Джек Вэнс - Зов странствий. - Лурулу.

Леди Малуф забралась в автолет; астронавты одарили Берарда и Сонсси последними чаевыми, после чего летательный аппарат поднялся над деревней и устремился к столице.

Капитан обратился к матери: «Критический момент наступит, когда тебе придется выйти из автолета и подняться по трапу в «Гликку». Это следует сделать как можно незаметнее, не привлекая внимание общественных контролеров».

Леди Малуф недоуменно хмыкнула: «Они должны понимать, что я находилась в положении заложницы, и не чинить мне никаких препятствий».

Капитан печально усмехнулся: «Это маловероятно. Так или иначе, лучше не рисковать».

«Я ничего не понимаю в таких делах, — призналась леди Малуф. — Мне не терпится принять ванну, переодеться во что-нибудь свежее и хорошенько подкрепиться».

Капитан предложил ей хлеб с сыром и кусок холодного пирога с мясной начинкой — старуха соблаговолила попробовать эти деликатесы, хотя и не преминула при этом презрительно фыркнуть. Покончив с пирогом, леди Малуф устроилась поудобнее на заднем сиденье и заснула.

Автолет прибыл в Коро-Коро во второй половине дня, ближе к вечеру. Убедившись в том, что вокруг не было общественных контролеров, капитан как можно быстрее провел стучащую каблуками и подпрыгивающую старуху вверх по трапу, в салон звездолета.

Леди Малуф немедленно принялась жаловаться: «В самом деле, Адэйр, ты начисто забыл об элементарных правилах хорошего тона! Тащишь меня за собой, как сбежавшее и пойманное животное! Я этого больше не допущу — и слышать не хочу никаких возражений!»

«Ты шла слишком медленно, — оправдывался капитан. — Я хотел, чтобы нас не заметили».

«А я чувствовала себя, как мешок с сеном, который валяют туда-сюда без всякого смысла! Как бы то ни было, я устала и проголодалась».

Капитан подал ей миску горячего супа, омлет, булочки с маслом и кремовое пирожное, после чего заботливо уложил ее спать в своей каюте, где она быстро уснула.

Оказавшись в безопасности на борту звездолета своего сына, леди Малуф скоро выбросила из головы все, что происходило на яхте «Майджаро», словно это был дурной сон. Она снова превратилась в светскую львицу Трейвена, недостижимо высокий престиж которой надежно предохранял ее от любых бюрократических препон.

Капитан терпеливо пытался объяснить ей побуждения общественных контролеров: «Эти агенты неукоснительно соблюдают протокол; с их точки зрения ты нарушила закон и подлежишь наказанию — как минимум второго уровня».

Леди Малуф только качала головой и улыбалась: «Послушай, Адэйр, не станут же они тратить время на такие пустяковые шалости, особенно после того, как узнáют, кто я такая».

«Для них это ничего не значит! Они преследуют нарушения закона, невзирая на лица».

«Хммф! — фыркнула леди Малуф. — Мой опыт показывает, что любой чиновник проявляет уступчивость — особенно после того, как увидит банкноту достоинством в десять сольдо».

Капитан выдавил кислую улыбку: «Вопрос отпадает, так как тебе нельзя покидать «Гликку»».

Леди Малуф отозвалась мурлыкающим смешком: «В самом деле, Адэйр, тебе давно пора стать человеком, искушенным в житейских делах. Я не намерена торчать здесь, как отшельница, замурованная в келье! Прояви благоразумие, сын мой!»

«Я собираюсь отправить тебя назад на Морлок при первой возможности, — повторил капитан. — И такая возможность существует. А пока что тебе придется не показываться на людях и не высовывать нос из «Гликки»».

«Но это противоречит практическому здравому смыслу! — высокомерно возмутилась леди Малуф. — Я найму экипаж и отправлюсь на террасу «О-Шар-Шана», где можно вести приятные разговоры с цивилизованными людьми. Никто не может лишить меня такого права!»

«Боюсь, что ты ошибаешься, — вздохнул капитан. — Общественные контролеры задержат тебя прежде, чем ты покинешь здание космического вокзала».

Леди Малуф приложила ко лбу носовой платок: «Никак не могу понять, почему ты считаешь нужным придерживаться такого непреклонно догматического подхода! В детстве ты всегда был гораздо внимательнее и почтительнее — с тех пор ты изменился, и это меня беспокоит!»

Поднявшись на ноги, она бросила носовой платок на палубу: «Можешь отвести меня в каюту».

Через час, оставив Мирона сторожить свою родительницу, капитан Малуф прошелся по пассажирскому залу ожидания в здании космопорта и просмотрел расписание ожидаемого отправления звездолетов из Коро-Коро. Его немало порадовало то обстоятельство, что туристический пакетбот «Бродяга-дальнобойщик» вылетал из Коро-Коро в полночь и в свое время должен был приземлиться в Порт-Палласе на Тране, служившем пунктом пересадки на корабли, следовавшие по десяткам маршрутов, что позволяло без труда добраться до Морлока.

Покинув зал ожидания, Малуф направился по взлетному полю к огромному голубому пакетботу с серебристыми обводами. Когда он поднялся по трапу, его провели в управление капитана Бревета Фэйна, с которым Малуф успел познакомиться прежде.

Фэйн сочувственно выслушал Малуфа и заверил его в том, что ему будет достаточно привести мать на борт «Бродяги-дальнобойщика», после чего персонал пакетбота позаботится о решении всех дальнейших проблем. Малуф предоставил Фэйну все требуемую информацию. Капитан пакетбота нажал кнопку, чтобы вызвать стюарда — тот принес тяжелую бутыль и две стопки на подносе.

Фэйн почтительно приподнял бутыль, наполнил темно-желтой жидкостью стопки, высотой примерно четыре пальца каждая, и протянул одну Малуфу.

«На каком-то древнем языке слово «уискебоу» означало «живая вода», — изрек Фэйн. — Легенда гласит, что этот напиток состоит из солнечного света, дождевой росы и мягкого торфяного дыма».

Капитан пакетбота поднял бокал: «Сланче!»

«Сланче!» — отозвался Малуф.

Когда Малуф вернулся к себе на корабль, Мирон сидел один за столом в камбузе и просматривал перечень грузов, подлежавших отправке. Капитан заглянул в салон — там никого не было. Он спросил у Мирона: «Где она?»

«Все еще в каюте, — успокоил его Мирон. — Она оттуда даже не выглядывала — наверное, спит».

Малуф направился к каюте, отведенной его матери, постучал в дверь и прислушался, но ничего не услышал. Он снова постучал. На этот раз из-за двери раздался певучий отклик: «Кто там?»

Капитан открыл дверь, зашел в каюту и тут же остановился, удивленно подняв брови.

Леди Малуф сидела перед зеркалом за туалетным столиком, нанося на обвисшую кожу лица маску белого косметического крема. Она обвела глазницы мазками коричнево-пурпурного пигмента, в связи с чем ее физиономия напоминала побелевшую от старости морду енота. Ее волосы, теперь выкрашенные в ярко-черный цвет, были собраны торчащим пучком на затылке и скреплены упругим колечком белых бусинок. На ней было поразительное, сияющее и колыхающееся длинное зеленое платье с разрезами вдоль ног, обнажавшими, помимо бледно-голубой подкладки, сухие и тонкие, как палки, ноги. Заметив присутствие сына, она повернулась и неодобрительно взглянула на него: «Ты полностью забыл об элементарных правилах приличия? Вламываешься без предупреждения!»