Ник Перумов - Молли Блэкуотер. Сталь, пар и магия

– Ну и ну! – Глаза у госпожи старшего боцмана аж округлились. – Лорд Спенсер! Сам! Ни за что не поверила бы, кабы не от тебя услыхала, Мэг… то есть Молли. Значит, не сказки то были, про Седую-то… а я Монса, беднягу, за это гальюны отправляла чистить…

– Всё правильно делали, госпожа старший боцман! Мне вам – и только вам! – его светлость лично разрешили рассказать, вы, мол, не подведёте! А такие, как Монс, он говорил, только панику сеют.

– Точно! – просияла мисс Барбара. – Паника на бронепоезде страшнее всего, случилась – пиши пропало!.. Так вот, значит, почему мы обратно на перевал-то попятились… Теперь понятно. Не волнуйся, мисс Молли, что ты мне сказала, во мне и умрёт. Не сомневалась я, что с тобой всё в порядке, только не знала, как объяснить… а оно вот, оказывается, как просто повернулось-то! Ну, рассказывай теперь, рассказывай, как оно всё дальше-то с тобой было, куда тебя уволокли, что с тобой потом случилось, как домой вернулась?..

…Рассказ Молли поневоле длился долго. Барбара требовала подробностей плена, а их-то как раз у Молли и не хватало. Приходилось отговариваться, как и с лордом Спенсером, – держали взаперти, обращались хорошо, кормили, не обижали, потом отпустили.

Рассказала она и про «егерей», что должны были её «спасти», по версии Особого Департамента. Мисс Уоллес только фыркнула.

– Понятное дело. Им деваться некуда. Нельзя говорить, что варвары тебя в плен взяли, куда ж это годится?.. Так что да, готовься, мисс Молли. Спасибо тебе, что поделилась, что предупредила. Я господина старшего офицера тоже предупрежу… негласно, чтобы он не удивлялся. Но правильно, правильно делают!..

Она повторяла это на разные лады, словно убеждая саму себя.

Впрочем, госпожа старший боцман не обижалась на Молли. Не боялась её и не верила в её «магию». И это сейчас было главное.

Может быть, настанет день, вдруг отрешённо подумала Молли, когда я буду стоять в белом маскировочном халате под вековыми соснами, наблюдая, как надвигается пышащее дымом и паром бронированное чудовище, готовое изрыгнуть огонь; наблюдая и готовясь его встретить.

Что за чепуха, мелькнуло следом. У неё, Молли, и магии-то никакой не осталось… Так что пусть мисс Барбаре Уоллес хоть в этой малости станет легче.

– Но всё равно, – проговорила меж тем госпожа старший боцман, наконец дослушав повествование девочки, – хоть папа твой и доктор Блэкуотер, а лупить тебя так, как он лупил… – Она покачала головой. – Мистер Картрайт вообще на дуэль его вызвать хотел, после того как узнал, что он… что ты… что ты его дочь, в общем.

Молли прикусила язык, с которого уже готово было сорваться, что, мол, никто её никогда не бил и она понятия не имеет, откуда взялись те следы; нельзя, нельзя, надо молчать!

После её повествования разговор как-то очень быстро выдохся. Госпожа старший боцман почему-то не рвалась рассказывать о том, что – в деталях – случилось с ней самой; не рвалась и делиться нынешней судьбой бронепоезда. Наступило неловкое, странное молчание.

– Ну, бывай здорова, мисс Молли, – поднялась наконец Барбара. – Смотри, одевайся тепло, говорят, сонная болезнь в Норд-Йорке опять, несколько случаев было, а она, все знают, от холода проистекает, когда промёрзнешь. Рада я, от всей души рада, что домой ты вернулась… – Госпожа старший боцман улыбалась, но за улыбкой пряталась грусть, и куда-то ушла из неё та сердечность, которую Молли запомнила, пока юнгой бронепоезда «Геркулес» сновала по его вагонам с набором гаечных ключей.

– До свидания, мисс Барбара! Я так рада, что с вами и мистером Реджинальдом всё в порядке! Я буду тепло одеваться, обещаю!..

Госпожа старший боцман как-то кривовато усмехнулась и неуверенно похлопала «Мэгги Перкинс» по плечу на прощание.

Идя сюда, Молли надеялась, что…

Да, на что ты надеялась, идя сюда? Что госпожа старший боцман раскается в том, что служит на бронепоезде, осыпающем «варваров» снарядами? Никогда такого не случится. Никогда и ни за что. «Империи нужно», и это оправдывало всё. Значит, у мисс Барбары Уоллес, где бы она ни служила, всегда будут надраены до зеркального блеска все до единой медяшки, в идеальном порядке будут содержаться все паропроводы, котлы и иные механизмы – а на головы Rooskies будут падать взрывающиеся подарки в десятки фунтов весом.

А ещё они с мисс Барбарой обе старательно делали вид, что не помнят, кому и как кричала срывающимся голосом «доченька!» госпожа старший боцман…

Молли ехала обратно к дому. На душе было смутно и нехорошо. Чего ждала она от этого разговора? Она призналась мисс Барбаре, извинилась за обман. Госпожа старший боцман на неё не сердится. Не подозревает в том, что она – ведьма. И мистер Картрайт, восстановленный в должности старшего офицера бронепоезда, на неё не сердится тоже. Всё хорошо. Но – что-то нехорошо.

Настолько нехорошо, что не усидеть на месте.

Нехорошо-то оно нехорошо, но что именно нехорошо? Что её смущает? Ну не разговоры же о сонной болезни, что так беспокоят папу?

Об этой напасти и впрямь всегда ходили всякие слухи, но случалась она не столь часто, не то что эпидемии, к примеру, холеры.

Нет, не это. Мисс Барбара? Разговор с ней?

Да, ей, Молли, нужно было нечто много большее от мисс Барбары. Наверное, наверное… наверное, нужно было вернуть ту изначальную веру, что она – хорошая. Что с ней можно будет поговорить, и она таки подумает, что стрелять в варваров и убивать их за просто так всё же не слишком правильно…

Но ты ничего для этого не сделала, Молли Блэкуотер, вдруг услыхала она словно бы голос госпожи Средней – так, как она обычно обращалась к ней мысленно, взяв лишь за руку, мягко и незлобиво. Ты ничего не сделала. Не рассказала ей о сожжённых деревнях и торчащих печных трубах, покрытых вечной копотью.

Она бы не поверила. А поверив, решила бы, что «так и надо». «Превратности войны», как писали в толстых приключенческих книгах, где герои Империи завоёвывали для неё новые колонии…

«Превратности войны».

Почему же они не могут понять? Они, хорошие люди, такие как мисс Барбара или мистер Картрайт?!

Молли не знала ответа. Ей просто было плохо от его отсутствия.

Молли вжалась лбом в стекло паровичка. Империал весь забит, публика радуется погожему дню и наступающей наконец-то весне, свежему ветру, унесённой им гари. Молли затаилась в уголке небольшого вагона, низко надвинув машинистский свой шлем и не поднимая кругляши очков.

Оставь в покое старшего боцмана Уоллес и старшего офицера, коммодора Картрайта. Забудь о них. Ты взрывала шагоходы Империи и выворачивала наизнанку бронированные ползуны, вколачивая им в глотки огненные заряды. Ты дралась и убивала. И сейчас ты здесь, в Норд-Йорке, не для того, чтобы тихо ходить в школу, делать книксены и слушаться родителей. Не для того, чтобы просить прощения.