...

Насте некуда было бежать.

- Хорошо, - согласилась Настя, - что мне нужно делать?

- Хм! - хмыкнул Жора, - танцевать. А что ты еще умеешь?

- Танцевать?!!

- А что ты еще умеешь?

- Поливать цветы, вышивать крестиком, люблю любить...

- Танцевать, - повторил Жора.

- Это все?!!

Жора улыбался.

- И еще мне, знаете, нужна гарантия...

- С этим - к Богу, - сказал Жора, - а это - тебе, - и протянул Насте нашу белую розу.

В уголках ее глаз тут же вызрели бусинки слез. И она стала просто таращить свои благодарные глаза на Жору, пока слезы не потекли черными ручейками по ее щекам... И она, уже не сдерживая себя, разрыдалась у нас на глазах, размазывая ладошками смытую краску по пунцовым щекам.

И мы снова вернулись к своим баранам. Жоре туго пришлось, но он с радостью дарил нам своих претенденток на звание «мисс Совершенство».

Когда страсти немного поулеглись, Жора, с карандашом в руке, казалось, изучавший какую-то научную статью, вдруг оторвал глаза от журнала, внимательно посмотрел на Юру, затем на Тамару, затем, выдержав паузу, направил указательный палец своей правой руки Стасу в грудь.

- И помнишь, - произнёс он, - мы вчера с тобой...

- Я помню, - сказал Стас, кивнув, - Чурикову.

- Да, Чурикову, - кивнул в такт Стасу Жора, - именно!

- Чурикову?..

- Чурикову?..

- Чурикову?..

- Чурикову?..

Это «Чурикову?..», словно снежная лавина, неслось на Жору со всех сторон. Наконец, воцарилась тишина, которая ждала Жориного ответа.

- Инну?.. - не удержалась и Инна.

Тишина просто царапала наши души.

А Жора уже сидел на своем стуле-вертушке и, казалось, вчитывался в какой-то текст на той же странице того же «Nature». С карандашом в руке. Затем, привычно дернув скальпом и улыбнувшись произнес: