Владимир Колотенко - Хромосома Христа

– И они вырастили мышонка?..

Симонян рассказывал так, будто сам был участником экспериментов.

– А что случилось с пиявками?..

В тот вечер Жора был вне себя от услышанного. Мы уже проехали Кольцевую, мне казалось, он спал, полагаясь на то, что в нужный момент я его разбужу. Вдруг он резко повернулся ко мне и, подняв указательным пальцем шапку, посмотрел мне в глаза.

– Ты действительно что-то там скрестил, черепаху с дубом или корову с клевером?..

Я как раз думал о своих клеточках.

– Ты читаешь мои мысли?

– Да. Ты уверен?

Я не знал, зачем он это спросил. Жора, судя по всему, так и не смог поверить, что наш пациент выжил благодаря инъекции липосом, содержащих фрагменты генов секвойи. Или той швейцарской ели.

– Ты уверен, – снова спросил он, – что все достоверно?..

– Об этом писали и “Nature”, и “Science”.

– Мало ли, – хмыкнул Жора, – я не все успеваю читать, да и не очень-то верю написанному. И ты же знаешь: я даже Чехова…

– Знаю, – сказал я, – не всего прочитал.

Жора кивнул.

Это была правда. Все достижения науки он узнавал от кого попало и всегда среди вороха новостей отбирал те, что изменяли представление о предмете его интересов. Его невозможно было застать в библиотеке или у телевизора. Газеты он использовал как оберточную бумагу. Никаких симпозиумов, ни научных конференций, ни коллоквиумов он не посещал: «Чушь собачья, чердачная пыль, ярмарка тщеславия…». Он никогда не важничал и не бравировал своим невежеством в отношении опубликованных новостей, но всегда жил в кипящем слое науки.

Ты думаешь, наши липосомы спасли монарха?

Я был в этом уверен.

– Слушай, что если нам попытаться создать клон нашего миллионера или, скажем, твой? Или мой?..

Он не мог не прийти к этой мысли.

– Как испытательный полигон, как модель!

Он смотрел мне в глаза, но не видел меня.

– Того же Брежнева…

– Ленина, Сталина, – сказал я.

Жора посмотрел на меня оценивающе. Он не принимал моей иронии. Я тоже не шутил.

– Я серьезно, – сказал он.

– Валеру Леонтьева, – сказал я и посмотрел ему в глаза.

– Мне нравятся хорошо пахнущие ухоженные мальчики, – ни глазом не моргнув, отпарировал он.

Мы рассмеялись.

Убеждать его в том, что я давно об этом мечтал, не было никакой необходимости. Мне чудились не только отряды маленьких Лениных, Сталиных и тех же Брежневых с Кобзонами и Табачниками, но и полчища Навуходоносоров, Рамзесов, Сенек и Спиноз, Цезарей и Наполеонов. И конечно, Толстых, Моцартов, Эйнштейнов… Ух, как разгулялось по древу истории мое воображение!

– И это ведь будут не какие-то там Гомункулусы и Големы, – вторя мне, говорил теперь Жора, – не андроиды и Буратино, а настоящие, живые Цезари и цари плоть от плоти… И нам не надо быть Иегуде-Леве Бен-Бецалеле, верно ведь?

– Повтори, – сказал я.

– Иегуде-Леве Бен-Бецалеле, – выпалил Жора еще раз.

– Верно, – сказал я и улыбнулся.

– Ты победил, – сдался наконец Жора, – этот твой сокрушительный победоносный царизм перекрыл мне дыхание. Полчища твоих полководцев и царей скоро выползут из преисподней и тогда…

Жора был не последний мечтатель.

– Был?..

– Но и это еще было не все! Гетерогенный геном! – вот полет мысли, вот золотая ариаднина нить вечной жизни! Тем более что у нас уже был первый опыт – наш молодеющий на глазах миллионер.

Синие глаза Жоры взялись поволокой под мерный перестук подземки.

– Мне кажется, я тоже не последний гений, – произнес он, нахлобучивая шапку на глаза и снова проваливаясь в спячку. – В твоих Гильгамешах и Македонских что-то все-таки есть. И мне еще вот что очень нравится: какая это светлая радость – вихрем пронестись по истории!

А меня радовало и то, что постепенно мысль о клонировании, как о возможном подспорье в поисках путей увеличения продолжительности жизни, проникала в его мозг и с каждым днем все настойчивее овладевала всем его существом, становясь одной из ключевых тем наших бесед. Нам, по мнению Жоры, не нужны были ни Ленин, ни Сталин, ни Тутанхамон или какой-то Навуходоносор. Мы хотели вырастить клон и изучать его поведение в различных экспериментальных условиях. Как модель. Она, думали мы, и подсказала бы нам, как надо жить, чтобы жить долго. Я не спорил. Я и сам так думал, хотя у меня, повторюсь, были свои взгляды на дальнейшую судьбу клонов. Сама идея получения копии Цезаря или Наполеона была, конечно, достойна восхищения. Но и только. Хотя как знать? Я не мог себе даже представить, как можно распорядиться судьбой вдруг возникшего с кондачка Александра Македонского или той же царицы Савской! Идея для какого-нибудь научно-фантастического романа или киносценария – да! Но воплотить эту идею в жизнь – нет, это было, по мнению Жоры, нереально. Собственно, мы никогда и не развивали эту идею. Как и тысячи других, она просто жила в нас и была лишь предметом нашего восхищения. Мы никому о ней не рассказывали – нас бы здесь засмеяли. Хотя слухи об успешном клонировании животных где-то за океаном уже набирали силу и долетали и до наших ушей. Вот и Симонян привез свежие новости. Мы загорелись…

К тому времени Михаил Николаевич укатил за границу, но к Новому Году мы исправно получали свои миллионы. А Вит, Вит беспощадно их тратил. С умом. Он забросил науку в тот же час и миг, как только завладел правом подписи на банковских чеках. Жора верил в его коммерческий гений, а я верил Жоре. Скажу еще одну вещь: мы с Жорой никогда бы не нашли применения нашим деньгам. И никогда не стали бы из-за них врагами. Деньги всегда были для нас ничто, а большие деньги – ничем. У нас, у меня и у Жоры, просто все валилось из рук, как только нам приходилось вытеснять мысли о наших клеточках мыслями о купле-продаже, дебите-кредите, наварах и прибылях, бонусах и… Я говорю это без всякого лукавства. Это состояние и отношение к деньгам нужно пережить, с ним нужно переспать не одну ночь.

– Я тебя понимаю.

– Если ты занят тем, без чего люди не могут жить, – поучал меня Жора, – деньги всегда найдут тебя сами. И дадут тебе жару! Определенно!

– Ровно?

– Ага, – кивнул Жора, – ровно!

Это было истинной правдой.

– Научись говорить деньгам «нет», и они будут липнуть к тебе как банный лист к заднице, – проповедовал Жора, – ведь деньги – как женщины: «чем меньше женщину мы любим, тем легче…». Запомни это правило: чем мы менее любопытны к тому, что привлекает внимание толпы, тем настойчивее это возвеличивает тебя в ее глазах. Присмотрись к жизни…

Я не Гете и мне не нужна никакая Ульрика фон Левецов. Я даже не Чарли Чаплин и не нуждаюсь в обществе своей Ундины. Разница в возрасте заметна только тем, кто ни черта не смыслит в устройстве мира.

– Соломону, – говорит Лена, – до конца его жизни подкладывали в постель девочек, чтобы он не старел. Вернейшее средство!