Юрий Никитин - Бригантины поднимают паруса

– А у вас не запрещен? – спросил я опасливо. – А то у нас такая дурь бушует под видом заботы о населении.

– У нас и алкоголь не запрещен, – ответила она с покровительственным высокомерием, – но употреблять его не рекомендуется. Для евреев достаточно и совета от умных людей.

– А вот русские, – ответил я с достоинством, – бунтари, герои и революционеры в натуре. Наши Степан Разин, Пугачев, Болотников, Робин Гуд и Махно всегда боролись против замшелых догм!

Она отобрала у меня стаканчик, я залюбовался, с какой обезьяньей ловкостью навинчивает его на горлышко термоса.

– Допьем в полночь. Перед атакой, или как ты там надумал…

– Распорядительница очага, – сказал я с ноткой одобрения. – Вот и столкнулись миры… Ты из матриархата, я из патриархата. Пойдем в сингулярность плечо к плечу или подеремся?

– Сама не пойду, – отрезала она, – и тебя не пущу. Еще пригодишься.

– Силой потащу, – заверил я. – Там нужны такие злые.

Она вытащила из рюкзака бинокль, а я сложил на его место термос и еще пару увесистых бутербродов, поглядывая, как Эсфирь приблизила окуляры к глазам и внимательно рассматривает далекое здание.

Красочный закат погас, над горизонтом некоторое время тлело растекшееся по краю земли зарево, затем ночь стерла грань между небом и землей, теперь только на верхней части темного занавеса торжествующе сияют звезды, а в нижней тускло горят огни городов и поселков.

– Хиггинс, – сказал я, – самую лучшую охрану выставит со второй половины ночи. Атаки по всем учебникам рекомендуют начинать перед рассветом, когда часовые не могут бороться со сном…

Она пробормотала:

– Люблю, когда все по учебникам.

– Отличница, – сказал я. – Видел твое засекреченное досье, видел… И как докатилась до такой жизни? Могла бы мирно работать официанткой, как обычно выходит у отличниц. Или укладчицей асфальта, если предпочитаешь работу помужественнее.

– Есть такая профессия, – буркнула она, – родину защищать. Не слыхал?

– Наша родина, – ответил я мирно, – Земля. Защищать ее от жукоглазых не придется, мы единственные во Вселенной. Ты вот вообще уникальная…

– Скажешь про сиськи, – предупредила она, – прибью на месте.

– И не собирался, – заверил я. – Вот правда, почти не собирался. Разве что так, вскользь, мимоходом в лоб… Ладно, готова?.. Пойдем.

Она побежала за мной согнувшись, а пару последних шагов вообще проползли среди жесткой низкорослой травы, где еще раз приложила к глазам окуляры бинокля, а я и без них, глядя со спутника и видеокамер, на самом здании видел подъехавший автомобиль, откуда сразу из всех четырех дверей выскочили мужчины с автоматами в руках, настороженные и готовые стрелять в любой момент.

Она прошептала встревоженно:

– Он что, знает о наших планах?

Все четверо вбежали в дом, даже шофер, пятясь задом, вытащил трубу тяжелого гранатомета, взвалил на плечо и побежал за своими следом.

– Конечно, – ответил я. – Хиггинс умеет просчитывать наши ходы, как мы его… Когда говорю «мы», ты понимаешь, что имею в виду в первую очередь… тебя, конечно, а я так, где-то сбоку, как Англия в команде с Америкой.

Она поморщилась.

– Точно убью. Никакой пощады за такое надругательство!.. Кстати, раз уж Хиггинс вызвал добавочную охрану… почему бы не вызвать и нам хоть какую-то помощь?.. Как твои информаторы?

– Им нельзя выходить из спячки, – пояснил я.

– А тем, кто уже помогает?

– Я их не должен видеть, – ответил я. – Да и вообще… с чего такие вопросы?

Она двинула плечами.

– Да так… Ощущение, что ты неправ и сам понимаешь. Твое руководство не поддержит твой план, потому торопишься сделать, а потом доложить.

– Да ладно, – сказал я, – ты же вон какая орлица!.. А я при тебе как бы орел. Нам двоим здесь просто негде развернуться! А еще и кого-то на помощь звать? Стыдно перед муравьями.

– Какие муравьи, какие муравьи? – сказала она сердито.

– Катаглипис биколор, – сказал я, – и катаглипис фортис. А еще здесь обитают бомбицина и мауританикус, а также еще десяток разных пустынных, приспособившихся к жизни в горячих песках. Муравьи везде, от них не укрыться, они все видят! Вот бы их использовать для видеонаблюдения… гм, а это идея. Я вообще-то гений, не заметила?..

– Нет, – отрубила она.

– А что заметила? – спросил я заинтересованно.

– Что ты напыщенный и самоуверенный хам!

Я кивнул.

– Да, именно так простой народ воспринимает нас, гениев и преобразователей.

– Тогда можно использовать группу, – сказала она, – работающую в контакте со мной.

Я посмотрел на нее внимательно.

– Говоришь, а в лице надежда, что откажусь. Конечно, откажусь.

– Почему? – спросила она, но не сумела скрыть из голоса и мимики облегчение.

– А чтобы потом испросить должок, – пояснил я, – не по такой мелочи. Пусть растут проценты, а потом… С вами, евреями, только так, иначе уважать не будете… И вообще не трусь. Трусить буду я, как интеллигентный эстет и чувственник, даже тонкочувственник, а ты иди сзади и верь, что не упаду в обморок. Я же чувствительный, как все гении.

Она прервала мрачно:

– Что насчет огня с автоматических установок?

– Обещают отключить, – ответил я многозначительно.

– Твоя команда?

– Да пусть твоя, – ответил я великодушно. – Я все равно их не знаю. Это тебя курируют в лоб, а меня издали.

– А как узнаем насчет пулеметов?

– Когда выйдем на линию огня, – сказал я, – сразу и увидим. А то и как бы ощутим.

– Ну спасибо, – сказала она с сарказмом. – Ты в бронежилете с головы до ног?

Я вздохнул.

– На автоматические платформы обычно ставят крупнокалиберные стрелялки, раз уж в руках держать не обязательно! Так что можно идти голым, тот же результат.

– У голого нет карманов, – уточнила она. – И вообще, я люблю красивую одежду.

– А ты сейчас в ней? – спросил я и оглядел ее с головы до ног. – А то я какой-то сегодня особенно рассеянный.

– Рассеянных отстреливают в первую очередь, – напомнила она. – А если промажут, сама пристрелю, чтобы людскую породу не портил.

– Добрая ты, – сказал я с чувством. – Такие понадобятся при переходе в сингулярность. В саму сингулярность вряд ли, а вот побегать перед порогом с веником… Будем действовать так. Подчинение мне беспрекословное. Поняла?

– Поняла, – буркнула она.

– Скажу «падай», – уточнил я, – падай сразу. В грязь, в говно, в расстеленную постель, поняла?.. Иначе пойду один.

– Да поняла, – сказала она с досадой. – Сам сейчас придумал? Вообще-то эти правила существуют сто лет. Со дня создания отрядов спецназначения.

– Правда? – сказал я с огорчением. – Блин… а в самом деле… Во дурак!.. Ну да ладно. Если все и так знаешь, то пойдем. По дороге проверю насчет подчинения…