Сергей Гончаров - Выбор Евы (СИ)

Дни потекли за днями. Зверь, очнувшись, оказалась на цепи. Теперь Ни-Диидо пил беспробудно — поначалу от радости, потом от горя.

«Дочь» не разговаривала, сколько он ни старался. Создавалось впечатление, что её глаза затянуло пеленой. Она лишь рычала и бесновалась. Однажды поутру, когда Ни-Диидо сидел возле и, отхлёбывая смердящей жидкости, разговаривал, сложилась ситуация, что в доме больше никого не осталось. Родственники разошлись по делам, а детвора убежала играть.

— Я не твоя дочь, — неожиданно произнесла зверь. Её взгляд стал ясным. — Отпусти меня.

— Ты просто забыла! — от радости, что дочь, наконец, заговорила, Ни-Диидо чуть не подпрыгнул. — Ты видимо спряталась в доме, заболела и всё забыла! Но я тебя вылечу! Второй раз я дочь не потеряю!

— Я нигде не пряталась. Я не твоя дочь! — её взгляд опять начал мутиться.

Дверь открылась и вошла жена.

— Она заговорила! — подскочил Ни-Диидо к перепуганной женщине. — Наша дочь заговорила!

Но зверь рычала, сколько бывший глава дома свечников не просил её заговорить.

Жена направилась к главному судье с просьбой как-то повлиять на мужа, а если не получится, то убить.

— Невозможно, — коротко ответил главный судья.

— Вы наверно не поняли! — всплеснула руками женщина. — У нас в доме живой зверь! Он посадил его на цепь и утверждает, что это наша дочь! Целыми днями сидит перед зверем, глушит пойло и разговаривает. Хочет вернуть «нашей дочери» память! Это нормально?! А как нам спать-то, когда рядом зверь?!

— Он же ни на кого не нападает, зверь на цепи. Как я понимаю, угрозы нет. А всё остальное ваши страхи, — пожал плечами судья. — Повлиять на него не получится. Уже пытались. А изолировать… Сам сопьётся. Я не собираюсь терять людей из-за того, что вы боитесь собственных страхов.

— Но ведь его можно попросту пристрелить!

— Это вы так думаете, — усмехнулся главный судья. — Я уже отдавал приказ его убить. Сделать это во время нападения зверей. Он увернулся от пуль двух бойцов, а после раскроил им черепа. Да и ваши родственники, кажется, пытались это сделать, когда он зверя приволок?

— Да это же была случайность!

— Случайностей не бывает, — наставительно произнёс глава судей. — Он уже несколько раз доказывал, что может уходить от пуль.

— Но это же бред! — вскликнула в сердцах женщина. — Как это от пуль уходит?!

— А вы сами попробуйте пристрелить, а потом, если живы останетесь, мы с вами и обговорим, как это у него получается.

Ночью жена и попыталась сделать то, чего трусы мужики не в состоянии.

«Как всегда, — думала она. — Всё свалилось на хрупкие женские плечи!»

Утром «дочка» завтракала трупом «мамы».

Ни-Диидо начал пить ещё больше после смерти жены.

— Как жесток мир! — горевал, сидя напротив зверя. — Дочь хоть и спаслась, превратилась в неразумное существо. Жена… Родная жена, хотела убить! Как жесток мир! Как он жесток! Дочь! Родная дочь спаслась, но превратилась в неразумное существо, а родная жена хотела убить! Родная-то жена! Как жесток мир!

Зверь постоянно предпринимала попытки достать кого-нибудь из людей. Однако, когда с ней разговаривал Ни-Диидо она успокаивалась. Так и в этот раз, она прислонилась к стене, подпёрла лапой голову и со скучающим видом в миллионный раз выслушивала бред «папочки».

Поначалу повышающуюся агрессивность Ни-Диидо жители поселения списывали на пристрастие к пойлу. Но когда на теле и лице начала расти шерсть, немного призадумались.

На очередном Совете единогласно приняли решение избавить поселение от Ни-Диидо. Главе бойцов поручили разработать план нападения.

Но судьба вновь помешала планам людей.

В тот вечер, когда глава бойцов разрабатывал план нападения на одного из самых опасных обитателей мёртвой планеты, Ни-Диидо выпил слишком много.

— С горя, — пояснил заплетающимся языком самогонщикам. — Никого у меня нет, а единственная дочь не узнаёт отца! Как тут не запить?!

— Да, да, — соглашались самогонщики, лишь бы обросший шерстью односельчанин ушёл от них.

Ни-Диидо вернулся в дом, где, как всегда, уселся напротив зверя и начал пить. Пил долго и много. По обыкновению жаловался на жизнь.

В какой-то момент замолчал. Прикорнувшая «дочь» проснулась от тишины. Ни-Диидо смотрел на неё сумасшедшими глазами.

— Ты не моя дочь! — прошептал он одними губами.

После кинулся, подмял под себя и принялся насиловать. У родственников чуть ужин обратно не полез от такого непотребства. Для них Ни-Диидо продолжал быть человеком хоть и выглядел уже почти как зверь. Кто-то догадался задуть свечи, чтоб дети не видели творившейся мерзости, потому никто и не увидел, как Ни-Диидо, в пылу страсти, разогнул звеневший и мешавший сосредоточиться ошейник.

Удовлетворив потребность организма, бывший глава семьи свечников провалился в сон. Зверь долго не могла выбраться из-под насильника. Когда все уснули, у неё это, наконец, получилось. Методично и хладнокровно, одного за другим, она перебила всех мужчин, женщин и детей. Начав, соответственно, с Ни-Диидо.

Перед самым рассветом, когда наблюдающие ещё не заступили на дежурство, перебралась за частокол.

С тех пор жители гадали, каким образом загорелся дом свечников. Выдвигалось множество версий, среди которых, естественно, лидировала та, где в поджоге обвиняли Ни-Диидо. Подумать же на сбежавшего зверя, никто не удосужился. Жители сошлись во мнении, что раз семья свечников занималась изготовлением горючего материала, то они попросту забыли что-то потушить и дом сгорел вместе со всеми обитателями.

С тех пор остатки дома семьи свечников стояли деревянным приведением, а бабы под навесом поговаривали, что там живут призраки.

— Ты хочешь сказать, что тот зверь, который, якобы, жил в сгоревшем доме был человеком? Мать Вожака?! — Ди невидящим взглядом посмотрел на подругу детства. Перед глазами возник зверь с опаленной мордой. Молодой разведчик вновь пережил страх и удивление, когда вместо того, чтоб убить, зверь отблагодарил.

— Все звери — бывшие люди, — мрачно произнесла Эва, её глаза остановились на постели с бурыми пятнами. — Когда люди, приплывшие на этом корабле, поняли, что застряли здесь надолго, то начали искать пропитание. Им приходилось выходить, охотиться на животных, искать еду в зданиях и они тоже начали становиться зверьми.

На несколько минут замолчали. Ди обдумывал услышанное. Весь стройный, известный с детства, мир разрушился. За мгновение звери прекратили быть зверьми. Молодой разведчик снял шапку, пригладил волосы. Неожиданно глаза загорелись. Крутнулся вокруг, будто что-то услышал. Но корабль безмолвствовал. Света, лившегося с потолка, было предостаточно. Сумрак забился в углы, словно нашкодивший ребёнок. Одному на этом вместилище последних надежд было бы жутко.