Владимир Колотенко - Хромосома Христа

– Эйс, – сказал Жора, – учись. – И добавил: – Пока я жив.

Итак, решение было принято, требовалась остановка. Нужно было проанализировать все, что было у нас в руках, какое оружие хранилось на наших складах. За это время нам удалось спасти от неминуемой смерти с помощью генсодержащих липосом еще нескольких высокопоставленных чиновников, и теперь мы чувствовали себя королями. К нам и относились, как к королям. Мы могли теперь выбирать и всегда выбирали лучшее.

– С кого начнем? – спросил Жора.

Брежнева я впервые увидел на трибуне Мавзолея, где он появился в окружении правительственных лиц по случаю празднования какой-то знаменательной даты. Поговаривали, что это был двойник. С расстояния в несколько сотен метров невозможно было распознать так это или нет, но если бы и так, то, полагаю, замену бы сделали неотличимой. Я всегда избегал толпы, но тогда так получилось: мы с Жорой были вызваны генералом, и поскольку его присутствие на Красной площади было обязательным, он притащил нас с собой.

– Смотрите, – сказал он нам, почти не раскрывая рта и стоя спиной к Мавзолею, – это объекты ваших исследований.

– Выбирай, – сказал Жора, и легонько толкнул меня в плечо, – ах, какие они все прекрасные!

Улыбнувшись, я приветственно помахал рукой в сторону правительства, аки настоящий мелкий бес, лукавствующий. Среди видневшихся на трибуне фигур лишь присмотревшись можно было различить шевеление, а в общем впечатление было такое, что они вырастали там прямо из гранита усыпальницы вождя мирового пролетариата.

Я уже несколько раз посещал Ленина в его каменном пристанище, и тут, после слов генерала, мне снова захотелось туда попасть и каким-то невероятным способом заполучить кусочек драгоценной кожи. Ясно, что идея клонировать Ленина сидела у меня в печенках.

Нашего генерала куда-то позвали, и мы неуютно осиротели, оставаясь на месте. Делать было нечего, из толпы ведь не выберешься просто так, мы подняли воротники, чтобы хоть как-то защититься от пронзительного холодного ветра.

– С кого начнем? – спросил Жора.

– С головы… – зло сострил я, словно заполучить клетки генсека не составляло проблемы.

А чего? Поставка материала входила в обязанности генерала, а он свои задачи решал по-военному добросовестно. Мы же работали с клетками крови, слюны или мочи, которые нам привозили в зеленом «бобике»… И у нас всегда были какие-то проблемы: то подавлялся синтез ферментов, то экспрессия генов была слабовата, в общем, влияние внешних обстоятельств ежечасно напоминало о себе – как было извечно и будет во веки веков.

Мне надоело!

Жаль было времени, да и терпение кончилось.

Как-то я сказал об этом Жоре за очередной кружкой пива, на что он только облизал свою пухлую верхнюю губу. Глаза его были привычно прищурены, и я уже ждал его «Определенно!..». Но нет.

– Чего же ты хочешь? – через некоторое время спросил он, глядя сквозь меня, словно через стеклянную витрину.

Я молчал.

– Ты жаждешь славы…

Он поставил кружку с пивом на стол, достал из кармана зажигалку и, добыв сизый язычок пламени, как пещерный человек, стал поджаривать на нем воздушный пузырь копченого леща. Когда пузырь скуксился и почернел от копоти, Жора легонько подул на него, охлаждая, и, сунув в рот, принялся жевать.

– Все этого хотят, – сказал он, пряча зажигалку. – Но чем ты заслужил эту самую славу?

Я не нашелся с ответом. Не желать славы, тратя на достижение великой цели лучшие годы своей единственной жизни, было бы чистым фарисейством. А в том, что цель наша велика и величественна, никто из нас не сомневался.

Между тем, наш Михаил Николаевич неожиданно пропал. Как в воду канул. Но у нас еще оставались его миллионы. А с «Джокондой» мы так и не встретились, и потом кусали себе локти: упустили такую возможность!

– На такой скорости вряд ли ты мог бы попасть…

– Я не мог промахнуться, – признаюсь я, – это уже не первый раз…

Ей нравится, когда я прибегаю к ее помощи в решении своих опасных, как ей кажется, жизненных вопросов. Вот и сейчас она с удовольствием отзывается на мою просьбу, беря в руки бинокль, чтобы получше рассмотреть, кто там за нами увязался.

– Посмотри, – говорю я, – там никого нет?

Она устраивается на переднем сидении лицом назад и припадает к окулярам бинокля.

– Да нет, – с досадой говорю я, посмотрев на нее, – в бинокль на ходу ничего не увидишь.

Ее захватывает эта игра, и она не отрывает бинокля от глаз.

При резком повороте вправо она валится на меня, и мне приходится правой рукой сдерживать вес ее тела, чтобы она не завалилась на руль.

– Знаешь, – говорю я, – вот уже много лет подряд мне кажется, что за мной кто-то следит. Психиатры говорят…

Мы просто едем и едем…

Прекрасно!

Год тому назад я дал себе слово, что к нынешней осени выпущу брошюрку, объемом в один-полтора печатных листа, это на тридцать две или сорок восемь страниц. «Стратегия совершенствования». Как, не страшась страданий и самой смерти, жить на земле? Мне кажется, я сумею рассказать людям, донести до каждого правду жизни. Все, что сказано до меня Сократом, Сенекой, Спинозой и Фрейдом – тоже правда. Библия, Веды, Коран и Талмуд ответили на все вопросы бытия. Почему же человечество несчастно?

Вдруг меня охватывает ужас: меня не поймут. Я повторяю свои постулаты один за другим (десять штук) как когда-то повторял десять заповедей Бога.

Почему?

Только часам к девяти вечера мы пересекаем черту маленького южного городка. Глядя на редких прохожих, я понимаю, что никто из них даже не станет слушать мои постулаты. Они не только не знают русского или английского, они даже жесты понимают иначе, по-своему. Как с этим быть?

В отеле, после прохладного душа, голова светлеет. Я просто сижу и смотрю в открытое окно на океан. Разве я в состоянии улучшить этот бриз, этот пылающий закат, эти крики чаек?.. А сам думаю: я не мог промахнуться.

– Эгей, где ты там? – слышу я, – все готово…

Все готово!..

Я встаю, отбрасываю в сторону полотенце и с мокрой головой спешу к ней, чтобы она выслушала, наконец, мои постулаты. Никаких поучений, никаких наставлений, никакой диктатуры пролетариата или совести! К черту диктатуру!

– Что мы будем пить? – спрашивает Юля, когда я подхожу к маленькому зеленому столику, уставленному холодными закусками.

В центре стола – цветы!.. Маленький праздник в честь моего дня рождения! И ни одного гостя! Это тоже праздник! Диктатура уединения!

Юля идет навстречу босиком по паркету:

– С днем рождения, Рест…

Я понимаю, что никакая стратегия не в силах возвести ни в какое совершенство эти глаза, эти губы, лозу этих рук, оплетающих мою шею…