Сергей Гончаров - Выбор Евы (СИ)

Он сел на стул и вытянул ноги под стол.

— Тогда… — настороженно посмотрел на гостя судья. — Чем обязан? — он сложил руки перед собой, всем видом показывая, что готов внимательно слушать.

Гтирер усмехнулся. Слишком усердно старик делал вид, будто даже не догадывался для чего пришёл гость.

— Мне надо осмотреть место кражи, но перед тем ещё и расспросить, как…

— Что?! — лицо Дидли вытянулось, повернувшись, он поглядел на закрытый люк. — Ты хочешь осмотреть эту комнату?! — переспросил он, будто в первый раз плохо услышал. — Ты хоть понимаешь, о чём говоришь?

Гтирер почувствовал, как в душе закипает злость. Он закрыл глаза и досчитал до десяти.

— Я прекрасно понимаю, о чём говорю, а вот ты, как мне кажется, не очень. Причём второй раз!

Дидли покраснел. Не привык главный судья, что с ним так разговаривают.

— Послушай, — Гтиреру надоело это представление. — Ты мне можешь быть полезен, а можешь быть бесполезен. От этого зависит, найду я твой медальон или не найду. Выбор у вас невелик. Потому советую…

— Запомни, то, что я сейчас скажу, — тихо сказал Дидли. — Хорошенько запомни, глава семьи. Хорошо живёт тот, кто не спрашивает, чем судьи могут быть ему полезны, а спрашивает, чем он может быть полезен им. А теперь слушай ещё более внимательно. Если медальон не будет найден в ближайшее время, то я тебя выгоню из поселения. Ты понял? — судья протянул руку и задержал над свечой.

Гтирер смотрел на судью исподлобья и молчал.

— Раз молчишь, значит понятно, — расценил его реакцию по-своему Дидли. — Моя дочь будет за тобой следить. И я приказываю отныне слушать её во всём. Понятно?

Гтирер промолчал.

— Не слышу ответа? — поморщился Дидли от жгучей боли в ладони.

Разведчик вновь не ответил. Судья глубоко вздохнул, кинул быстрый взгляд на Гтирера.

— Иди и займись делом. У тебя не так-то много времени, — поднялся он из-за стола.

Зайрик медленно брёл по мёртвому городу. Ружьё положил на плечи и придерживал руками, будто коромысло. Если встречались сугробы, то неизменно ворошил их ногами. Во-первых, любил делать так с детства, а во-вторых, в одном из таких сугробов, он однажды нашёл листок из плотной бумаги, на котором была изображена стройная блондинка в коротком, еле-еле прикрывающем все прелести, чёрном платье. Её волосы волнами спадали на плечи, глаза сузились, губы сложились для поцелуя. Левой рукой она упиралась в колено, а правой манила изящным пальчиком.

Когда разведчик учился у судей, то они показывали изображения гор и рек. Называли их фотографиями и даже объясняли принципы получения. Часто такие изображения встречались в книжках, по которым каждое новое поколение училось читать.

После того, как Зайрик нашёл фотографию в сугробе, то полдня простоял на месте, будто окаменел, рассматривая давно погибшую красавицу. Женщина, тогда, настолько поглотила внимание разведчика, что подкрадись к нему хоть все звери, он бы этого не заметил. Выкинуть такую красоту у него не хватило духу, и он спрятал её во внутреннем кармане куртки. Каждый вечер, засыпая, Зайрик думал о блондинке. Пытался даже представить, что вместо жены, рядом, лежит Она! Но верилось в это с трудом. Он чувствовал толстый бок, тяжёлое и учащённое дыхание, а когда супруге снилось что-нибудь страшное, она ещё и тихо-тихо повизгивала. Девушка с фотографии, в представлении Зайрика, так делать не могла. Она очень быстро стала идеалом в мировоззрении разведчика. И чем больше он влюблялся в блондинку с фотографии, тем ненавистнее становилась ему толстая и одутловатая жена.

Разведчик остановился и вынул из внутреннего кармана фотографию красотки. Жадно впившись глазами, в миллиардный раз изучил каждую клеточку её тела.

— Э-э-эх! — вздохнул он и убрал снимок. — Бреди тут, ищи им металл… — разбурчался под нос, как старик. — Где его искать?! Пусть вон сами идут и ищут!

Зайрик какое-то время брёл по улице, ворошил сугробики и бухтел под нос. Недовольство работой вошло у него в привычку, но в поселении высказывать всё, что о ней думал, было опасно. Когда начал подмерзать, то развязал тесёмки на макушке шапки-ушанки и вновь завязал их под подбородком. Лицу стало намного теплее.

Остановившись на перекрёстке, покрутил головой, решая, куда брести дальше.

— Да какая разница, — пробурчал он. — Всё равно уже вблизи всё собрано ещё до меня! Прись теперь, кто его знает куда!

Он достал из кармана фотографию и жадно поглядел на блондинку. Мысли мигом унеслись в мечты, где он один с этой девушкой. В тепле. Он её ласкает. Всю! От кончиков пальцев на ногах до макушки, а она сладко постанывает и горит желанием.

Зайрик размечтался не на шутку, почувствовал, как напряглось тело. Тогда он поставил ружьё прикладом вниз и прислонил к бедру. Взял в левую руку фотографию, а правой начал массировать между ног…

…и словно перенёсся в другой мир. Окружающий мёртвый город, снег, вечный холод, жена, дети, братья и племянники, звери, опасность — всё прекратило для него существовать. Он погрузился в мечты, где была лишь блондинка.

Разведчик выпал из реального времени и под угрозой смерти не смог бы сказать, сколько его «не было». Вполне вероятно он бы и «не вернулся» пока не удовлетворена естественная потребность организма, да только в какой-то момент понял, что света на фотографию стало падать намного меньше. Первой мыслью было паническое: «Ночь надвигается!». Однако краем глаза заметил, что рядом по-прежнему светло. С замирающим сердцем оторвал взгляд от блондинки. Перед ним возвышался Серый, и со своего гигантского роста заглядывал в снимок. Зверя явно заинтересовало, на что человек так упоённо смотрел, раз не обращал на приближающуюся опасность никакого внимания.

У разведчика челюсть отвисла, в голове застучала паническая мысль: «Бежать». Однако разум говорил, что это уже бесполезно. И вообще любое движение уже бесполезно.

Серый глянул на человека разноцветными глазами, в них будто читалось: «И ради неё ты пренебрёг собственной жизнью?». Зверь медленно поднял правую лапу…

Разведчик зажмурился. Оно даже как-то не верилось, что жил-жил и вот… конец. И не придёт он больше домой, не будет искать для литейщиков металл, спать с толстой и некрасивой женой, глядеть на любимую блондинку. Под вечер от него останутся лишь косточки, которые вечно будут валяться где-то в горах.

Однако зверь вместо того, чтоб ударить когтями, лишь сильно толкнул ладонью человека в лоб. Зайрик грохнулся на спину и, перекатившись по инерции через голову, оказался на коленях. Он заморгал глазами, приходя в себя. В руке, по-прежнему, фотография которую разведчик поспешно спрятал в нагрудный карман. Этот жест не укрылся от зверя. Серый ухмыльнулся, а после нагнулся и подобрал ружьё. Крутанув его раз в лапах, зверь бросил оружие в снег, рядом с человеком. В его разноцветных глазах разведчик прочёл: «На. Возвращаю. Ты и палкой своей громыхающей, мне ничего не сделаешь».