Юлиана Лебединская - Ба-а-арин приехал

По случаю бала барин велел выдать «Дуняшке» праздничное платье – светло-синее, с круглым вырезом на груди и короткими рукавчиками-фонариками. Не фонтан, но все же получше черного…

– Лифиник видно, – злобно бросила Зинаида Лексеевна, видимо, разочарованная тем, что девку мало продержали на конюшне.

«Лифиник, не лифиник, – думала Татьяна, разглядывая себя в зеркало, – но хоть на человека похожа. Фигура видна». К слову, о фигуре. Таня повернулась к отражению боком. Постройнела-то как! Не то чтобы до этого сильно пышной была, но сейчас – талия утончилась, бока исчезли. Видел бы мудак Игорь, эх.

Все празднество она провела, как и полагается «сенной девке», в сенях. Чему была несказанно рада. Барин, поворчав, согласился с сыном и нанял профессиональных официантов, так что ей оставалось лишь помогать дворецкому встречать гостей. Те на нее внимания обращали мало, что опять же радовало. Лишь Никита неожиданно попытался ущипнуть за задницу и сам тому, кажется, удивился. Да еще один тип в сером пиджаке и больших роговых очках, увидев ее, вдруг заржал и спросил у хозяина:

– А почему твоя служанка не голая? Я был на одной вечеринке, так там девки без одежды прислуживали.

И снова засмеялся непонятно чему.

А Татьяна подумала, что ей с «барином» еще повезло.

Остальное время она проводила в компании доберманов, пока ее не удостоила взглядом пьяная барышня, затянутая, как и прочие гостьи, в корсет. Барышня икала, еле держалась на ногах и безуспешно пыталась ослабить шнуровку. Татьяна предложила свою помощь. Гостья в ответ рассказала все, что она думает о дурацкой вечеринке и о директоре компании вообще.

– Зачем же вы пришли, если вам так не нравится? – брякнула Таня и испугалась.

Не положено горничной такие вопросы задавать.

Но собеседница ее ничуть не смутилась, напротив, ответила на вопрос с удовольствием:

– Этот коз-з-зел пригрозил с работы уволить всех, кто – ик! – откажется от этого его – ик-ик! – корпоратива. Чтоб ему! Хи-ик!

К ночи все разъехались. Последним с облегчением удалился Никита. Григорий Васильевич выглядел довольным, проводил сына взглядом и отправился в почивальню. А через полчаса Инна Игнатьевна огласила дом горестным криком:

– Скорее! Сюда! Барину плохо!

Квартира-студио, обставленная по последнему писку моды, блистала чистотой и дышала свежестью. Окна ее, как и положено порядочным квартирам, выходили на сверкающий ночными огнями мегаполис. Под потолком шумел кондиционер последней модели. Шулер Ник развалился на широкой белой в черную полоску софе, что в точности отвечала тренду сезона, рядом в кресле, обитом кожей инсектопитона, сидел Ник Красавчик, закинув ноголапу на ноголапу.

Оба не отрывали взгляда от входной двери.

– Ка-ак думаешь, он будет вытира-ать ноги? – спросил Ник Красавчик.

– Главное, чтобы мне удачу притянул, – отмахнулся от него Шулер.

В воздухе тренькнуло, и на пороге ультрасовременной квартиры неспешно материализовался новый таракан – с букетом роз в правой и коробкой конфет в левой руколапке.

– Проходи, Пора-по-бабам – или как там тебя? – махнул Шулер Ник.

– И ноголапы вытри!

Но гость не успел ноголапой даже дрыгнуть. За его спиной вдруг возник огромный черный тараканище, в комнате даже потемнело от его появления. Пришелец выставил вперед усы и требовательно уставился на обоих Ников, те задрожали. А бабник трусливо исчез.

– Т-ты кто? – спросили Ники.

– Я – Наследник! – рявкнуло в ответ.

– М-нэ… – промямлил Шулер Ник. – А не рано ли? Папа наш, конечно, болеет, но не так, чтобы критично…

– Это поправимо, – невозмутимо ответил Наследник и рухнул в кресло, едва не задавив собой Красавчика.

В больницу барин ехать отказался. Хочу, сказал, помереть в родном доме, в любимой кровати, а не в чужих больничных стенах. Врач «Скорой помощи» ответствовал, что мелкоочаговый инфаркт миокарда – вещь неприятная, но все же не повод для летального исхода. Надо лишь соблюдать режим, не перетруждаться, правильно питаться и отказаться от курения и алкоголя.

– Трубку бросить? – вскричал барин.

– Трубку, сигареты, сигары…

– Ни за что!

Целую неделю Татьяна не отходила от барина – даже сама не заметила, как из горничной превратилась в сиделку. Днем приходила медсестра – ставила капельницы, делала уколы и массаж. Остальное Таня взяла на себя – кормила барина, переодевала, скармливала ему таблетки, читала вслух, рассказывала смешные истории из своей жизни, тщательно избегая случая с Игорем. И трубку прятала.

– Дунька окаянная! – кричал барин. – За конюшню мне мстишь? Верни трубу немедленно!

– Не можно, барин. Не можно, – хлопала ресницами Татьяна. – Вот послушайте, как я в пятом классе разбила нос хулигану.

– Врешь небось все. Молви лучше, отчего сын ко мне не едет?

– Откуда же мне знать, барин, – вздохнула Татьяна, в кои-то веки радуясь роли наивной дурочки. – Стало быть, работы у него много. Старается… эм, хлопочет, чтобы к вашему выздоровлению все в порядке полном было. Отца опозорить страшится. Вы, главное, не тревожьтесь.

– Добрая ты, – сказал барин.

Седьмой день слонялся Грегори по замку и окрестностям в поисках любимой трубки. Уже и так ее звал, и сяк. Нет ответа. У бедного таракана усы в спираль закрутились, а перед глазами пустились в пляс темные кляксы, мешая видеть. Грегори натыкался на деревья, стулья, падал с лестницы, один раз даже в пруд бултыхнулся. В общем, дюже тяжко было таракану.

Василич, как обычно, рыбачил – изловил нынче старый башмак и велел тому насекомым стать, башмак извивался, корчился, но пока без особых успехов. Грегори сидел рядом, свесив с берега ноголапки, и печалился о потерянной трубке. И враз потемнело вокруг. Грегори сперва подумал, что это – очередная клякса перед глазами, а сие оказалось новое сыночкино насекомое. Черное, жирное, еще и смердит от него. Кто бы подумал, что в Сознании хозяйского отпрыска такое заведется?

– Зачем пожаловал? – буркнул Грегори.

– Не зачем, а с чем, – усмехнулся Наследник. – С подарком. Чуял я, ты без нее очень страдаешь.

И протянул новенькую трубку. Грегори посмотрел недоверчиво.

– Это не моя.

– И что? Зато курить снова сможешь.

– И то верно! – подхватил Василич, отложив удочку. – Ты же, милостивый друг, сам на себя ужо не похож, какая разница – чья трубка? Важно, что она у тебя есть.

Грегори задумался. Ох как же хотелось схватить подарок, натолкать в чашечку табака, раскурить и затянуться. И снова, и снова, раз за разом выпускать колечки дыма! Но что-то его в Наследнике смущало.

– Хэй! – раздался девичий крик.