Владимир Колотенко - Верю, чтобы познать
- Название:Верю, чтобы познать
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Колотенко - Верю, чтобы познать краткое содержание
) путём клонирования известных исторических личностей (
…) и наших современников.
Георгий Чуич
главный герой
Второе пришествие
Клонированный Иисус – рукотворный бог – в назидание своим создателям, отважившимся замахнуться на Божий промысел, организует распятие Жоры и его казнь на костре усилиями тех, кого удалось клонировать.
Наследница фараонов и поэт божьей милостью,
предлагает свой Путь спасения человечества – Слово!
Ведь в Начале Всего было Слово! Её стихи – гимн совершенству! К тому же, Тина - посвящённая и «продвинутая», несущая в своём геноме сакральные знания шумеров и вавилонян, предлагает «спасительный Ковчег» - совершенствование сознания, позволяющий оглохшему и ослеплённому «достижениями» нашей цивилизации человечеству, пересечь границы непознанного и постичь тайны богов…
Её дочь,
, – зачаток новой расы людей…
Ей - и карты в руки…
Верю, чтобы познать - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Я не рискнул спорить с ним и кивнул, мол, валяй.
- История такая, - сказал он и упал в кресло.
Юра долго устраивался поудобнее, давая мне знать, что рассказ будет длинным, и мне понадобится набраться терпения, чтобы дослушать его до конца. Я растянулся во весь рост на диване.
- Некий пасечник, - начал он.
- Пасечник?!
Я аж подпрыгнул в кресле: пасечник, пчеловод!
- Да, - сказал он, - пасечник, а что?
Я был поражен, ошеломлен, ошарашен - надо же! Я был невероятно горд за нашу «Шныру», ведь она предсказала мне встречу с Юрой-пчеловодом. Уже было ясно, что он никакой не пчеловод, и его рассказ о каком-то пасечнике меня развеселил.
- Да нет, ничего... рассказывай, - сказал я.
Юра посмотрел на меня внимательно и продолжил:
- Так вот, этот самый пасечник, мужик лет тридцати трех, известный среди друзей, как человек благонадежный, беспримерно добрый, а в чем-то даже робкий и милый, совершил поступок...
Затем Юра на едином дыхании рассказал историю... Нечто страшное...
Я был потрясен. Мы сидели в тишине и молчали.
- Так вот, - сказал он в заключение, - они...
- Ясно, ясно, - остановил его я, - можешь не продолжать.
- Они расстреливали его в упор, как затравленного волка, сделали из него решето...
- Да, это ясно.
- Он умер улыбаясь...
- Да-да...
- Словно счастье вернулось к нему.
Я выждал секунду, а затем сказал:
- Ты никогда не был счастлив, ты просто не знаешь, зачем тебе жизнь...
- При чем тут я?
- Ты же про себя рассказал всю эту историю.
Юра помолчал, затем произнес:
- Я знал, что ты догадаешься. Вот только жив... И правда - зачем?
В наступившей тишине слышно было, как за окном пукали рассыпающиеся звездным дождем разноцветные шарики праздничного фейерверка, один за одним, один за одним...
- Извини, - сказал я, - я сначала не догадался...
- Страна, пренебрегающая интеллектом своего народа сегодня, - заключил Юра, - завтра будет мыть клозеты соседа. Всегда было так. Ведь до сих пор так и не находят пророка в своем отечестве...
Глава 29
Какое-то время мы молчали, потом он снова заговорил.
- Я тоже был близок к сумасшествию, - сказал он, - ведь если бы не случай... К счастью, мне удалось вырваться из страны, пришлось переквалифицироваться. Я не жалею. Я узнал другую среду, другие традиции и обычаи, другие правила жизни и игры, которую люди ведут непрестанно. От чего-то пришлось отказаться, но люди меня ничем не удивили - они везде одинаковые. Помнишь, мы в нашей бане проводили мальчишники, даже вели протоколы заседаний. Это была хорошая школа, ключевые моменты бытия мы понимали правильно: продолжение рода, еда, творчество. И все нанизано на стержень удовольствия. Вне зависимости от того, кто ты - араб или негр, коммунист или мусульманин.
- Помню, помню, - сказал я, - как же, как же...
Но он не слышал меня.
- И все же навыки, которые ты получаешь в молодые годы, во многом определяют твою судьбу, верно?
Я кивнул и не стал оспаривать его постулаты насчет стержня удовольствия и линии судьбы, я просто слушал и выжидал момент, когда он хоть словом обмолвиться о своей карманной лаборатории - невзрачном черном кейсе, который он все время таскал с собой. Портфель словно был приклеен к руке. Он как-то сказал, кивнув на него, что без него он, как без рук. Может быть, там минивинтовка с оптическим прицелом, спросил я. Он только хмыкнул. Теперь этот черный ящик лежал на соседнем кресле и отвлекал мое внимание. Мне все время чудилось, что он вот-вот откроется и из него выпрыгнет какой-нибудь современный джин. От Юрки всего можно было ожидать, хотя он и не был фокусником.
Я пил кофе, чашка за чашкой, и курил, сигарета за сигаретой. Я все ждал и ждал этой самой минуты появления чуда, но он говорил о земных проблемах, разные страны, какие-то немыслимые профессии (в Каннах, например, он собирал цветы жасмина, за что получал до двадцати франков за смену), изучал языки (японский так и не выучил) и даже какое-то время работал в цирке. Я вздохнул с облегчением, когда он из Китая перебрался в Европу, это случилось два года тому назад, и с тех пор, живя в Париже, мог позволить себе вылетать в другие страны только по собственному желанию, у него теперь был выбор.
- Ты в Париже живешь?!
Я был ошеломлен.
- Почему ты так удивляешься?
Я не удержался, чтобы не рассказать, как всего месяц тому назад, я бродил с Аней по Елисейским полям, как мы с нею путешествовали на автомобиле в Монако, были даже в Ницце и Каннах, и теперь я знаком даже с принцем Альбертом.
- С князем, - поправил он.
- Ну да - теперь, с князем.
- Я знаю, - сказал он, не меняя выражения лица.
А я потерял дар речи: как так «я знаю»! Я налил себе коньяку и сделал глоток.
- Ну-ка, ну-ка, - сказал я, встав и усаживаясь поудобнее на диване, - давай, рассказывай.
То, о чем он рассказал, меня поразило. Он давно поселился в Париже, и однажды, случайно, встретив Аню, ей не признался. На протяжении этих лет время от времени приходил в кабаре, чтобы видеть ее и, как он признался, наслаждаться ее обществом, разумеется, инкогнито, в парике и с усами, предаваясь ностальгии по прошлому.
- Почему же не подошел?
Никто бы не удержался и не смог сформулировать вопрос по-другому, но он не собирался на него отвечать. Он снова пропал в воспоминаниях, и мне уже трудно было следить за нитью его рассказа. А у него, так во всяком случае я определил, полетели тормоза, он не мог остановиться, его несло, как ту щепку с муравьем, которого он когда-то спас, и я старался помочь ему тем, что всем своим видом изображал внимательного слушателя. Я понимал: он никому так подробно не рассказывал о себе, а во мне он нашел того, перед кем можно было раскрыть хоть какие-то карты. Мне подумалось, что о его похождениях можно было бы написать роман. Мелькнула мысль и о возможном курсе психотерапии. У него и язык, и руки просто чесались. Минута, та злополучная минута в тот вечер так и не наступила. Жалея его, я так и не получил ответ на свой главный вопрос: чем ты живешь? К тому же и джин остался сидеть в своем кейсе. Мы снова ночевали в моем номере, а наутро пошли просто бродить по городу. И я, и он как-то попритихли, поуспокоились, как-то вдруг спало напряжение, и между нами установилась прежняя теплая и доверительная атмосфера. Мы поздно проснулись и поздно позавтракали, настроение было прекрасное, теперь мы брели, не зная куда, затем присели на камни. Он сам начал свое повествование. Он прочитал мне красивую, умную, строгую с приведением конкретного фактического материала лекцию о смерти.
- Я изучил самые знаменитые смерти - фараонов, царей... Александра, Цезаря, Тутанхамона, многих вождей, Ленина, Сталина... Ромео и Джульетты и Ивана Ильича, да, многих... Я добрался даже до Лазаря и до Самого Иисуса Христа. Это были прекрасные годы познания жизни. И смерти, конечно. Стремление познавать - наиудивительнейшая черта человека. Если ты любопытен к жизни, тебе никогда не будет скучно, и она никогда тебе не надоест. Мне надоело...
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: