Орсон Кард - Тень Великана. Бегство теней (сборник)

Лишь когда камера была готова, человек, ехавший на мотоцикле один, сбросил дорожный плащ, и часовых почти ослепила белизна его одежд – задолго до того, как он надел на голову платок-куфию и обруч-эгаль.

Даже те, кто находился слишком далеко, чтобы узнать его в лицо, догадались, увидев молодого чернокожего в белых одеждах, что перед ними халиф. Все рядовые солдаты и большинство офицеров не сомневались, что генерал Раджам будет в восторге от такого визита. Послышались многочисленные радостные возгласы, некоторые из которых напоминали боевой клич идущих в бой арабских воинов, хотя все здешние солдаты были пакистанцами.

Заработала камера. Алай поднял руки, принимая восхваления своего народа.

Он прошел через пропускной пункт, и никто его не остановил.

Кто-то подогнал джип, но халиф отказался сесть и пошел дальше. Однако оператор вместе с группой сели в машину и поехали рядом, а затем впереди халифа. Пока Ланковский, одетый в штатское, как и съемочная группа, объяснял семенившим рядом офицерам, что халиф оказал генералу Раджаму честь, которую тот, несомненно, заслужил, и все надеются, что генерал Раджам и те, с кем он пожелает эту честь разделить, встретят халифа на открытой площади перед солдатами.

Известие быстро разошлось, и вскоре Алая уже сопровождали тысячи солдат в форме, радостно выкрикивавших его имя. Они расчищали дорогу для съемочной группы, а те, кто считал, что может оказаться в поле зрения камеры, особенно пылко демонстрировали свою любовь к халифу – на случай, если их увидит и узнает кто-нибудь из дому.

Алай практически не сомневался: что бы ни замышлял Раджам, он не станет ничего делать перед камерой, снимающей на глазах у тысяч солдат и транслирующей в прямой эфир. Генерал предпочел бы подстроить Алаю авиакатастрофу или подослать к нему наемных убийц где-нибудь подальше отсюда. Но раз уж халиф оказался здесь, Раджам, скорее, стал бы выжидать, пытаясь выяснить, что у Алая на уме, и тем временем придумывая какой-нибудь невинный способ от него избавиться – убить или отправить обратно в Дамаск и держать там под более надежной охраной.

Как Алай и предполагал, Раджам ждал его наверху впечатляющей лестницы, ведшей к самому роскошному зданию комплекса. Однако халиф поднялся лишь на несколько ступеней и остановился, повернувшись спиной к генералу и лицом к солдатам… и к камере. Здесь было хорошее освещение.

Съемочная группа заняла свои места внизу.

Алай поднял руки, ожидая тишины. Возгласы смолкли.

– Солдаты Аллаха! – крикнул он.

В ответ раздался могучий рев, который сразу же стих.

– Где генерал, который вел вас в бой?

Снова радостные возгласы… но уже не столь восторженные. Алай надеялся, что Раджама не слишком оскорбит разница в их популярности.

Халиф не оглядывался, полагаясь на Ивана, который должен был дать сигнал, когда Раджам окажется рядом. Он заметил, что Иван дает генералу знак занять место по левую руку от Алая, прямо перед камерой.

Повернувшись, Алай обнял и поцеловал Раджама.

«Заколи меня насмерть прямо сейчас, – хотелось сказать ему, – ибо это твой последний шанс, кровожадный пес и предатель».

Но вслух он лишь прошептал Раджаму на ухо:

– Как говорил мой старый друг Эндер Виггин, ворота врага повержены, Раджам.

Затем он отпустил генерала, не обращая внимания на его озадаченный вид, и взял за руку, представляя радостно кричащим солдатам.

Потом поднял руки, призывая к тишине.

– Аллах видел все, что вершилось от Его имени здесь, в Индии!

Вновь раздались радостные крики. Но на некоторых лицах появилась неуверенность. Все смотрели видео Вирломи, в том числе и последнее. Некоторые, самые умные, понимали, что слова Алая звучат весьма двусмысленно.

– И, как все вы знаете, Аллаху ведомо, что в Индии не случилось ничего, на что не было бы воли генерала Раджама!

В возгласах солдат уже не слышалось прежнего энтузиазма.

– И сегодня настал назначенный Аллахом день, чтобы оплатить долг чести!

Крики еще не успели раздаться, когда члены съемочной группы достали автоматические пистолеты и изрешетили Раджама пулями.

Сперва многие солдаты решили, будто это покушение на халифа, и гневно взревели. Алай с радостью увидел, что они ничем не напоминают известных из истории мусульманских солдат – мало кто бежал от пуль, и многие бросились вперед. Но Алай вскинул руки и шагнул выше. В тот же миг Иван и еще два свободных от съемки солдата, как он их и учил, взбежали по ступеням и встали рядом с халифом, подняв оружие над головой.

– Аллах акбар! – хором прокричали они. – Мухаммед – пророк Его! А Алай – Его халиф!

Снова подняв руки, Алай подождал, пока наступит относительная тишина, и движение в сторону лестницы замерло. Теперь его со всех сторон окружали солдаты.

– От преступлений Андария Раджама смердит по всему миру! Солдаты ислама пришли в Индию как освободители! Они пришли во имя Аллаха как друзья нашим братьям и сестрам в Индии! Но Андарий Раджам предал Аллаха и Его халифа, поощряя ужасные преступления некоторых своих подчиненных! Если они откажутся отдаться в мою власть – они мятежники против Аллаха. Доставьте их ко мне для правосудия, если они не станут сопротивляться. И если они невиновны, им нечего бояться. В каждом городе и крепости, в каждом лагере и на аэродроме – пусть мои солдаты арестуют преступников и доставят их к офицерам, которые преданы Аллаху и халифу!

Алай стоял в одной позе долгие десять секунд под радостные крики солдат. Затем он увидел, как оператор опустил камеру, а часть солдат уже тащит к нему разнообразных людей, пока остальные бегут к близлежащим домам в поисках других.

Предстояло свершиться весьма жестокой справедливости, ибо мусульманская армия раскололась. Интересно было бы узнать, на чью сторону встали люди, подобные Гаффару Вахаби, премьер-министру Пакистана. Было бы позором использовать эту армию для подчинения себе мусульманского правительства.

Но Алаю приходилось действовать быстро, пусть и грязно. Он не мог позволить, чтобы кто-либо из преступников ушел и начал строить против него заговор.

И глядя, как обвиняемых выстраивают перед ним под руководством Ивана и его людей, которым, похоже, все-таки не суждено было сегодня умереть, Алай подумал: «Смотри, Хана-Цып! Смотри, как Алай воспользовался твоей хитростью в своих целях!

Мы все еще учимся друг у друга. Мы – солдаты джиша Эндера.

Что касается тебя, Питер, оставь то видео себе. Оно никогда не понадобится. Ибо все люди – лишь орудия в руках Аллаха, и я, а не ты стал орудием, которое избрал Аллах, чтобы объединить мир».

От: Graff%pilgrimage@colmin.gov

Кому: PADelphiki@TutsiNet.rw.net