Михаил Харитонов - Рубидий

— В общем и целом, — продолжил Модест, — вчера в полночь, то есть сегодня в прошлую полночь, то есть в состоявшуюся сегодня полночь Янус Полуэктович провёл научный опыт, в результате которого, некоторым образом, — он снова замялся, подыскивая в своём лексиконе подходящие формулировки.

В этот момент воздух колыхнулся, и рядом с Камноедовым возник Янус Полуэктович.

Вид у него был чрезвычайно торжественный. Директор явился в парадном финском костюме, при галстуке, украшенном золотой булавкой, и в жёлтых ботинках, по виду заграничных. В руке он держал кожаную папку.

— Так, — начал он. Голос у него был мощный, ровный, легко накрывающий зал.

Модест вытаращился на него, как на саламандру, самовозгоревшуюся посреди вверенной ему территории.

— Извините, Модест Матвеевич, — быстро сказал Янус. — Я сам расскажу. — Он выразительно посмотрел на Камноедова.

Тот с огромной неохотой освободил место, всем своим видом выражая живейшую готовность занять его снова при первой же возможности.

— Должен сообщить, — сказал Янус Полуэктович, — что находящийся перед вами субъект не является настоящим директором Института. Я — созданная им сложная наведённая галлюцинация с ограниченным сроком годности.

— В таком случае немедленно освободите трибуну! — тут же заявил Камноедов. — Не будучи сотрудником Института, вы не имеете пра...

Янус Полуэктович бросил на Камноедова взгляд, и у того пропал голос. Было видно, как он шевелит губами, не в силах вымолвить ни слова.

— Ещё раз извините, Модест Матвеевич, — сказала галлюцинация. — Но мне необходимо завершить свою речь. Итак, — изображение Невструева снова повернулось к залу, — как вы уже, должно быть, поняли, я поставил эксперимент по перемещению во времени живого существа. Добровольцем был я сам. Эксперимент завершился успешно. Теперь я нахожусь в прошлом, конкретно — во вчерашнем дне, в качестве так называемого У-Януса, вам хорошо известного. В сегодняшнем дне не осталось ни одного Невструева. Таким образом, должность директора Института можно считать вакантной.

Зал зашумел. Все, конечно, знали, что когда-нибудь это случится. Но почему-то думали, что ждать этого следует в отдалённом будущем. В следующем веке, а то и позже.

— Вопрос о новом директоре будет решаться в Москве, — продолжала галлюцинация. — Вероятно, это займёт какое-то время. Временно исполняющим обязанности директора института я назначаю товарища Бальзамо Джузеппе Петровича.

Поднялся гул. Все, конечно, боялись, что власть перехватит Камноедов или ещё кто похуже. Однако Бальзамо был тоже не подарок. Великий старец годами не выходил из своей подвальной лаборатории, окружённой сильнейшими защитными заклинаниями. Ходили слухи, что он занят изготовлением философского камня. Процесс был, в общем-то, известен и даже описан в литературе, но требовал около семисот лет непрерывного высококвалифицированного труда. Кроме того, Бальзамо очень плохо понимал по-русски, поэтому общался в основном с Жианом Жиакомо. Ходили слухи, что пару раз видели Выбегалло, выходящего из бальзамовских подвалов, но Привалов считал эти слухи нонсенсом и катахрезой.

Остальные, видимо, пришли к тем же выводам: взгляды присутствующих устремились к Жиану Жиакомо, устроившегося у стенки на удобном канапе. На лице его застыло выражение брезгливой скуки. Всеобщее внимание его нисколько не поколебало.

— С предложениями об аренде и по вопросам прохода на территорию обращайтесь к товарищу завкадрами, — продолжала галлюцинация.

В зале кто-то громко свистнул.

Сдача помещений в аренду было делом перспективным, но затруднительным. Площадей в НИИЧАВО хватало с избытком, особенно теперь, когда освободился кивринский первый этаж. Проблема была в их доступности. Лицо, не являющееся сотрудником Института, не могло переступить его порог без сопровождения. Изменить этот порядок было невозможно: соответствующие заклинания были вмурованы в фундамент главного корпуса ещё при Петре Великом. Сопровождение мог организовать товарищ Дёмин. Его ближайшим конкурентом считался начальник вневедомственной охраны Института, некий Ковалёв. Особняком стоял Саваоф Баалович Один, которого комсомолец Почкин каким-то образом обаял и привлёк к делам кооператива "Вымпел-Плюс". Старик Один оказался ценнейшим сотрудником — в частности, он выбил для "Вымпел-Плюса" дефицитные библиотечные помещения, некогда заполненные трудами разнообразных марксистов-ленинцев. Один мог провести в здание хоть полк, хотя и не злоупотреблял этим. Так или иначе, решение Януса Полуэктовича было кому оспорить.

Саша успел ещё подумать о том, как же ему не повезло с компьютерными делами. Как программист он был узким и малоценным специалистом: "Алдан" так и остался чисто военной разработкой, помимо оборонки мало где известной. Операционная система "МАВР/2" [8] МАВР — операционная система, разработанная для машин серии "Алдан". Начиная со второй версии, поддерживала многозадачность с фиксированным числом задач без магической коррекции и с изменяемым с применением магии. Обеспечивала пакетную обработку заданий. Последняя версия - МАВР 7.71. и язык КОРАЛ [9] КОРАЛ — Конструктивно-ОРиентированный АЛгоритмический язык. Русифицированный вариант языка CORAL (CoОpeRative Algorithmic Language), разработанного в 1958 году в Хогвадской лаборатории арифмантики. Императивный, процедурный, модульный, компилируемый. Имеются стандартные библиотеки на CORAL для построения сигнатур вольтов, сенсибилистики, численной алхиметики и других магических операций. Пакет #HELLGATE 666 до сих пор широко используется для просчёта процедур вызова низших демонов. , на котором последние пятнадцать лет писал Привалов, были заточены под узкий круг магических задач.

Одно время Привалов рассчитывал, что его позовут в "Вымпел Плюс", который хорошо расторговался "двести восемьдесят шестыми". [10] Имеются в виду компьютеры IBM PC AT с процессором Intel 80286. Как правило, имели встроенный жесткий диск ёмкостью 20 или 30 МБ, 512К оперативной памяти, дисковод для дискеты 5,25" и цветной дисплей (с видеоадаптером EGA или VGA). Привалов рассчитывал на место технического специалиста. Однако его тут же занял универсальный Саваоф Баалович. Характер у старика был сложный, и Почкин опасался, что присутствие Саши нарушит хрупкий баланс в коллективе. Во всяком случае, так он объяснил это Привалову. После чего похлопал его по плечу и пообещал взять его как-нибудь потом, когда фирма — он называл кооператив исключительно "фирмой" — по-настоящему развернётся.

— Вопросы целевого финансирования обсуждайте с Модестом Матвеевичем, — сообщило изображение Януса Полуэктовича.