Джек Вэнс - Большая планета. Дилогия. (Большая планета. - Плавучие театры.)

Перевод Александра Фета

БОЛЬШАЯ ПЛАНЕТА • Big Planet • 1951 © Jack Vance

ПЛАВУЧИЕ ТЕАТРЫ • Showboat World • 1975 © Jack Vance

Translation copyright © 2016 by Alexander Feht

Published by agreement with the author and the author's estate

Language: Russian

Cover design by Yvonne Less [ http://art4artists.com.au/] © 2016

Переводчик выражает благодарность Джеку Вэнсу (автору), и многим другим за полезные пояснения, замечания и советы.

Невысокий, но подтянутый, Артур Хиддерс — по меньшей мере, так он себя называл — носил одежду земного покроя и от типичного землянина отличался разве что длиной волос и закрученными усами. Деликатные черты его лица казались непропорционально мелкими по сравнению с большой круглой головой.

Отвернувшись от иллюминатора, он устремил на Эли Пьянцу по-детски простодушный взгляд: «Все это очень любопытно — но совершенно бесполезно, не правда ли?»

«Бесполезно? — с подчеркнутым достоинством переспросил Пьянца. — Боюсь, я вас не понял».

Хиддерс отозвался беззаботным жестом: «На протяжении последних пятисот лет каждое новое поколение чиновников Земного Централа отправляло на Большую Планету очередную комиссию. Иногда такая делегация возвращалась в целости и сохранности, но чаще всего пропадала без вести. И в том, и в другом случае дорогостоящая эпопея заканчивалась безрезультатно. Снова и снова провоцируется вспыльчивый — мягко говоря — темперамент обитателей Большой Планеты, снова и снова гибнут исследователи, но все остается по-прежнему».

«Вполне обоснованная точка зрения, — серьезно кивнул Пьянца. — Но на этот раз, возможно, желаемые результаты будут достигнуты».

Подняв брови, Хиддерс развел руками: «Почему бы это было так? Разве Большая Планета изменилась? Разве изменились цели или методы Земного Централа?»

Пьянца беспокойно огляделся по сторонам — в салоне больше никого не было, кроме сестры сострадания, сидевшей неподвижно, как статуя; судя по выражению ее исхудалого бледного лица, полузакрытого капюшоном, монахиня была полностью погружена в благочестивые размышления.

«Условия изменились, — признался наконец Пьянца. — Причем изменения существенны. Прежние делегации отправляли на Большую Планету, чтобы — скажем так — успокоить совесть землян. Мы знали, что на Большой Планете кишмя кишат убийства, пытки, террор. Мы знали, что с этим нужно было что-то делать». Пьянца печально улыбнулся: «А теперь на Большой Планете появилось нечто новое — так называемый Баджарнум Божолейский».

«Да-да, я частенько бывал в его владениях».

«Что ж, на Большой Планете, надо полагать, насчитываются сотни правителей не менее жестоких, заносчивых и непредсказуемых — но Баджарнум, как вам, конечно же, известно, расширяет пределы своей империи и масштабы своей деятельности, причем не только на Большой Планете».

«А! — догадался Хиддерс. — Значит, вы прибыли, чтобы расследовать делишки Чарли Лисиддера».

«Можно сказать и так. И на этот раз мы уполномочены вмешаться».

В салон зашел мускулистый темнокожий человек среднего роста, двигавшийся быстро и решительно — Клод Глистра, исполнительный председатель комиссии. Обведя салон ледяным взглядом голубых глаз, он присоединился к Хиддерсу и Пьянце у иллюминатора и указал пальцем вверх, на пылающее желтое солнце: «Федра близко. Через несколько часов мы приземлимся на Большой Планете».

Прозвенел гонг. «Обед!» — облегченно вздохнул Пьянца. Глистра первый направился к выходу, но задержался у двери, чтобы пропустить вперед сестру сострадания, проскользнувшую мимо в развевающейся черной рясе.

«Странное существо!» — пробормотал Пьянца.

Глистра рассмеялся: «На Большой Планете живут только странные люди — почему бы еще они там поселились? Если она желает обращать их в свою веру — или даже просто предаваться собственным причудам — ей никто не может это запретить. Кроме того, за исключением манеры одеваться, ее странности сделали бы честь любой планете».

Хиддерс охотно кивнул. Сестры сострадания, подобно древним сестрам милосердия, заслужили высокую репутацию в цивилизованных мирах: «На Большой Планете процветает идеальная демократия — не так ли, господин Глистра?»

Пьянца с любопытством ожидал ответа председателя комиссии — Глистра не стеснялся выражать свои мнения. И Глистра не преминул оправдать его ожидания: «Идеальная анархия, господин Хиддерс».

Молча спустившись по винтовой лестнице в обеденный зал, они заняли свои места. Один за другим стали собираться и другие делегаты комиссии. Первым прибыл Роджер Фэйн — тяжеловесный, громогласный, полнокровный; за ним последовал Мосс Кетч — смуглый, замкнутый и язвительный. Почти одновременно с ним явился Стив Бишоп, самый молодой делегат, с физиономией доверчивой, как у овцы, и шевелюрой лоснящейся, как у тюленя — голова Бишопа была набита эрудицией, он проявлял склонность к ипохондрии. Его стремление к постоянному приумножению знаний удовлетворялось переносной библиотекой микрофильмов, а его мнительность — жилетом с многочисленными карманами, набитыми медикаментами. Последним пришел Брюс Даррó — рыжеволосый эколог с военной выправкой, вечно поджимавший губы так, словно он едва сдерживал вспышку гнева.

За обедом никто не спорил, но над столом нависла напряженная атмосфера — и напряжение это продолжало обостряться всю вторую половину дня по мере того, как массивная сфера Большой Планеты постепенно заслоняла поле зрения.

Звездолет внезапно вздрогнул и явно изменил направление движения. Глистра, стоявший у иллюминатора, резко обернулся. Лампы несколько раз мигнули и погасли, после чего снова зажглись — но тусклым «аварийным» светом. Глистра бегóм поднялся по винтовой лестнице, ведущей в рубку управления. На верхней площадке стоял приземистый человек в корабельной униформе — связист и старший стюард Аббигенс.

«В чем дело? — резко спросил Глистра. — Что происходит?»

«Не могу знать, господин Глистра. Я пытался зайти в рубку, но дверь закрыта изнутри».

«Похоже на то, что звездолетом никто не управляет — мы разобьемся!»

«На этот счет можете не беспокоиться, господин Глистра. Корабль оснащен системой аварийной посадки — сработает автоматика. Немного тряхнет, может быть. Но если все будут сидеть в салоне, ничего страшного».

Стюард осторожно взял Глистру под руку. Председатель комиссии раздраженно высвободился и повернулся ко входу в рубку управления — к двери-заслонке, плотной и крепкой, как продолжение стены.

Глистра поспешно спустился по лестнице, взбешенный тем, что не позаботился принять меры предосторожности на случай саботажа. Приземлиться на Большой Планете где-либо за пределами Земного Анклава? Бедствие, катастрофа, трагедия! Глистра остановился в дверном проеме салона: оживленный шум голосов прервался, к нему повернулись побледневшие лица. Фэйн, Дарро, Пьянца, Бишоп, Кетч, Хиддерс и сестра сострадания — все были здесь. Глистра подбежал к двери двигательного отсека — она подалась под нажимом его плеча, но главный инженер Эйза Элтон, обычно достаточно уступчивый и вежливый, тут же вытолкал его наружу.