Маргарита Тара - Сомнирум

Удивительно, но наставник не разозлилась. Напротив, ее взгляд стал понимающим, тон – мягким.

– Я представляю, каково тебе слышать такое о друге. Но все его действия говорят о неподчинении Системе. Разумеется, пока мы не найдем этому подтверждения, ставить клеймо правонарушителя на Ангесе никто не будет.

Ее слова мало успокоили Десс. В памяти всплыл их последний с Ангесом разговор, его обвинения, резкий тон и жалящие фразы. Он считал ее фанатиком, но кем же тогда был он сам?

Что, если Вандри – точнее, Система, чьи подозрения она озвучила сейчас, – была права? Отсюда и странное поведение Ангеса, никогда прежде не проявлявшего склонность к бунтарству. Может, именно из-за его принадлежности к «несогласным» он так остро отреагировал на успешно пройденную Раском и Десс проверку?

Из задумчивости ее вывел решительный голос Вандри.

– Заканчивай здесь. Тебя сменит другой маршал, а тебя ждет задание посерьезнее.

– И какое же? – предчувствуя неладное, спросила Десс.

– Тебе нужно найти Ангеса. И проследить за ним.

День прошел в мучительном неведении. Только на вторые сутки заключения Харту разрешили покинуть камеру. Тюрьма Реконструкторов казалась огромной. В одном ее конце располагался длинный коридор с десятком дверей, в другом – столовая со столами и скамьями из того же странного материала, похожего на белый пластик. Из столовой был и другой выход, который охраняли маршалы. Что находилось за ним, Харт не знал. Как и не знал назначение верхнего этажа, куда вела лестница, также охраняемая маршалами.

Получив свою порцию еды, он уселся за дальний стол. Машинально жуя, оглядел помещение, напичканное летающими камерами и дронами-дизагрессорами. В столовой находилось человек двадцать. Многие из них смахивали на Измененных – на их лицах трудно было прочитать даже намек на какие-либо эмоции. Возможно, он ошибался, и заключенные просто были подавлены страхом.

Один вопрос не давал Харту покоя: почему он до сих пор не был у Реконструкторов? Не то чтобы он жаждал этой встречи, но разве не за этим его притащили сюда? Или все, что говорили о них – вранье? А он находится в самой обычной тюрьме, о которых читал в книгах и которые считались пережитками прошлого? Но, если так, то откуда тогда берутся Измененные и что происходит с нормальными людьми, вдруг ставшими безэмоциональными человекоподобными куклами?

Он настолько погрузился в собственные размышления, что не сразу услышал шаги. Пришел в себя, только когда пластмассовый поднос с едой лег на стол у самого его носа. Подняв взгляд, Харт с изумлением воззрился на девушку, по виду чуть младше его самого. Она явно не боялась привлекать к себе внимание – об этом говорили доходившие до поясницы волосы сочного фиолетового оттенка. Рваные джинсы и свободный черный топ, открывающий плоский живот, как нельзя лучше дополняли дерзкий образ незнакомки.

– Привет, – небрежно сказала девица, уверенно усаживаясь напротив него.

– Привет, – несколько растерянно протянул он.

– Я – Оливия. Можешь звать меня Ливи, – благодушно разрешила она.

Харт хмыкнул. Скользнул взглядом по фиолетовым прядям, обрамляющим худое, но довольно симпатичное личико. Представился. Возможно, он придумал себе это, но ее взгляд казался каким-то… изучающим. Слишком пристальным. А она сама – слишком безмятежной для заключенной, которая вот-вот отправится на переделку сознания.

– Здесь лучше не быть одному, – бросила Ливи, словно объясняя, зачем подсела к нему. – Быстрее сойдешь с ума.

– Быстрее?

Она отправила в рот ложку с кашей, медленно пережевала, не сводя с него ярко-зеленых глаз.

– Ты же не думал, что изменение сознания – это мгновенное дело?

Харт напрягся.

– Вообще-то думал, – признался он.

Ливи насмешливо фыркнула.

– Если изменить разум человека резко и без всякой подготовки, он просто превратится в овощ. Наш разум будут изменять постепенно – извилина за извилиной, грубо говоря.

– Ты уже была… у них? – осторожно спросил он.

Ливи помотала головой. Они помолчали. Харт покрутил ложку в пластиковой баночке с чем-то, напоминающим вязкий безвкусный йогурт. Отставил поднос в сторону. От разговоров о Реконструкторах и «овощах» пропал аппетит.

– Можно задать вопрос?

Ливи вскинула голову. Облизала ложку, пристально глядя прямо в его глаза.

– Хочешь спросить, почему я здесь оказалась?

Он не удивился ее проницательности – в таком месте вопрос был вполне ожидаем. Кивнул.

– Напала на синтетика, – небрежно отозвалась Ливи.

– Почему? – Харт вскинул бровь. Худощавая девчонка, сидящая напротив него, казалась миролюбивой… и милой.

– Не нравятся они мне, – просто ответила она.

Харт молчал, ожидая разъяснений, но их не последовало. Бесцветный голос Системы, донесшийся из динамиков на стенах, известил о том, что всем находящимся в столовой необходимо пройти в свои камеры. Система никогда не называла преступников преступниками или, что в данном случае было более уместно, заключенными, предпочитая использовать слова «правонарушители» или «переступившие Черту». Это всегда вызывало у Харта горькую усмешку.

Он не стал дожидаться, когда к нему подойдет маршал. Быстро простившись с Ливи, проследовал в свою «пластмассовую» клетку.

С новой знакомой Харт увиделся на следующий день, все в той же столовой. Во двор заключенных выпускали только после посещения Реконструкторов. И, черт возьми, он готов вечно жить взаперти, сузив свой мир до камеры, только бы не встречаться с этими проклятыми синтами-передельщиками! Но, к сожалению, его мнение никого не интересовало.

Увидев Ливи за столом, за которым они сидели вчера, он внезапно подумал об Элси. Как она там? Злится на него? Ждет ли его? Или уже мысленно смирилась с тем, что он вернется домой Измененным?

Харт выдохнул. Ему не хотелось верить в это. Не хотелось верить в то, что он уже навсегда потерял свою Элси.

Мрачнее тучи он уселся за стол. Ливи тоже сегодня была молчалива – задумчиво смотрела в окно и почти не притронулась к еде. И все-таки Харт радовался тому, что за этим столом и в этом логове синтетиков был не один.

– Как думаешь, что случится с нами после Изменения? Будем ли мы помнить о том, что когда-то были другими? – нарушил он молчание.

Ливи перевела на него отрешенный взгляд.

– Вряд ли. Думаю, эти воспоминания будут потеряны навсегда. И… не думаю, что Измененным плохо от того, что они именно такие… Они просто принимают себя такими, какие они есть – как любой другой человек. Свыкаются со своей сущностью.

Харт хотел возразить, но его отвлекло появление у их стола праэко. Он видел, как напряглась Ливи – худенькое личико, казалось, еще больше заострилось. Но обратилась синтетик не к ней.