Филип Дик - Король эльфов. (Сборник)

— У моего отца что-то с голосом, — сказал молодой человек, когда Герб встретился с ним взглядом. — Не могли бы вы подойти на минутку?

— Ну конечно. — Герб встал и направился по проходу к молодому человеку. Его отцу, судя по сопроводительной табличке, оставалось несколько суток послежизни, что объясняло затухание электрических колебаний в клетках мозга. Но мозг еще действовал — голос старика зазвучал громче, когда Герб покрутил ручку настройки. «Кончается», — подумал Герб. Ему было ясно, что сын не читал сопроводительную табличку и не знает, что пора прощаться с отцом. Поэтому Герб отошел, оставив их наедине. Какой смысл огорчать молодого человека?

Из кузова грузовика, подъехавшего к платформе, вылезли двое в одинаковой голубой униформе. «Компания «Атлас Интерплан», — догадался Герб. — «Перевозки и хранение». Доставили новенького, или кого-нибудь увезут». — Он направился к грузовику.

— Чем могу служить?

Водитель, высунув голову из кабины, буркнул:

— Мы привезли мистера Сараписа. Все готово?

— Абсолютно, — поспешил ответить Герб. — Но без распоряжения мистера Сен-Сира я не вправе что-либо предпринимать. Когда он вернется?

Вслед за грузчиками на платформу сошел жгучий брюнет с глазами, словно черные блестящие пуговицы.

— Я — Джон Бэфут. Согласно завещанию Луиса Сараписа, отвечаю за его тело. Надо его немедленно оживить, таково указание покойного.

— Понятно, — кивнул Герб. — Что ж, не возражаю. Давайте сюда мистера Сараписа, мы его мигом оживим.

— Холодно тут у вас, — заметил Бэфут. — Холодней, чем в зале.

— Да, мистер Бэфут, вы правы, — согласился Герб.

Грузчики выкатили гроб на платформу. Мельком взглянув на мертвеца — крупного, серолицего — Герб подумал: «Типичный старый пират. Все-таки хорошо, что он умер. Всем стало легче, хоть он и слыл благодетелем. Да и кому в наше время нужна милостыня, тем более от него...»

Разумеется, он не стал делиться этими мыслями с Бэфутом, а молча повернулся и повел грузчиков в подготовленную для Сараписа комнату.

— Через пятнадцать минут он заговорит, — пообещал Герб проявлявшему нетерпение Бэфуту. — Не беспокойтесь, на этой стадии у нас не бывало сбоев. В начале послежизни остаточный электрический заряд, как правило, очень устойчив.

— Давайте об этом позже, — проворчал Бэфут. — Если возникнут технические проблемы.

— Почему он так спешит с возвращением? — спросил Герб.

Поморщившись, Бэфут промолчал.

— Извините. — Герб снова склонился над гробом и стал возиться с проводами, надежно прикрепленными к катодным клеммам. — При сверхнизких температурах электрический ток идет практически беспрепятственно, — привычно объяснил он. — При минус ста пятидесяти сопротивление почти нулевое. Поэтому сейчас мы услышим четкий и громкий сигнал, — заключил он, ставя на место колпачок анода и демонстративно включая усилитель.

Слабый гул. И ничего больше.

— Ну? — буркнул Бэфут.

— Сейчас проверю, — растерянно промямлил Герб.

— Вот что, — тихо произнес Бэфут, — если, не дай Бог... — продолжать не было необходимости — Герб знал, чем ему грозит неудача с оживлением Сараписа.

— Он хочет участвовать в национальном съезде демократо-республиканцев? — спросил Герб.

Съезд должен был начаться в Кливленде через месяц. В прошлом Сарапис весьма активно участвовал в закулисной деятельности политических группировок, как демократореспубликанской, так и либеральной. Поговаривали, что в последней кампании демократо-республиканец Альфонс Гэм был его ставленником. Красивый, элегантный Гэм имел все шансы на победу, но удача оказалась не на его стороне.

— Ну? — торопил Бэфут. — Что, еще не слыхать?

— М-м... похоже... — начал Герб.

— Понятно. — У Бэфута было мрачное лицо. — Если через десять минут он не заговорит, я свяжусь с мистером Сен-Сиром, и мы заберем ею отсюда, а вас привлечем к суду за преступную небрежность.

— Я делаю, что могу. — Герб вспотел, пока возился с гробом. — Мистер Бэфут, учтите, трупы замораживаем не мы. Может быть, тут не наша вина...

Сквозь ровный гул прорвалось потрескиванье.

— Это что-нибудь значит? — спросил Бэфут.

— Нет, — поспешно ответил Герб. На самом деле это было дурным предзнаменованием.

— Продолжайте, — бросил Бэфут. Он напрасно взял такой тон — Герберт Шенхайт фон Фогельзанг и так мобилизовал все свои силы, знания и многолетний профессиональный опыт. Но безуспешно — Луис Сарапис безмолвствовал.

«Ничего у меня не выйдет, — со страхом осознал Герб. — И непонятно, почему. Что стряслось? Такой важный клиент — и такой прокол!»

Он возился с проводами, не решаясь поднять глаза на Бэфута.

Оуэн Ангресс, главный инженер радиотелескопа, установленного в кратере Кеннеди на темной стороне Луны, обнаружил, что вверенная ему аппаратура зарегистрировала загадочный сигнал, посланный со стороны Проксимы, а точнее — из точки, находящейся в одной световой неделе от Солнечной системы. Прежде этот район не представлял интереса для Комиссии ООН по космическим коммуникациям, но то явление, с которым столкнулся Оуэн Ангресс, было из ряда вон выходящим.

Он услышал человеческий голос, усиленный огромной антенной телескопа.

— ...наверное, стоит попробовать, — заявил голос. — Если я их знаю, а я думаю, что знаю. Взять хотя бы Джонни. Он опустится, если я не буду за ним приглядывать, зато он не такой пройдоха, как Сен-Сир. Предположим, я смогу... — голос вдруг смолк.

«Что это?» — подумал ошарашенный Ангресс. И добавил шепотом:

— В одной пятьдесят второй светового года?

Он нарисовал на карте кружок. Ничего. Всего-навсего пылевые облака. Откуда же сигнал? Может быть, ретранслирован радиопередатчиком, находящимся где-нибудь поблизости? Или это просто эхо? Или компьютер неверно установил координаты? Да, скорее всего, это ошибка компьютера, нельзя же допустить, что некий индивидуум сидит у передатчика за пределами Солнечной системы и рассуждает вслух. Абсурд!

«Сообщу-ка я об этом Уайткофу и советской Академии Наук, — решил Ангресс. Уайткоф временно был назначен его руководителем, на следующий месяц его сменит Джемисон из Массачусетского технологического института. — А может, это корабль дальнего плавания?»

В этот миг голос снова заговорил:

— ...а Гэм — олух, продул выборы. Знает теперь, как нужно было поступить, — да уж поздно. Эге! — Мысли побежали быстрей, слова зазвучали отчетливей. — Я возвращаюсь? Прекрасно, самое время. Джонни, это ты?

Ангресс схватил телефонную трубку и набрал код Советского Союза.

— Говори, Джонни, — жалобно требовал голос. — Не молчи, сынок! У меня столько всего в голове накопилось — не терпится рассказать. Надеюсь, съезд еще не начался? Тут абсолютно не чувствуешь времени, не видишь ничего и не слышишь. Погоди, вот попадешь сюда, тогда узнаешь... — Голос снова затих.