Владимир Колотенко - Верю, чтобы познать

- Могу себе представить, - говорит Лена.

- Не можешь!.. Никто не может!.. И мы не могли. Если бы мы хоть одной клеточкой знали все то, что нам уготовила жизнь. К тому времени мы, правда, еще ничего не сделали, мы только вышли на рубежи великих преобразований. Наши планы величественных побед над природой влекли нас в бездну неизведанного, но устоять перед этим мы были уже не в силах.

Я уже говорил, что мы встали перед выбором - кто первый? Кто-то всегда должен быть первым. Как Гагарин в космосе или Америго Веспуччи в Америке. Хотя кто знает, сколько их было до Гагарина и до Веспуччи? Начать с себя у нас не хватило мужества - что потом с собой делать? Тут и так не знаешь, куда себя девать, а если появится твой двойник - кровь родная - как быть с ним?

- У нас где-то должен быть Брежнев, - сказал Жора, - мы же брали когда-то его клеточки, кровь на даче, мочу... Ты помнишь? Они сохранились?

Я помнил. Они сохранились.

- Этого пердуна не жалко! Ты не против?

Мы не осмелились пустить в рост ни Ленина (хотя близилось 22 апреля), ни Маркса, ни Энгельса, ни Наполеона или Рамзеса. Ленин - первый из мертвых! Это не совсем укладывалось в голове. Это - как воскрешение Лазаря! Если не Самого Иисуса! Что-то мешало принять такое решение.

Честь перешагнуть Рубикон эпох досталась какому-то африканцу, эфиопу или конголезцу, курчавый локон которого попал к нам совершенно случайно. Выбор пал на бывшего олимпийского чемпиона Абебе Бикилу, кажется, так его звали, приехавшего в университет Патриса Лумумбы по каким-то делам. Этот случай и помог нам определиться в выборе. Мы разговорились в буфете, Жора пригласил его к нам в подвал и за чашечкой кофе с коньяком вытряс из него все подробности его физической подготовки к Олимпийским играм. Мы никогда не упускали случая раздобыть какое-нибудь «know how» от неординарной личности, и вот этот случай представился. Вместе с подробностями мы раздобыли и немного курчавых его волос. Жора не жалел коньяка, и когда Бикила хорошенько набрался, нам не составляло труда выдернуть пару-тройку волос с его головы. Для нас с Жорой этот ритуал стал традицией. Чего только мы не напридумывали, чтобы заполучить клеточки людей выдающихся, замечательных, необычных!.. Вот мы и взяли этого абиссинца...

- Эфиопа.

- Ну да, чемпиона. Он стал нашим пробным камнем, вернее, первым блином. Важно было рассчитать время и дату предстоящих родов. Нам нужен был плод, рожденный в Овне, поскольку...

- В чем-чем рожденный? - не поняла Лена.

- В Овне.

- Извини, мне послышалось в...

- Нет, в Овне.

- Почему в Овне?

- Это неважно.

И были роды, и был первый крик...

- Это был гетерогенный геном, сложный, смешанный?

- Нет. Это была линия, чистая как слеза.

- Никаких разбавлений?

- Господи, какие это были роды! Наша искусственная матка...

- Матка? Это еще что за чудо?

- Истинное чудо! Да! Мы прозвали ее Милашкой. Никакие Азы не могли теперь с ней сравниться!

Созданием искусственных плаценты и матки мы убили не одного из зайцев. Во-первых, мы напрочь избавились от всех чисто женских проблем. Ни охов, ни ахов, ни токсикозов беременных, ни кесаревых сечений, ни преждевременных родов! Ничего этого не было и в помине. Одним махом решались и все этические проблемы. Вскоре это был обыкновенный конвейер по производству младенцев. С рождением каждого такого бутуза пуповина перерезалась, как ленточка при спуске на воду нового судна. Большому кораблю - большое плавание. Мы были уверены, что скоро наш флот, расплываясь по морю жизни, покорит и преобразует весь мир.

Вообще-то, надо сказать, что наша разработка достойна высочайшей оценки мировой научной общественностью не меньше, чем пересадка сердца или, скажем, открытие ДНК. Легко себе представить перспективы ее применения!

Нам тогда здорово помог Стас. Он специально прилетел из Голландии и привез с собой целые узлы для «Милашки». У себя в Голландии он открыл производство искусственных органов: почек, печени, сердца и, кажется, даже глаз. Теперь это крупнейший в мире бизнес. Стас сколотил неплохой капитал и вошел в первую десятку самых богатых людей Европы. Но у него остался комплекс вины перед нашим прошлым, потому-то он так старательно и занимался «Милашкой». Нельзя сказать, что он стал садомазохистом, этаким самоедом, нет, но всегда откликался на наши предложения и просьбы. Совсем скоро, пройдет пара-тройка лет, и его «Милашка» завоюет мировой рынок. Ведь грядет эра обновления человечества.

- Ты хочешь сказать, что спрос на ваших «Милашек» будет такой же, как на холодильники и стиральные машины?

- Как на тишину.

Эти «Милашки» (Голландия, фирма «Филлипс») работали с большим напряжением, и, надо признать их надежность, без особых сбоев. Только однажды, когда Стас попытался совместить несовместимое (смешать, кажется, гены кита с митохондриальной ДНК Венеры Милосской), электроника матки дала первый сбой. На секунду, на миг, но работу пришлось прекратить. «Задача неразрешима» - сказала машина, и нам пришлось призадуматься: в чем все-таки дело? Вообще нужно сказать, что с этой «митохондриальной Евой», о которой трубит теперь весь мир, есть проблемы. Интересно, конечно, узнать, когда и как человек появился, но у нас ведь другая задача. Распыляться нельзя. Но нельзя запретить и Стасу удовлетворять свое любопытство. Пожалуйста! Только не задавай неразрешимых задач!

Вскоре мы настолько упростили устройство искусственных маток, что их можно было носить в кармане. Карманный родильный дом.

- Не могу представить себе...

- Я шучу, я конечно, шучу. Мы наладили их серийное производство, и теперь они метали нам детенышей, как рыба икру. Два часа и ребенок готов.

- Два часа?

- Ну, не два и не три, но не девять месяцев, а гораздо быстрее.

- Сколько?..

- А затем - как у всех, как у всех настоящих людей - детство, юность, отрочество, зрелость... Старость не входила в наши планы, старость и смерть. Если требовалось, так сказать, убыстрить сотворение кого-нибудь из наших малышей, мы это делали, клюкая пультом, не вставая с дивана. В большинстве случаев качество было гарантировано. Хотя были и сбои. Как в любом большом деле. Это была проба пера, но пера Бога, которым Он высекал на каменной тверди новых скрижалей Слова Новой жизни, Новый декалог, Сверхновый завет.

Промахи в расчетах обнаруживались Лешей Комановым на начальных этапах развития эмбриона. Этот молчун был у нас фильтром. Слова для него так мало значили, что он очень редко впускал их в царство своей тишины. Зато безошибочно находил брак. Плод тут же изымался из серии и шел на переработку, а в дальнейшем использовался как исходный материал для будущих серий. Абсолютная бездуховность? Наверное. Ведь каждая клеточка уродца несла в себе частичку всевселенской души. Но я бы не называл это ни богохульством, ни святотатством - таков очередной виток развития человечества, нашей цивилизации, передовых технологий. В этом бурном потоке современной прагматической мысли нет места всяким там жалостям и сюсюканьям.