Сергей Павлов - Лунная радуга (сборник)

В большом полутемном помещении приятно пахло разогретой смазкой. Синевато светились круглые «окна» экранов, вспыхивали и угасали табло. Стен в зале не было: вместо них вплотную друг к другу стояли приборы – двенадцать стендовых ярусов мудреной аппаратуры. Приборы были даже на потолке. Жужжал, вращая длинную стрелу, и время от времени забавно клацал телескопический подъемник, а на конце стрелы ходила вдоль нижнего яруса кабина для операторов – прямоугольная площадка с пультами посредине, огражденная низкими бортами. За пультом сгорбившись сидел Ильмар – на бритой голове наушники – и что-то жевал, не отрывая лица от нарамника экспонира.

Глеб сбежал по трапу на нижний причал и оглушительно свистнул. Ильмар сбросил наушники, повертел головой. Глеб свистнул еще раз. Деловито клацнув, подъемник развернул стрелу и поднял кабину к причальному борту.

Ильмар рассеянно поздоровался, подождал, пока гость устроится в кресле напротив. Потом выложил перед ним на пульт бутерброд в целлофане, показал глазами на кофейник. Бж-ж-ж-ж, клац-клац… – кабина плавно поехала к нижнему ярусу.

– Томит меня предчувствие еды. – Глеб сорвал с бутерброда обертку. Громко спросил: – Как дела?

– А? – Ильмар приподнял чашечки наушников.

– Меня интригует твой озабоченный вид. Стряслось что-нибудь?

– Стряслось то, что должно было стрястись, когда вы устроили нам гравифлаттер. Стряслись пластины дозаторов активной эпиплазмы.

Глеб сочувственно поцокал языком и откусил от бутерброда. Бутерброд был с сыром.

– Один гравитрон закашлялся насмерть, – сообщил Ильмар. – Два других на пределе. А гравитронов, да будет тебе известно, всего двенадцать. Это я так тебе говорю… между прочим.

«Мне все известно, – подумал Глеб. – Между прочим, известно и то, что нам достаточно четырех. Для ТР-перелета в пределах орбиты Сатурна двенадцать совсем не нужны, – в конце концов, достаточно трех, если точнее подсчитать напряженность эр-поля. А для перелета даже к ближайшей Центавра нам не хватит и трех на десять в двенадцатой степени».

Кабина остановилась. Ильмар снял наушники, ткнул пальцем в желтую кнопку на пульте и посмотрел вниз.

Глеб тоже посмотрел. Где-то там лязгнул металл, но сначала ничего не было видно. Потом в глубине открывшейся шахты вспыхнул синий огонь и осветил звездообразный торец гравитрона.

– Я так и думал, – пробормотал Ильмар. – Из новых…

– Из тех, что прибыли на «Мираже»?

– Те, что прибыли на «Мираже», – энзэ. Вашему брату ведь ничего не стоит устроить еще один флаттер, верно?

«Нашей сестре», – мысленно поправил Глеб. Вчера на калькуляторе работала Квета. По этой причине нужно было менять тромб-головку в блоке локального счета. Сменить, конечно, недолго, но вот когда на калькуляторе работал Захаров… Глеб вздохнул.

– Нам бы ваши проблемы, – сказал он, покачивая в руке пустой кофейник. – Кстати, ты не забыл записать, сколько добавил «Мираж» в прошлый раз к общей массе нашего грешного астероида?

Ильмар пошарил у себя в нагрудных карманах, затем в боковых. С озабоченным видом стал ощупывать брюки, – казалось, его костюм состоял из одних карманов. Наконец в руке гравитроника блеснула небольшая плоская кассета.

– Вот, – сказал Ильмар. – Точность подсчета плюс-минус ноль пять килограмма. Но это вряд ли вам пригодится.

– Почему?

– Связисты мне говорили, что сегодня «Мираж» покинул Меркурий и придет на «Зенит» часа через два.

– Ясно, – сказал Глеб. Повертел кассету и отдал Ильмару.

– Ну хорошо, – сказал Ильмар. – Как только «Мираж» пришвартуется, я постараюсь успеть подсчитать общую массу и передам результат прямо на ваш калькулятор. Может быть, это поможет избавиться нам от гравифлаттера?

– Может быть, – не совсем уверенно ответил Глеб. – Спасибо. Ну, я пойду… Еще мне нужен декафазовый клайпер. Ну чего ты на меня уставился?

– Ничего… – Ильмар вздохнул. – Раньше мало кому нужен был клайпер. Пока на калькуляторе работал Захаров… Клайперы справа от кресла. Бери тот, который в футляре.

Помрачневший Глеб перекинул ремень от футляра через плечо.

– Сядь, – сказал Ильмар. – У нас на «Зените» очень глубокие залы. И самый глубокий из них именно этот.

Бж-ж-ж-ж… – кабина поехала к трапу, – клац-клац… Глеб перепрыгнул на причальную площадку.

– Что нового у вас на «чердаке»? – спросил вдогонку Ильмар.

Глеб обернулся и пожал плечами:

– Что у нас может быть нового?.. Настало время хоронить красивую мечту. Но почему-то шеф оттягивает похороны… А так – все нормально!

– Все нормально? – зло удивился Ильмар. – Эх вы!.. А ведь это не ваша мечта. Вернее, не только ваша. Это моя мечта и мечта всех, кто работает на «Зените». Мечта всего человечества. Слышите, вы!.. Человечества!

– Сегодня мы с тобой жевали сыр, – напомнил Глеб. – Не знаю, обратил ли ты внимание на его особенность?

– Гм… В каком это смысле?

– В физическом.

– Ну, сыр как сыр…

– Особенность та, что в сыре есть дырки. Наша мечта – сыр, а результат ее воплощения – дырки. И человечеству – хочешь не хочешь – придется это переварить. И тебе заодно с человечеством.

Глеб взялся за поручень трапа и взбежал по ступенькам.

…Только что он лежал здесь, этот роскошный семицветный карандаш в металлическом корпусе – подарок сокурсника Йорки. Лежал на самом краешке пульта… Облокотившись на пульт, Квета заглянула в шахтный ствол – четырехугольный колодец, выплавленный из черного альфа-стекла на меркурианской базе «Аркад». «Хороший был карандаш», – подумала Квета. Далеко внизу поблескивали кольца эритронов…

Зашипела пневматика – в дверном проеме показался Глеб с треугольной сумкой клайпера через плечо.

– Доброе утро, – вежливо сказала Квета.

– Салют, – буркнул Глеб не особенно вежливо.

Поставил клайпер у ног, подозрительным взглядом окинул каре приборных панелей. Посвистел. Зеленоватые глаза, казалось, внимательно осматривали все вокруг – но только то, что находилось за пределами какого-то магического круга, центром которого Квета чувствовала себя, испытывая при этом странное неудобство.

– Вы рано сегодня, – сказал он. – Зачем?

– Вчера вы спрашивали то же самое.

– Ах да, приняли утреннее дежурство! Виноват… – Он оглядел черный купол диспетчерской с ярко светящимся кругом в зените и пояснил: – Однообразное существование – однообразные вопросы.

– Ну что вы! – робко улыбнулась Квета. – Здесь интересно. Совсем недавно какой-то мальчишка пытался узнать, не прячу ли я у себя сбежавшую гориллу!

Она мимолетным движением руки поправила над бровями колечки огненно-рыжих волос, покосилась на эмблему «Зенита» на рукаве и вдруг покраснела.