Кусеин Эсенкожоев - Эридиана (сборник)

— Милый мой, единственный мальчик, мышонок мой ясноглазый, — причитала женщина. — Что мне делать без тебя?! Господи, за что, за что ты убил его? Нет, это не ты, ты уже давно ослеп и оглох от человеческих грехов. Его застрелил этот проклятый мафиози, жирная скотина. Почему ты остановил меня? — ее голос отдалился, и Барбат понял, что женщина отвернулась от окна.

— Родная, успокойся, я накажу его. Через месяц он станет побираться на помойках и проклинать день своего рождения, — мягкий, полный грусти голос мужчины тоже дрожал от слез. — Я сделаю все, что ты захочешь, только успокойся, я умоляю тебя.

— Не прикасайся ко мне. Это ты виноват. Мой мальчик страдал в одиночестве, а ты, ты прятал его. Я ненавижу тебя. И не останавливай меня, я сейчас же пойду и пристрелю эту скотину.

Барбат услышал звук пощечины.

— Бей, сколько хочешь, — все так же тихо продолжал мужчина, — только подумай, что будет, если о нашем Джеки узнают люди. Наш тихий дом превратится в бедлам, пресса станет трепать имена. А Джеки, — Барбат услышал лающие рыдания, — что они сделают с ним? Если ты хочешь стрелять, то начни с меня. Думаешь, мне легче, это же и мой сын.

Гарри до боли в пальце вдавил кнопку вызова.

— Вас слушают.

— Сержант Барбат. Я прошу сообщить мистеру Кембелу, что я хочу поговорить с ним.

— Хозяина нет, он будет завтра вечером.

— Не лгите, вы говорите с полицейским. Передайте мистеру Кембелу, что если он сейчас же не примет меня, то через час тут будут журналисты.

В доме загорелся свет. Темная полоса отделяющая строение от ворот, делала его сверкающие кубики горстью солнечных зайчиков, невесть откуда появившихся в ночи. С тихим стоном отворилась калитка.

— Входите, сержант Барбат, — пригласил усталый мужской голос.

За порогом сержант ощутил какое-то беспокойство. Временами ему казалось, что он падает, но ноги привычно двигались по полу и несли Барбата за служанкой. В гостинной ему навстречу поднялся высокий, спортивного телосложения мужчина.

— Крис Кембел, — он протянул руку. — Садитесь в кресло и не делайте резких движений, через пару минут все пройдет, сразу трудно привыкнуть к нашей электронной шкатулке.

Мужчина что-то говорил, внимательно глядя в глаза Барбата, но тот почти не слышал его.

— Выпейте кофе, — Кембел увидел, что сержант, наконец, услышал его, — он взбодрит вас.

И тут все прошло, легкая грусть отразилась на лице Барбата.

— Что это было и почему у меня такое странное настроение?

— Электромагнитное поле моего дома немного отличается от поля планеты. Жена плохо переносит магнитные бури, и я полностью экранировал наше жилище, создав тут свое поле, более стабильное. А настроение? Я научился управлять им, воздействуя на человека волнами определенной частоты. Но оставим мои изобретения. Зачем я вам нужен?

— Я расследую утреннее происшествие. Убитый мальчик полз к розарию из вашего дома. Какое отношение вы имеете к нему?

Какое-то мгновенье Кембел колебался, потом, оглянувшись на дверь, сказал:

— Никакого.

— Но я слышал…

— А факты, факты у вас есть?

— Крис, о чем ты говоришь? — раздался за спиной мелодичный женский голос. — Я умоляю тебя.

Барбат встал, оглянулся и увидел миловидную невысокую блондинку, одетую в темное платье.

— Моя жена, Джейн, — представил Кембел.

Тонко очерченное лицо женщины можно было назвать красивым. Большие зеленые глаза делали его загадочным. Даже покрасневшие веки и бледность кожи шли ей.

— Крис, — она села рядом с мужем, — мне кажется, что сержант не причинит нам зла.

— Да, я совсем не собираюсь писать отчет или опровергать заявление своего начальства о том, что случайно убитый был бродягой. Я просто хочу понять, почему он, — Гарри некоторое время подыскивал нужное слово, — такой необычный?

— Не знаю, — Кембел откинулся на спинку кресла. — Джейн несколько лет не беременела. Ее долго лечили. Это произошло здесь, на нашей вилле. Первым сообщил радостную весть доктор Гауптман, но он также сказал, что аппаратура показывает какое-то отклонение. После его заявления мы решили отказаться от медицинской помощи, целиком положившись на способности организма. Джейн практически не выходила из дома, ну разве что гуляла по саду, да и то не часто. Вы на себе заметили, что требуется некоторое время для адаптации к нашему полю, также н при выходе обратно- к полю планеты. Легкое головокружение, появляющееся при этом, волновало Джейн, и она почти все время беременности не выходила из виллы. А потом, потом, когда подошло время, я привез сюда свою мать, она много лет работала акушеркой и спокойно приняла роды. В обморок она упала уже здесь, когда сделала все необходимое для нашего Джеки и Джейн. Я, признаться, сам порядочно перепугался, впервые взглянув на сына.

Барбат невольно повернулся к миссис Кембел. По ее лицу катились слезы.

— Я осторожно пытался выяснить, что же произошло, — проведя по лицу, продолжал Крис. — Но скоро понял, что если кто-нибудь узнает о нашем ребенке, то мы не только потеряем его, разоримся, но и подвергнемся остракизму. Я даже представил себе заголовки в газетах: «Крис Кембел — отец урода». Или что-то подобное. Одним словом, мы с Джейн решили, что наш мальчик будет расти один и вдали от посторонних глаз. Он рос шаловливым и смышленым человечком. Завтра ему исполнилось бы десять лет.

Кембел замолчал, а его жена встала и, закрыв лицо руками, вышла из комнаты.

Сержант захотел курить. Он достал из кармана пачку «Кэмэл», но почувствовав запах табака, неожиданно спрятал сигареты в карман.

— В моем доме вам не захочется курить, — в голосе хозяина прозвучала гордость, — я так настроил аппаратуру, что если вы несколько раз посетите нас, то совсем бросите это опасное занятие.

— А как мальчик попал в сад к вашему соседу?

— А вы мальчишкой не лазили по чужим садам, конечно, если они были? Джеки очень любил розы. Я много раз запрещал ему забираться на виллу О'Нила, словно чувствовал, что это кончится трагедией. — Он вскочил и стал мерить широкими шагами ковер гостиной. — Вот, собственно, все. Я, Джейн, — он судорожно вздохнул, — мы очень любим своего сына, любили.

Барбат молчал. Из-за прикрытой двери доносился плач матери погибшего ребенка. Слыша ее тихие всхлипывания, сержант разделял всю глубину родительского горя, но в то же время он представлял себе, что было бы здесь, узнай страна о ребенке. Как ни была кощунственна эта мысль, но случайная смерть спасла мальчика и его родителей от ярости испуганной толпы.

— Я приношу вам свои глубокие соболезнования, — сержант поднялся, — и прошу не волноваться — о нашем разговоре никто не узнает.

Они вышли во двор. Сверкали звезды, над поселком висела луна. Приглушенное освещение создавало особое ощущение единства со всем миром. Сержант, чувствуя под локтем руку Кембела, справился с легким головокружением и вышел за ворота виллы.