Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

Порывы ветра налетали вдоль улицы Мадуро, шелестя в кустах и травах пампы. Уэйнесс остановилась, прислушалась — ей показалось, что откуда-то издалека, сверху, доносится низкий печальный звук, хотя никаких голосов она не различала. Она пошла дальше. По обеим сторонам улицы белели бледные в звездном свете небольшие дома. В окнах виллы «Лукаста» было темно. Ее обитатели уже спали — хотя, вполне возможно, кое-кто и не спал, лежа в постели и думая свои думы.

Уэйнесс встала в тени под портиком пустующего дома напротив. Ничего не было видно; ничего, кроме ветра, не было слышно.

Она подождала минут десять, кутаясь в плащ и не совсем понимая, зачем она вообще сюда пришла — хотя она не удивилась бы, если бы увидела, как вылезает из окна виллы и бежит в пампу хрупкая тень.

Ничего такого, однако, не случилось. В темных окнах виллы «Лукаста» не было никакого движения. Через некоторое время Уэйнесс отвернулась и стала медленно возвращаться в гостиницу «Монополь».

Утром Уэйнесс проснулась в настроении, оставшемся со вчерашнего вечера. Ветер молчал, но за окном было пасмурно — затянутое тучами небо будто давило на плоскость существования.

За завтраком настроение Уэйнесс изменилось, она стала упрекать себя: «Я — Уэйнесс Тамм из Прибрежной усадьбы! Говорят, что я талантливая и умная девушка. Следовательно, мне пора проявить эти качества — иначе я буду чувствовать себя глупо, глядя в зеркало. Чего я жду? Что мне принесут нужные сведения на блюдечке с голубой каемочкой? Малоэффективная стратегия! Я обязана приступить к действиям... Но к каким именно действиям?» Уэйнесс задумалась: «Если бы только я могла убедить Ирену в том, что не намерена причинять Монкурио никакого ущерба, может быть, она помогла бы мне — особенно в том случае, если я предложу ей деньги». Уэйнесс покачала головой: «Нет, боюсь, этот вариант отпадает. Следует смотреть правде в глаза — я боюсь Ирены Портильс».

Тем не менее, Уэйнесс направилась к вилле «Лукаста», полная решимости. Она прибыла как раз в тот момент, когда Ирена шла на работу. «Доброе утро! — вежливо сказала Уэйнесс. — Похоже, скоро начнется дождь».

«Доброе утро, — отозвалась Ирена, взглянув на небо так, будто никогда раньше его не видела. — Здесь часто идут дожди». Она загадочно улыбнулась и поспешила по тротуару.

Глядя ей вслед, Уэйнесс встряхнула головой от замешательства — эта женщина была поистине непредсказуема!

Подойдя к входной двери, Уэйнесс нажала кнопку звонка. Пришлось подождать — промедлив ровно столько, сколько требовалось, чтобы выразить максимальные презрение и раздражение, госпожа Клара открыла дверь и тут же вернулась в кухню, бросив по пути предостерегающий взгляд через плечо. «Все ясно, — подумала Уэйнесс. — Я не принадлежу к числу любимчиков госпожи Клары».

Дети завтракали в столовой. Уэйнесс приветствовала их, после чего присела за столом поодаль и стала наблюдать за тем, как брат и сестра доедали кашу. Мирон, как всегда, выглядел строго и замкнуто; Лидия казалась чем-то расстроенной.

«Вчера поздно вечером дул сильный ветер, — сказала Уэйнесс. — Ты его слышала?»

«Слышала», — кивнула Лидия, и гордо прибавила: «Но я не убежала!»

«Очень предусмотрительно с твоей стороны! А голоса ты тоже слышала?»

Лидия поерзала на стуле: «Мирон говорит, что их на самом деле нет».

«Мирон прав — он, кажется, всегда прав».

Лидия вернулась к поглощению каши. Уэйнесс воспользовалась случаем внимательно посмотреть по сторонам. Где можно было бы найти хоть что-нибудь, относящееся к Адриану Монкурио? Хранилась ли вообще в этом доме какая-нибудь информация? Все зависело от подхода Ирены Портильс. Если та считала, что адрес Монкурио не имеет большого значения, какое-нибудь письмо от него могло лежать где угодно — даже в ящике серванта, где Ирена держала счета и квитанции.

Госпожа Клара ушла в пристройку. Уэйнесс вскочила, подбежала к серванту и стала открывать ящики, быстро просматривая бумаги и надеясь, что ей попадется на глаза имя «Монкурио» или «Соломон».

Ничего такого в ящиках не было.

Лидия и Мирон наблюдали за ней спокойно, без удивления. Мадам Клара вернулась в кухню; Уэйнесс снова присела на стул. Лидия спросила: «Что вы потеряли?»

Уэйнесс тихо ответила: «Я потом тебе расскажу, когда Клара не сможет нас подслушивать».

Лидия кивнула — судя по всему, с ее точки зрения такой ответ представлялся вполне разумным. Она сказала, тоже полушепотом: «А вы спросите Мирона. Он может найти все, что угодно — он просто знает, где что лежит».

По коже Уэйнесс пробежала радостная дрожь. Она взглянула на Мирона — возможно ли это? Сама мысль о такой способности противоречила любому человеческому опыту. Уэйнесс осторожно спросила: «Мирон, ты действительно умеешь находить потерянные вещи?»

Мирон презрительно шмыгнул носом — так, будто его спросили, умеет ли он держать в руке ложку. Лидия пояснила: «Мирон все знает. Или почти все. Я думаю, что теперь ему нужно начать разговаривать, чтобы вы могли слышать, что он хочет сказать».

Мирон проигнорировал сестру и отодвинул тарелку с остатками каши.

Лидия серьезно посмотрела на брата и снова объяснила, повернувшись к Уэйнесс: «То есть, я думаю, он начнет говорить, когда ему будет что сказать».

«Или когда он согласится найти то, что мы ищем».

Перерыв в перестуке посуды на кухне свидетельствовал о том, что госпожа Клара прислушивалась к разговору.

«Что ж! — тяжело вздохнув, сказала Уэйнесс. — Чем мы сегодня займемся? Погода плохая, но на улице не слишком холодно; мы могли бы пойти на двор». На дворе можно было поговорить, не опасаясь посторонних ушей.

Тем не менее, уже накрапывал дождь, и она осталась с детьми в гостиной.

Раскрыв атлас Земли, она объяснила проекцию Меркатора: «Таким образом на плоской бумаге изображается вся поверхность Древней Земли. Голубым цветом обозначены моря и океаны, а это континенты. Вы знаете, на каком континенте мы сейчас находимся?»

Лидия помотала головой: «Нам никто еще не говорил».

Бросив взгляд на карту, Мирон указал пальцем на Патагонию.

«Правильно!» — похвалила Уэйнесс. Она стала перелистывать страницы атласа: «На Земле много разных стран, и у каждой страны свои особенности. По ним интересно путешествовать, приезжая из одного древнего города в другой или посещая красивые дикие места — даже на Древней Земле осталось много диких мест».

Лидия с сомнением взирала на карты: «Если вы так говорите, наверное, так оно и есть, но эти карты меня смущают, от них возникает какое-то странное чувство. Не знаю, нравится ли оно мне или нет».

Уэйнесс рассмеялась: «Мне это чувство хорошо знакомо. Его называют «охотой к перемене мест». Когда мне было столько же лет, сколько тебе, мне подарили книгу старинных стихов. Одно стихотворение произвело на меня самое сильное впечатление; я повторяла его день за днем и не могла от него отвязаться — так что даже боялась открывать эту книгу. Хочешь послушать этот стишок? Он короткий: