Михаил Тырин - Синдикат 'Громовержец'

Пакля едва удержался, чтобы не спустить на Дрына своего бойца. Над ним откровенно издевались, хотя спьяну он не очень хорошо это понимал. Однако Пакля еще надеялся на хорошие отношения - не сейчас, так позже.

- Дело ваше, - сказал он и зашагал прочь. Но, пройдя несколько шагов, обернулся. - Ну так что, никто со мной не пойдет?

- Я пойду, - раздался вдруг одинокий голос. Все одновременно посмотрели на Поршня.

- Обожди, - Поршень поспешно отделился от компании и нагнал Паклю. Словно боялся, что схватят за шиворот и не пустят. - Я с тобой.

- Пошли, - одобрительно сказал Пакля. - Там Пельмень ждет... и вообще.

Он пока не знал о причине, которая заставила Поршня оторваться от своих. Впрочем, причина роли не играла. Главное - Пакля уходил не в одиночестве, нашелся хоть один пацан, который его признал. И не просто пацан, а Поршень, который на Промзаводе всегда был в авторитете.

"Сегодня один - завтра другой, - думал Пакля, уводя нового товарища. Через неделю, глядишь, и семеро. Не так плохо..."

Дрын долго смотрел вслед уходящим. Потом резко повернулся, уселся на траву и забрал у Шерсти банку.

- Вот же с-сука, - процедил он.

- Кто? - спросил Бивень.

-Оба! - выпалил Дрын и с яростью глотнул самогона.

* * *

Лишь на второй день Гимназия собрала, наконец, дружину, чтобы идти на Промзавод и "разбирать вопросы". Народу оказалось неожиданно много. Одуревшая от безделья и однообразия молодежь почесала затылки и со вздохами потянулась к месту сбора - хоть какое-то занятие.

Опасаться, в общем-то, было нечего. В большой толпе ничего не страшно, всегда можно позвать своих и спрятаться за ними.

Массовое передвижение гимназистов по улицам Зарыбинска было замечено и правильно истолковано. На Промзавод уже бежали десятилетние мальчишки, чтобы предупредить старших о приближении вражеского войска. Впрочем, предупреждение было по большому счету бесполезным - мазутники успели бы только спрятаться. А о том, чтобы дать организованный отпор, и речи идти не могло.

Вторжение началось с того, что возле бани изловили двоих промзаводских пацанов, суетящихся вокруг заглохшего мопеда, и сыграли ими в "пятый угол". У мопеда прокололи оба колеса, после чего Гимназия двинулась дальше.

Кирилл шел в арьергарде. Все знали, что он пострадал в конфликте с Паклей, и оберегали его от опасностей. Рука за ночь перестала болеть, однако боль возвращалась при небольшом напряжении мышц.

Войдя в пределы Промзавода, Гимназия рассеялась по кривым улочкам и принялась прочесывать местность. То тут, то там слышались крики, задорный свист, треск заборов, звон битого стекла и зверские ругательства пойманных мазутников.

Никто толком не знал, по какому поводу объявлена эта военная операция. Большинство только слышало краем уха, что кто-то у кого-то украл деньги и из-за этого пострадал ряд гимназистов - Кирилл, Утя, Брундуляк и еще несколько человек, избитых мазутниками. Тем не менее, гимназисты были энергичны, деловиты, им нравилось, что они тут не просто так дурака валяют, а восстанавливают справедливость.

Кирилл то и дело ловил себя на мысли, что и ему хочется сорваться вместе со стайкой приятелей, нагнать какого-нибудь мазутника, свалить в пыль, слегка попинать... Но сегодня он был в другой роли, он олицетворял попранную пацановскую честь, ему важно было просто присутствовать. Да и поврежденная рука не позволяла резвиться, как в старые добрые времена.

Неожиданно из-под какого-то забора выскользнул Хрящ. Он был взмокший, ошалелый, счастливый. На кончике носа уже краснела свежая царапина.

- Кира! - закричал он. - Быстрей за мной, они все там...

Ничего пока не понимая, Кирилл и еще несколько гимназистов устремились за восьмиклассником. Хрящ провел группу какими-то потайными тропками, и неожиданно все оказались на водокачке.

Два десятка гимназистов прижали в угол нескольких промзаводских, в том числе и Дрына. Дрын единственный выглядел целым, остальные же держались за отбитые бока и вытирали кровь рукавами. Вожака не тронули по неписаному закону о пацановской субординации.

Кирилла выпустили вперед, чтобы он лично расквитался с главными обидчиками.

- Где Поршень? - с ходу спросил Кирилл.

- Нету, - глухо ответил Дрын. - И не будет.

- Где он?! Вы сейчас все здесь ляжете!

- Кира, закуси губу! - крикнул в ответ Дрын. - Сами Поршня ищем. С тебя претензии снимаются...

- Снимаются?! - со злостью выпалил Кирилл. - А это тоже снимается? - он показал на свою разбитую губу. Потом ткнул пальцем в распухшую физиономию Брундуляка, едва не выбив тому глаз. - И это снимается?

- Осядь, Кира, - еще раз попробовал Дрын. - Сейчас другие вопросы. Разберемся по-тихому...

- Сейчас они с вами разберутся, - Кирилл кивнул на своих, которые едва не подпрыгивали от нетерпения. - Я пошел, мне Поршень нужен.

Он повернулся и покинул водокачку. Он даже не обернулся, услышав, какая свалка сразу же образовалась за спиной.

В этот вечер Кирилл так и не нашел Поршня. Зато Гимназия оторвалась на полную катушку. В списке ее подвигов, помимо истерзанных мазутников, числилось неопределенное количество разбитых окон, сломанных заборов, сорванных почтовых ящиков, исцарапанных автомобилей, а также один оскверненный колодец. В колодец несколько самых неугомонных гимназистов торжественно помочились перед тем, как покинуть вражескую территорию.

* * *

Кирилл вернулся домой поздно, но мать еще не спала.

- Кирилл, - произнесла она и как-то странно на него посмотрела. Даже сердце екнуло - не случилось ли чего.

- Кирилл, - сказала мать, - к тебе заходила Маша.

- Маша? Когда? - удивился Кирилл.

- Недавно. Сказала, чтобы ты к ней сегодня зашел.

- Сегодня? Но время-то уже... Мать пожала плечами.

- Сказала, чтобы обязательно сегодня зашел. Сказала, что будет ждать. Что случилось? - - А я знаю? - искренне развел руками Кирилл. - Пойду, спрошу...

Мать посмотрела на него с некоторым подозрением. Однако к Машке она относилась очень хорошо. И могла доверить ей сына даже в это позднее время.

- Поужинаешь?

- Ну... давай, если недолго.

Через пятнадцать минут Кирилл бросил комочек земли в окошко Хряща. Тот вышел почти немедленно, словно ждал.

- Машка зовет, - коротко объяснил Кирилл.

- Сейчас?! От-тана...

Они пошли в сторону реки. Город давно уже был пустой и тихий, только лаяли собаки и гудел где-то ветер. Хрящ начал было вспоминать, как здорово он отличился на Промзаводе. Но Кирилл его в этой радости не поддержал, и восьмиклассник утих.

У Машки в окнах горел свет. Она, одетая в домашний халат, вышла на стук и поманила рукой, чтобы ребята поскорей заходили.

- А тетка? - шепотом спросил Кирилл.

- Да проходи... - поторопила Машка. И Кирилл, и Хрящ впервые оказались в ее комнате. Здесь было много книг и фотографий, стояло пианино, накрытое кружевной салфеткой. Ребята сели на диванчик, чувствуя себя довольно скованно.