Юрий Никитин - Бригантины поднимают паруса

Я сказал поспешно:

– Понял-понял, не посмею. Но отслеживать террористов, как вы делаете, это… не то.

Она фыркнула.

– А что, по-твоему, то?

– Как уже говорил, – напомнил я, – тот метод был хорош в неторопливом детстве. Все было легко и просто. Но сейчас главная опасность не от террористов, а от увлеченных ученых. От энтузиастов, которым проклятые правительства не разрешают неэтичные опыты, хотя наука выше этики!

– Это говорят только сами ученые, – уточнила она.

– Но разве не ученые создали этот мир? – напомнил я. – Они обретают все больший вес, а голос их становится громче. Это хорошо и правильно, но… и опасно.

Она чуточку помрачнела, даже ножом и вилкой начала работать медленнее, наконец спросила с усилием:

– И, как, по-твоему, с ними бороться?

– Метод сложен, – ответил я, – но прост. Всем понятен, но почти все против.

– Полный контроль? – спросила она с отвращением.

Я кивнул.

– Да, тот самый, против которого кричит вся тупая общественность… Как будто силовым структурам важно, как кто мастурбирует в ванной или пендюрит жену брата.

Она покачала головой.

– В городе еще как-то можно, хоть и трудно, однако как в саванне Туниса?

– А спутниковое наблюдение на что? – спросил я.

– Ночью как?

– Чуть хуже, – согласился я, – но можно, разрешающая способность видеокамер растет по экспоненте. Да и вообще… Если что-то перевозят ночью, то груз автоматически вызывает подозрение и требует немедленной проверки! Насрать на суверенитет, если там опасность для человечества.

Она пробормотала:

– Вот-вот… Добрались до самого больного места.

– Да, – согласился я. – Прямо скопище нервов. Всю историю человечества племена, а затем целые страны и народы ревниво отстаивали свою независимость. Все войны из-за посягательства на суверенитет!.. И как вот теперь?.. Но если хотим выжить, то суверенитеты стран и государств должны быть такими же, как у областей и городов, где свое управление и свои местные бюджеты, но армия и законы царят над всеми, так сказать, на федеральном уровне!

Она вздохнула.

– Понимаю, почему говоришь именно мне с таким жаром. Да, Израиль будет противиться яростнее всех.

– Хотя поймет необходимость одним из первых, – уточнил я.

– Израиль согласился бы, – сказала она, – если бы это он устанавливал законы всему миру!.. Но этого никто ему не позволит, дураки набитые, а нам трудно согласиться, чтобы…

Она замялась, я продолжил:

– Чтобы презренные гои и всякие там акумы диктовали свою волю Великому Израилю?.. Понимаю, но… это же не Россия или Штаты будут диктовать свою волю!.. Это все человечество будет…

– Ну да, – прервала она саркастически, – вот только кто будет олицетворять это все человечество?.. Всякие там объединения типа ООН себя дискредитировали. Нужна организация не просто всех наций, а просвещенных!.. А это уже ущемление остальных, что тоже имеют какие-то права! И как с этим?

Я двинул плечами.

– Поступить по-русски.

– Это как?

– Как-то один еврей, – сказал я, – пришел к раввину и говорит: выдаю дочь замуж, надо на пир зарезать гуся. У меня их два: серый и белый, они очень дружат. Какого зарезать?.. Зарежь серого, отвечает раввин. Но белый, говорит еврей, будет сильно скучать. Тогда зарежь белого!.. Но серый будет сильно грустить… Раввин говорит: так зарежь обоих! Еврей отвечает: гостей будет мало, зачем нам два?… Тогда не режь обоих, говорит раввин. Но как не резать, говорит еврей, гостей угостить надо… Раввин говорит: не могу решить твою сложную этическую проблему, но вот через дорогу русский священник, спроси у него. Приходит еврей и говорит: у меня два гуся, белый и серый. Нужно на пир одного, какого зарезать?.. Священник говорит: зарежь серого. Но как же, отвечает еврей, белый будет грустить… Ну и хрен с ним, ответил православный.

Эсфирь некоторое время хлопала глазами, наконец проговорила с сомнением:

– Значит, решать по-русски?

– Зато решать, – подчеркнул я. – Лучше корявое решение, чем никакого. Необходимость выживания всего человечества диктует и оправдывает необходимость насилия над некоторыми его частями.

– Не самыми разумными, – добавила она, – и сознательными… но все равно вой будет.

– А его поднимают по любому поводу, – сказал я. – Воют, на то и либеральная оппозиция. Ей все равно не угодишь, потому и слушать ее не стоит.

Она подумала, покосилась на кофейный агрегат.

– Тебе айриш или глясе?

Я сдвинул плечами.

– Если твоя деревенская кофемолка другому не обучена… Только не айриш, я за рулем.

– За каким рулем?

– Виртуальным, – пояснил я. – Не знаешь, что со временем почти все перейдут в виртуальный мир?

– Кроме тебя, – сказала она язвительно.

– Точно, – подтвердил я. – Всю работу смогут выполнять роботы, останется только наука и чуточку творчества, а что делать остальному люду?.. Так что я и еще горстка настоящих продолжим двигать цивилизацию дальше, как и двигали ее последние десять тысяч лет.

– А почему горстка?

– А всегда была горстка, – ответил я. – Думаешь, во времена Галилея ученых было больше?..

Она сказала рассерженно:

– У тебя взгляды какие-то…

– Какие?

– Неправильные!.. Человеконенавистнические!

Я пробормотал:

– Взгляды имеют свойство меняться. Как у отдельных людей в зависимости от возраста или приобретенного опыта, так и у народов… и даже у всего человечества.

– Ого!.. Ах да, ты же стратег!

– Вот тебе и «ого», – сказал я. – Когда требовалось нарастить массу человечества, тогда было принято думать, что любая жизнь сверхценна, нужно беречь ее и холить. Но вот массу набрали, теперь понадобилось уже не количество, а качество. Человек начал жить значительно дольше, стал образованнее, развитее, и общество переходит на новую ступень, для простоты можно называть ее предсингулярной.

Она спросила враждебно:

– И что, часть людей, развитых не столь интеллектуально, предлагаешь убить?

Я покачал головой.

– Зачем? Нужно всего лишь не мешать им самим убиваться. Это называется свободой. Каждый человек вправе распоряжаться своей жизнью. Не стоит ему навязывать институт брака с целью рождения детей, достаточно ввести в тренд нетрадиционные сексуальные отношения и последний писк моды, чайлдфри…

Она поморщилась.

– Это другое дело.

– Намного? – спросил я. – Человек, который сознательно убивает себя, пусть и таким гуманным способом, вполне заслуживает, чтобы я ему помог, пустив пулю в голову.

Она вздрогнула, зябко повела плечами.

– Не понимаю, когда шутишь, а когда серьезен.

– От шутки до серьезы один шаг, – напомнил я, – а иногда и того нет.

Она покачала головой.

– Что-то мне страшновато от твоего будущего. Недаром одни апокалипсисы в фильмах и сериалах… Возьми вон еще печенье.