Айзек Азимов - Конец вечности. Сами боги

— Потому что так будет, и все! — отрезал Невилл.

Денисон сказал ровным тоном, хотя его щеки пылали:

— А кто дал вам право говорить так? В Лунном городе есть много людей, которые, возможно, не разделяют вашего мнения.

— Вас это не касается.

— Нет, касается. Я- иммигрант и намерен в ближайшее время получить право гражданства. И я не хочу, чтобы мою судьбу решали, не спрашивая моего мнения,- тем более, чтобы ее решал человек, который неспособен выйти на поверхность и который хочет сделать свою личную тюрьму тюрьмой для всех. Я расстался с Землей, но для того лишь, чтобы поселиться на Луне, в четверти миллиона миль от родной планеты. Я не давал согласия, чтобы меня увлекали от нее навсегда неведомо на какое расстояние.

— Ну, так возвращайтесь на Землю,- равнодушно перебил Невилл.- Время еще есть.

— А граждане Луны? А остальные иммигранты?

— Решение принято.

— Нет, оно еще не принято… Селена!

В дверях появилась Селена. Ее лицо было серьезно, в глазах прятался вызов. От небрежной позы Невилла не осталось и следа. Обе его подошвы со стуком впечатались в пол. Он спросил:

— И долго ты ждала в соседней комнате, Селена?

— Я пришла раньше тебя, Бэррон, — ответила она.

Невилл посмотрел на нее, потом на Денисона, потом опять на нее.

— Вы… вы вдвоем… — пробормотал он, тыча в них пальцем.

— Я не совсем понимаю, что ты подразумеваешь под этим «вдвоем»,- перебила Селена. — Но Бен уже давно узнал о передаче импульса.

— Селена тут ни при чем,- вмешался Денисон.- Мистер Готтштейн заметил какой-то летящий предмет в тот момент, когда никто не мог знать, что он наблюдает за установкой.Я понял, что Селена экспериментирует с чем-то, о чем я еще не думал, и сообразил, что это может быть передача импульса. А потом…

— Ну ладно, вы знали, — сказал Невилл. — Но это ровно ничего не меняет.

— Нет, меняет, Бэррон!- воскликнула Селена.- Я обсудила все это с Беном, и мне стало ясно, что я слишком часто принимала твои слова на веру, и совершенно напрасно. Пусть я не могу поехать на Землю. Пусть я даже не хочу этого. Но я убедилась, что мне нравится видеть ее в небе, когда у меня появляется такое желание. Мне не нужно пустого неба! Потом я поговорила с другими членами группы.И оказалось, что далеко не все они хотят отправляться в бесконечные странствия. Большинство считает, что надо строить корабли для тех, кто стремится к звездам, а те, кто хочет остаться, пусть остаются.

— Ты говорила об этом!- задыхаясь, крикнул Невилл.- Кто тебе дал право…

— Оно и так принадлежало мне, Бэррон. Да это и неважно. Большинство против тебя.

— Из-за этого… — Невилл вскочил и угрожающе шагнул к Денисону.

— Пожалуйста, успокойтесь, доктор Невилл,- поспешно сказал Готтштейн.- Вы уроженец Луны, но все-таки я думаю, что с нами двумя вам не справиться.

— С тремя,- поправила Селена.- И я тоже уроженка Луны. Все это сделала я, Бэррон, а не они.

— Послушайте,Невилл,- после некоторого молчания заговорил Денисон. — Земле в конечном счете все равно- останется Луна на орбите или нет. Земля без труда построит взамен космические станции. Это гражданам Луны не все равно. Селене. И мне. И всем остальным. Вас никто не лишает права проникнуть в космос, бежать туда, искать там свободы. Самое большее через двадцать лет те, кто захочет покинуть Луну, смогут это сделать. Включая и вас, если у вас хватит мужества расстаться со своей норой. А те, кто захочет остаться, останутся.

Невилл медленно опустился на стул. Он понял, что потерпел поражение.

В квартире Селены теперь каждое окно представляло панораму Земли. Селена сказала:

— Большинство проголосовало против него, Бен. Подавляющее большинство.

— Но он вряд ли откажется от своих планов. Если во время строительства станций начнутся трения, общественное мнение Луны может склониться на его сторону.

— Но ведь можно обойтись и без трений.

— Разумеется. Да и вообще в истории не бывает счастливых развязок. Просто на смену одной благополучно решенной проблеме приходят новые. Пока мы удачно справились с очередным затруднением. А о следующих будем думать, когда они возникнут. Ну, а с постройкой звездных кораблей все вообще переменится.

— И я уверена, что мы своими глазами увидим, как это будет.

— Вы-то увидите, Селена.

— И вы, Бен. Не кокетничайте своим возрастом. В конце концов вам всего сорок восемь лет.

— А вы полетите на звездном корабле, Селена?

— Нет, не полечу. Годы будут уже не те, да и расставаться с Землей в небе мне и тогда вряд ли захочется. Вот мой сын, возможно, полетит… И знаете что, Бен…

Она замолчала, и Денисон осторожно спросил:

— Что, Селена?

— Я получила разрешение на второго ребенка. Хотите быть его отцом?

Денисон посмотрел ей прямо в глаза. Она не отвела взгляда.

— Биологический отбор?

— Ну конечно… Комбинация генов должна получиться очень интересной.

Денисон отвернулся.

— Я польщен, Селена.

— Но что тут такого? — сказала Селена, точно оправдываясь. — Это же разумно. Хорошая наследственность крайне важна. И естественное генетическое конструирование, оно же… ну… естественно.

— Да, конечно.

— И это вовсе не единственная причина… Ведь вы мне нравитесь.

Денисон кивнул, но продолжал молчать.

— И в конце концов любовь биологией не исчерпывается,- уже сердито сказала Селена.

— Не спорю, — сказал Денисон. — Во всяком случае, я вас люблю помимо биологических соображений.

— Ну, если уж на то пошло, биологические соображения могут диктоваться как раз любовью.

— И с этим не спорю, — сказал Денисон.

— Кроме того… — пробормотала Селена. — А, черт…

Денисон нерешительно шагнул к ней.Она стояла и ждала.И тут уж он поцеловал ее без дальнейших колебаний.

«САМЫЙ-САМЫЙ…»

Айзек Азимов родился в нашей стране, в местечке Петровичи бывшей Могилевской губернии, 2 января 1920 года. Трехлетним мальчиком («в багаже родителей», как пишет он сам шутливо) он приехал в Америку. В Нью-Йорке отец его открыл лавочку, где продавались сласти, и сынишке не раз доводилось стоять за прилавком после занятий в школе. Школу Айзек закончил в 11 лет, колледж- в 15, университет- в 19, степень магистра получил в 21 год, в 28 стал доктором наук, профессором на кафедре биохимии.

Столь же стремительным было и его восхождение во литературной лестнице. Айзеку было девять лет, когда в руки ему попал журнал «Эстаундинг Сайенс Фикшен» («Поразительная иаучиав фантастика»,) и судьба будущего фантаста была решена. Ракеты, кометы, планеты и инопланетные чудища поселились в юной голове. Два года спустя Айзек сам попробовал сочинять фантастику, а в возрасте 18 лет, набравшись храбрости, послал рукопись в журнал. Получил отказ, не сдался, послал в другой журнал и после четырех месяцев терзаний и страданий «продал» наконец свой первый рассказ «Брошенные на Весте» в тот самый «Эстаундинг», с которого началось его увлечение фантастикой. Журнал издавал тогда Дж. Кэмлбелл, умело подбиравший талантливую молодежь, организатор и вдохновитель «золотого века» американской фантастики, где и Азимов сыграл заметную роль.