Лоис Буджолд - Границы бесконечности. Братья по оружию

Танг забормотал в микрофон цепочку цифр, вариантов, сроков. Через несколько секунд он сурово проговорил:

— К концу последней волны пять катеров будет еще не разгружено. Именно тогда цетагандийцы начнут в нас стрелять.

Тысяча мужчин и женщин…

— Могу я со всем уважением напомнить вам, сэр, что имеются кое-какие способа снизить потери? — прибавил Танг.

— Можете, коммодор.

— Вариант номер один, самый эффективный: в последний заход посадить только семь катеров. Остальных пленных оставить на Земле. Их снова поместят в лагерь, но по крайней мере они останутся живы.

— Только одна проблема, Ки: я не хочу здесь оставаться.

— Вы все равно можете улететь на последнем поднимающемся катере, как и обещали. Кстати, сэр, я еще не говорил вам, что думаю по поводу этого идиотского героизма?

— Говорил, и очень выразительно — с помощью бровей. И хотя я склонен с тобой согласиться… Скажи, ты заметил, как пристально наблюдают за мной оставшиеся пленные? Видел когда-нибудь, как тигр крадется к антилопе?

Танг окинул лагерь обеспокоенным взглядом.

— Мне не хотелось бы расстреливать последнюю тысячу, чтобы поднять мой катер в воздух, — заключил Майлз.

— Да они даже не поймут, что больше катеров не будет, и вы успеете улететь.

— И мы просто оставим их стоять и ждать нас?

«Овцы смотрят вверх, но никто их не кормит…»

— Похоже, что так.

— Тебе нравится этот вариант?

— Тянет блевануть, но… подумайте об остальных девяти тысячах. И о дендарийцах. Представьте, что мы их всех спустили в унитаз в обреченной на провал попытке собрать всех этих ваших… несчастных грешников… От этого тянет блевануть еще сильнее. Девять десятых лучше, чем ничего.

— Согласен. Перейдем к варианту номер два. Полет по п-в-туннелю рассчитан по скорости нашего самого мед ленного корабля, а это… что?

— Грузовики.

— А «Триумф» по-прежнему самый быстрый?

— Еще бы! — (Танг был когда-то капитаном «Триумфа»).

— И защита у него самая мощная.

— Угу. И что?

Танг прекрасно понимал, к какой мысли его подводят, и показное тугодумие было лишь формой скрытой протеста.

— А то. Первые семь катеров из последнего захода стыкуются с грузовиками и отлетают по расписанию. Мы отзываем пять пилотов истребителей «Триумфа» и бросаем и уничтожаем их корабли. Один ведь уже поврежден, так? Последние катера стыкуются с «Триумфом») вместо них. И тогда они будут прикрыты от огня подле тающих цетагандийцев силовым экраном «Триумфа» Набиваем пленных в коридоры «Триумфа», герметизируем люки катеров и разгоняемся как сумасшедшие.

— Добавочная масса тысячи человек…

— Меньше, чем пары катеров. Отстыкуйте и взорвите их тоже, если это понадобится, чтобы привести ускоряемую массу в норму.

— …перегрузит систему жизнеобеспечения…

— Резервного кислорода хватит до п-в-туннеля. А потом пленных можно будет спокойно распределить по другим кораблям.

В голосе Танга звучала неподдельная мука:

— Но эти катера совсем новенькие! А мои истребители! Целых пять! Вы представляете себе, как трудно будет найти средства, чтобы их заменить? Если уж на то пошло…

— Я просил тебя рассчитать сроки, а не расходы, — процедил Майлз сквозь зубы. — Я включу стоимость катеров и истребителей в счет услуг.

— А вы, мой мальчик, когда-нибудь слышали термин «неоправданные затраты»? Вы… — и Танг снова переключил свое внимание на командный шлем. Делались расчеты, отдавались новые приказы.

— Получается, — вздохнул Танг. — Дает нам необходимые пятнадцать минут форы. Если ничего не случится…

И он раздраженно забормотал что-то: ему не меньше Майлза хотелось бы сейчас находиться в нескольких местах.

— Вот возвращается мой катер, — вслух заметил Танг.

Он взглянул на Майлза, явно не желая оставлять адмирала одного и не менее явно мечтая убраться из-под кислого дождя, от темноты и грязи к мозговому центру операции.

— Проваливай, — сказал Майлз. — Тебе все равно нельзя взлетать со мной, это против правил.

— В гробу видал я эти правила, — мрачно отозвался коммодор Танг.

Начался отлет третьей смены, и на Земле осталось уже всего около двух тысяч пленных. Дело шло к завершению. Патрули в доспехах возвращались из цетагандийских руин к местам посадки своих катеров.

— Увидимся на борту «Триумфа», — подчеркнуто сказал Танг.

Он задержался, чтобы сказать несколько слов лейтенанту Марко. Майлз улыбнулся, сочувствуя лейтенанту: он прекрасно знал, какие именно приказы отдает сейчас Танг. Если Марко не сможет вернуться с Майлзом, ему лучше вообще не возвращаться.

Осталось только немного подождать. Майлз очень скоро понял, что ожидание ему совсем некстати. Действие выброшенного в кровь адреналина не прошло, и он почувствовал, насколько измучен и ранен. Осветительные ракеты начали гаснуть; свет их покраснел.

Почти не было перерыва между замирающим ревом последнего катера третьего захода и пронзительным воем первого садящегося катера четвертого. Увы, это свидетельствовало не столько о стремительности, сколько о неразберихе. Мэрилакцы по-прежнему дожидались по своим командам раздачи плиток, дисциплина не нарушалась. Конечно, никто не поделился с ними проблемами, связанными со временем. Но нервничающие дендарийцы гнали их вверх по трапам в темпе, удовлетворяющем Майлза. Быть в арьергарде никто не любит, даже бравые вояки, делающие зарубки на прикладах и готовые жить в своем костюме.

Майлз проследил, чтобы по трапу в первую очередь занесли Сьюгара. Он рассчитал, что Сьюгар окажется в лазарете «Триумфа» скорее, если полетит сразу с ним прямым рейсом, а не предыдущим на грузовик, чтобы ожидать там переброски на флагман.

Лагерь стал тихим и темным, мокрым и печальным, призрачным. «Я сломаю двери ада и изведу из него мертвецов…» Полузабытая цитата звучала как-то неправильно. Ладно.

Облаченная в доспехи группа охраны катера — последняя — вернулась из тумана и тьмы, повинуясь электронному свистку, словно команда пастушеских собак. Их хозяин, Марко, стоял внизу у трапа. Пилот ревом двигателей катера выражал свое нетерпение поскорее отправиться в обратный путь.

И вдруг из тьмы начался плазменный обстрел, заставивший зашипеть влажный от дождя воздух. Какой-то цетагандийский герой — кто знает, офицер, пехотинец или техник — выполз из развалин и нашел оружие. И противника, по которому можно стрелять. У Майлза в глазах замелькали красно-зеленые отблески.

Из темноты выкатился дендарийский патрульный — по спине его доспехов змеилась светящаяся полоса. Впрочем, она почти тут же потухла в грязи. У доспехов заклинило ноги, и теперь патрульный извивался, как отчаянно бьющаяся рыба, пытаясь вылезти из них. Второй неприцельный плазменный удар растратился на превращение нескольких кубометров тумана и дождя в перегретый пар.