Маргарита Полякова - Герцог всея Курляндии [litres]

Такого шедевра, который выходил у бабушки, у меня, конечно, не получилось. Но десерт все равно был оценен по достоинству и привнес немного радости в очередной «семейный» вечер. Демонстрировать свои таланты после поедания сладостей оказалось гораздо приятней. Я снова музицировал, старшая сестра пела, а мелкие читали стихи на иностранных языках. Только самый младший, в силу возраста, избежал этого издевательства.

Якобу, кстати, тоже не нравились подобные посиделки, но он уступал жене. А я вздыхал и следовал его примеру. У меня впереди еще множество подобных скучных вечеров, на которых я буду вынужден присутствовать, согласно статусу. И не семейных, в узком кругу, а среди совершенно посторонних людей, подчас недоброжелательно ко мне настроенных. Так что я учился держать лицо, мило улыбаться, давя зевоту, и поддерживать светский разговор ни о чем, стараясь не задумываться, сколько всего полезного я мог бы сделать за это время.

Герцог – это не столько права, сколько обязанности. И лучше к этому привыкать заранее.

Многочисленные образцы тканей, разложенных на длинном столе, радовали глаз насыщенными оттенками. Темно-синий цвет завораживал глубиной, зеленый дышал летней листвой, пурпурный будил воспоминания о древних императорах, а алый заставлял вспомнить романтическую сказку Грина об Ассоль, которая дождалась своего чуда. Я рассматривал результат долгого, кропотливого труда химиков и улыбался. Наконец-то у них получилось то, чего мы так долго добивались – яркий, стойкий цвет. Причем не один, а целая палитра.

Все-таки финансовая стимуляция и жесткая конкуренция дают хорошие итоги. Многочисленные ученики Глаубера проходили жесточайший отбор, частично отсеивались и старались на совесть. В деревушке Каркле Якобом были выкуплены все дома, строились дополнительные помещения для химиков, и теперь было кому возглавить новые лаборатории. Болезнь заставила Глаубера отнестись к своему здоровью серьезнее, и он практически не проводил экспериментов сам, доверив дело многочисленным помощникам. Поскольку набирались на роль помощников не первые встречные, а дети аптекарей, медиков и люди, получившие специальное образование, дела шли успешно. И у меня было как минимум два очень талантливых химика, которые не просто повторяли рецепты, но и искали что-то новое.

Разумеется, даже самый правильный образ жизни не мог вернуть Глауберу здоровье. Но я рассчитывал, что он проживет еще хотя бы лет десять. Проведя всего год на почтительном расстоянии от реактивов и экспериментов, ученый обзавелся нормальным цветом лица. Ну а бодрости у него и раньше на десятерых хватало. Так что мне пришлось приставить к ученому доктора, который напоминал ему, что нужно вовремя питаться, и останавливал, когда Глаубер забывался и лез в исследования.

Гениев слишком мало. И, к сожалению, я не из их числа. Мне не всегда удается повторить даже то, что уже было изобретено в мое время! И все из-за недостатка знаний. Бо́льшая часть того, что изучалось в школе, забылось сразу же после выпуска. Да и не пригодилась ни разу в жизни, если честно. А сейчас я чувствовал себя необразованным болваном и старался наверстать упущенное. Благо учителя были прекрасные, причем практически по всем дисциплинам. И учеников у них было мало – только дети Якоба, так что распыляться им не приходилось.

Постоянное вдалбливание различных знаний приносило свои плоды. Как хорошие, так и не очень. После некоторых уроков даже я порой ловил себя на мыслях, что превосхожу окружающих только потому, что являюсь сыном герцога и его наследником. Чего уж говорить об остальных братьях и сестрах! Особенно мне не нравились постоянные напоминания о том, что я являюсь вассалом польского короля. Понятно, что так должна была обеспечиваться моя верность, но раздражало до безумия. Я даже пообещал сам себе, что сделаю все для того, чтобы Курляндия стала независимой.

Финансовое положение страны постепенно выравнивалось. Ставка на ценные, редкие товары оказалась правильной. Зеркала и мельхиор приносили хорошие деньги. А теперь мы готовы были выйти со своими тканями. Необычная палитра, непривычная насыщенность цвета и приятная цена – ниже, чем у конкурентов. Прибыль все равно получалась сказочная. И от желающих приобрести эксклюзивный товар отбоя не было. Европа оправилась от Тридцатилетней войны и настроена была прожигать жизнь.

Однако больше всего меня выбило из колеи известие о том, что наши зеркала приобрела… Венеция. Я поначалу не понял юмора. А затем, когда мне продемонстрировали образчик их продукции, до меня дошло – качество нашего товара было не в пример лучше. Пожалуй, я погорячился, когда решил, что зеркала вскоре перестанут быть предметом роскоши. Да, денежный поток, который они приносили, изрядно обмелеет, но не иссякнет. Богатые и знатные люди всегда предпочитают товар наивысшего качества. А это значило, что самых состоятельных покупателей мы не растеряем.

Постепенно к списку поставляемой Курляндией в Европу элитной продукции прибавлялись все новые и новые пункты. По изделиям из янтаря у нас и вовсе не было конкурентов. Маленькие поделки и инкрустации? Забудьте! После того как я подарил матушке большую (около метра) напольную вазу, стилизованную под древнегреческую амфору, которая, казалось, была выточена из цельного куска янтаря, это перестало быть актуальным. Разумеется, никому и в голову не пришло, что данное произведение искусства сделано практически из отходов. Да и те плотно контролировал отец.

Первую выделенную мне партию я, разумеется, запорол. Следующие две тоже. Якоб метал громы и молнии. У него все шло в дело – даже самые мелкие янтарные осколки применялись при изготовлении различных поделок. Герцога не успокаивало даже то, что я платил за товар по установленным им ценам – мои деньги он считал не хуже своих. И неразумные траты не одобрял. Немудрено, что в знакомой мне истории его сын, вырвавшийся из-под отеческого контроля, пустился во все тяжкие. Это я, воспитанный в иной эпохе, относился к местным развлечениям равнодушно, а реальный герцогский сын отрывался, компенсируя недостаточно роскошное детство.

К счастью, мне все-таки удалось добиться нужного результата – превратить янтарное крошево в единый монолит. И первой поделкой была небольшая статуя Венеры. Ее-то я и предъявил отцу как результат своих экспериментов. Ну а тот, недолго думая, развернул бурную деятельность по организации производства подобных вещей. И главное, на что он упирал – это соблюдение секретности. Герцог собирался устроить все так, чтобы разные люди делали различные операции, и вообще как можно меньше знали о процессе. Дошло до того, что янтарное крошево привозилось в специальных двойных мешках из толстой кожи, причем опечатанных сургучом.