Джек Вэнс - Хроники Кадуола. (Станция Араминта. Эксе и древняя Земля. Трой.)

Многие из вас знают, что мы планируем построить новый Орфеум. Когда «Лицедеи» выступают на других планетах, вся выручка откладывается в фонд Нового Орфеума, который станет самым совершенным театральным комплексом во всей Ойкумене.

Отбросив всякий стыд, я призываю вас внести свой вклад в наш театральный фонд — с тем, чтобы мечта о Новом Орфеуме могла скорее стать былью. Спасибо за внимание».

Флоресте спрыгнул со сцены и скрылся.

Глоуэн обратился к детям консерватора: «Вот вы и познакомились с одной из постановок Флоресте. Некоторым они нравятся, другим — нет».

«По меньшей мере он умеет привлечь внимание», — заметила Уэйнесс.

Майло ворчал: «Мне бы все это больше понравилось, если бы я знал, о чем это».

«Флоресте, скорее всего, сам не знает. Он импровизирует на каждом шагу: публика довольна, и ладно. Пусть неудачник плачет».

«Несомненно, из происходящего можно было бы сделать некоторые выводы, — размышлял вслух Майло. — Флоресте представил несколько маловразумительных эпизодов, после чего вышел и потребовал денег. И никто даже не рассмеялся».

Оркестранты уже готовились к Большому Маскараду. Глоуэн сказал: «Первый танец, как водится, «Учтивая павана» — ее вот-вот начнут играть, а мне нужно увидеться с Сесили, хотя я не хотел бы оставлять вас одних. Может быть, вы не прочь потанцевать?»

Уэйнесс и Майло переглянулись без особого энтузиазма.

«Пожалуй, мы просто посидим и посмотрим», — ответила Уэйнесс.

«Сесили, наверное, уже переоделась, — продолжал Глоуэн. — Мы условились о встрече в определенном месте. Вы меня, пожалуйста, извините, я пойду ее подожду».

Глоуэн направился к оркестровой яме и расположился таким образом, чтобы ему был виден весь коридор между закулисным пространством и кухнями.

Тем временем со сцены объявляли результаты конкурса вин. Как обычно, большой приз — за общее сочетание высоких качеств продукции и лучшее вино — завоевала винодельня клана Вуков, а вина других пансионов, в том числе «Зеленый зокель» Клаттоков, получили специальные награды по отдельным категориям.

Объявления закончились. Оркестр настраивался, и пары по всему Квадратному парку строились рядами, приготовившись к «Учтивой паване». Так как большой приз присудили клану Вуков, почетное место во главе процессии заняли домоправитель пансиона Вуков, Оускар Вук, и его супруга Игнация.

Глоуэн начинал беспокоиться. Где же Сесили? Если она не поспешит, они не успеют к началу паваны... Может быть, он спутал место встречи? Глоуэн живо вспомнил их последний разговор. Все правильно — прямо перед ним стоял исполнитель партии басовой виолы со своим импозантным инструментом.

Глоуэн заметил Миранду и позвал ее. Та подбежала, задыхаясь от волнения: «Глоуэн, ты меня видел? Я была бесенком номер три — тем самым, которого загрыз Жук Виссельроде!»

«Конечно, я тебя видел. Ты величественно погибла. А где Сесили?»

Миранда обернулась к закулисному коридору: «Я ее не видела. У нас разные гардеробные. Бесятам отвели маленькую каморку, а Сесили переодевается в комнате, которую называют «женской примерочной». Это у разгрузочной площадки, за кухней».

«Ты не сходишь, не посмотришь? Может быть, ты ее найдешь. Скажи ей поторопиться — или мы пропустим павану».

Миранда задержалась только на секунду, чтобы спросить: «А если ей нехорошо, ты все равно хочешь, чтобы она танцевала?»

«Нет, разумеется нет! Просто найди ее. Я буду здесь — на тот случай, если она согласится выйти».

Миранда убежала. Через пять минут она вернулась: «Сесили нет в примерочной. Гардеробщица говорит, что ее там не было. И за кулисами ее нигде нет».

«Может быть, она пошла домой? Где твоя мама?»

«Мама танцует павану с папой. Глоуэн, я боюсь. Куда она пропала?»

«Мы ее найдем. Как оделись твои родители?»

«Мама — морская царица. Видишь, вся в зеленом? А папа — рыцарь ордена Домбразиатов».

Глоуэн направился к танцующим в парке и приблизился к Карлусу и Фелиции Ведер, старательно исполнявшим ритуальные па традиционной паваны.

Обращаясь к Карлусу, Глоуэн сказал: «Господин Ведер, я чрезвычайно сожалею, что вынужден вас побеспокоить. Но мы не можем найти Сесили. Она должна была танцевать павану со мной, но так и не вышла из-за кулис. И за кулисами ее тоже нет».

«Пойдем, посмотрим!»

Поиски не позволили обнаружить никого, кто помнил бы, где была Сесили после выступления на сцене. Не нашли ее и впоследствии, хотя всю территорию станции тщательно прочесали. Сесили исчезла — исчезла бесследно.

Пропажа Сесили Ведер была окружена трагически-романтическим ореолом. Девушка, напряженно стоящая высоко на пьедестале с восторженным лицом, с руками-крыльями, воздетыми в прощальном салюте — девушка-бабочка — стала символом первобытного триумфа красоты. Никто из присутствовавших на представлении не вспоминал ее, не ощущая некую зловеще-сладостную дрожь, пробегавшую по нервам.

Лихорадочные поиски оказались полностью безрезультатными — не было никаких признаков преступления или похищения; Сесили исчезла так, будто ее втянуло внезапным вихрем неизвестной силы в другое измерение. Территорию станции Араминта прочесывали заново, еще внимательнее, еще методичнее — но так же тщетно.

Каждому сразу пришло в голову, что Сесили могли похитить на автолете. Проверка записей в управлении космодрома показала, однако, что в период исчезновения в небе над станцией Араминта не было ни автолетов, ни космических аппаратов.

Значит, наверное, ее увезли на катере или на сухопутной машине? Такое предположение нельзя было опровергнуть с той же степенью уверенности. Но когда проверили расписания и маршруты всех имеющихся в наличии автомобилей, грузовиков, автофургонов и самоходных подвод, оказалось, что все они находились там, где им положено было находиться, и никаких подозрительных рейсов никто не совершал. Что же касается лодок и катеров, любое движение на реке ниже по течению от Орфеума (то есть параллельно Приречной дороге) немедленно бросилось бы в глаза множеству людей, а выше по течению обширные тростниковые заросли не позволяли быстро высадиться на берег. Даже если бы злодеи пробились на катере через тростники или перетащили девушку в лодку, ожидавшую поодаль, остались бы очевидные и однозначные следы такой деятельности. То же можно было сказать о попытке сплавить тело по реке так, чтобы его унесло в море: тело нужно было донести до реки, а вокруг были либо тростники, либо сотни свидетелей.

Таинственные исчезновения такого рода на станции Араминта были редки, но случались и раньше. Как правило, жертвой становилась какая-нибудь девушка из табора йипов, [16]не уступившая обычным попыткам соблазнения — к несчастью для себя. Убийцу, если его личность можно было установить без каких-либо сомнений, незамедлительно вешали — или, по просьбе осужденного, выбрасывали за борт в океане, в ста пятидесяти километрах от берега.