Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

Барч пожал плечами: «В Фексельбурге невозможно предсказать, как поведет себя МСБР. С командором Плоком иногда трудно иметь дело. У него, скажем так, свои представления».

«Доходит до того, что некоторые — не стану называть их поименно — считают Плока человеком самонадеянным и бесцеремонным», — вмешался Танаквиль.

«Очень сожалею, — отозвался Глоуэн. — Тем не менее, так как мы в какой-то степени представляем МСБР, то обязаны хотя бы из вежливости нанести ему визит — хотя, естественно, будем учитывать ваши замечания».

«Есть еще один, довольно деликатный вопрос, по которому мне нужно посоветоваться, — задумчиво сказал инспектор Барч. — Прошу меня извинить, я позвоню начальству. Это займет одну минуту».

Барч направился к одному из телефонов, стоявших на кольцевой конторке регистратуры.

Керди спросил Танаквиля: «Какая такая деликатность заставляет его звонить начальству?»

Инспектор Танаквиль погладил внушительный подбородок: «Когда им надоедают, зубениты могут устраивать неприятности. У затворников Мономантической семинарии вообще, по-моему, мозги набекрень. Мы изо всех сил стараемся их не беспокоить, чтобы они из вредности не вымещали раздражение на туристах».

«Каким образом проявляется такое раздражение?» — поинтересовался Глоуэн.

«Различными способами — главным образом, в виде мелких неудобств. Десятки туристических караванов ищут гробницу Зонка в округе Лютвайлер или проезжают через него по пути к Дальним окраинам. Зубенитам достаточно, например, перегородить дорогу шлагбаумом и взимать плату за проезд — или требовать от каждого туриста, чтобы тот совершил восхождение на Поганый мыс и получил у настоятельницы семинарии справку о благонадежности, а на следующий день снова карабкался туда же, чтобы на справке поставили печать, и при этом брать по двадцать сольдо с головы за оформление документов. Или, что еще хуже, заставят туристов учить наизусть «Мономантический синтораксис». Всегда существуют десятки возможностей для создания препятствий. А если они их создадут, караваны больше не смогут ездить по дороге мимо Поганого мыса, что нанесет существенный ущерб туристической индустрии».

Инспектор Барч вернулся: «Начальство согласно с тем, что мы обязаны оказывать всяческое содействие. Комиссар надеется, что вы будете сообщать нам о своих планах и поставите нас в известность о результатах расследования. Рекомендуется, однако, соблюдать все возможные меры предосторожности при общении с зубенитами. Мономантическая семинария — философский центр зубенитов и, по сути дела, их правительство, если этот термин вообще применим в данном случае. В той мере, в какой это касается нас, мы не хотим вмешиваться в ваше расследование. Мы стараемся по возможности не вступать ни в какое взаимодействие с зубенитами, и тому много основательных причин».

«Таким образом, если зубениты откажутся отвечать на наши вопросы, я не могу угрожать им возмездием со стороны фексельбургской полиции?»

«Это было бы нецелесообразно, непредусмотрительно, бесполезно и даже глупо».

«Трудно выразиться с большей определенностью».

Барч и Танаквиль поднялись на ноги. «Очень рад с вами познакомиться. Желаю вам удачи в розысках», — сказал Барч.

«Примите мои наилучшие пожелания», — прибавил Танаквиль.

Полицейские инспекторы удалились. Глоуэн смотрел им вслед, пока они выходили из отеля, после чего повернулся к Керди: «Они ясно дали нам понять, что не хотят, чтобы мы связывались с зубенитами, но не могут нас остановить, в связи с чем «готовы сотрудничать». Последнее означает, что они хотят знать, чем мы будем заниматься, во всех деталях».

«Мне они показались более или менее порядочными людьми», — отозвался Керди.

«Мне тоже», — Глоуэн встал.

«Ты куда?» — с подозрением спросил Керди.

«В регистратуру».

«Зачем? Что-нибудь не так? Мы только что приехали — и ты уже собрался жаловаться?»

«Я ни на что не жалуюсь. Я хочу узнать, где находится представительство МСБР».

Керди простонал и грязно выругался, на что Глоуэн не обратил внимания. Через минуту он уже вернулся: «Отделение МСБР — в пяти минутах ходьбы отсюда, прямо на площади. Я не прочь познакомиться с этой «самонадеянной и бесцеремонной» организацией».

«Что тебе на месте не сидится? — возмутился Керди. — Не можешь успокоиться даже на час-другой. Как раз пора вздремнуть — мы сегодня достаточно набегались».

«Я не устал».

«Мне совершенно необходимо немного отдохнуть — я поднимусь в номер!» — с безапелляционной решительностью сказал Керди.

«Счастливых снов!» — помахал ему рукой Глоуэн.

Керди протопал в глубину фойе, но остановился, не доходя до лифта, и раздраженно бросился в стоящее рядом кресло. Как только Глоуэн собрался выйти из отеля, Керди вскочил и последовал за ним. Он догнал Глоуэна еще у главного входа. «Ага! — сказал Глоуэн. — Я вижу, тебе не спится».

«Нечто в этом роде», — буркнул Керди.

Они обогнули площадь. Керди считал, что Фексельбург существенно проигрывает в сравнении с Соумджианой: «Видишь? Ни справа, ни слева — нигде ни одного гриля с жареными колбасками!»

«Надо полагать, колбаски не в моде. Не сезон».

«Надо полагать. Брр! Безобразный город! Мне никогда не нравилось на Тассадеро. Взять хотя бы эту грязную тарелку в небе — разве это солнце? Это недоразумение, а не солнце! — Керди презрительно прищурился, наклонившись назад и критически разглядывая звезду Зонка. — У них в облаках какая-то плесень. Заразная, наверное. И вообще, нездоровый свет».

«Свет как свет, все видно. Хотя, конечно, у нас в погожий день повеселее».

«Много ты понимаешь. Мне известно из самого достоверного источника, что в излучении звезды Зонка есть особая частотная модуляция, которой больше нигде нет. От нее гниют зубы и на ногтях появляется какой-то странный налет».

«Кто тебе такое сказал?»

«Флоресте это узнал от астрофизика, который много лет занимался здесь исследованиями».

«В туристическом справочнике таких данных нет. Там говорится: «Звезда Зонка плывет по небу, как огромная жемчужина, подернутая радужной дымкой и переливающаяся сотнями тончайших оттенков, в связи с чем далекие перспективы на Тассадеро славятся особым очарованием...» — и так далее, что-то в этом роде».

«Бред собачий! Они соврут и не почешутся, а туристы уши развесили и рты разинули!»

Глоуэн не стал возражать. Они уже подходили к представительству МСБР. Открыв входную дверь, они оказались в просторном помещении с четырьмя длинными столами и рядами тяжеловесных сидений вдоль стен — добротных, но не отличающихся характерным стилем. В помещении никого не было, кроме молодой женщины, работавшей за столом. Высокая, стройная, с коротко подстриженными пепельно-белыми волосами, она производила впечатление компетентной и занятой особы. На ней была стандартная униформа, ничем, кроме покроя, не отличавшаяся от мужской: темно-синий пиджак с красными нашивками, темно-синие брюки и черные сапоги с короткими голенищами. Две белые звезды на погонах свидетельствовали о ее ранге. Она бросила два быстрых взгляда на Глоуэна и Керди и четко произнесла довольно приятным голосом, хотя и лишенным всякого желания понравиться: «Добрый день! Вы по какому-нибудь делу?»