Роберт Шекли - Десятая жертва (сборник)

И не успел.

Компрессор выбрал именно этот момент, чтобы пойти вразнос. Вращавшаяся с невероятной скоростью крыльчатка двигателя просто разлетелась на мелкие кусочки. Приводной валик компрессора развалился, за ним последовал и вал винта. Двигатель, лишившись нагрузки, начал пробивать поршнями стенки блока цилиндров. Искореженные куски металла кромсали крышку капота. Винт решил присоединиться к общему веселью, и от него во все стороны полетели лопасти.

А глиссер продолжал нестись вперед, лишь чуть снизив скорость.

Потом водное пространство кончилось, и мы вылетели на болотистый берег, но глиссер, видимо, этого не заметил и продолжал нестись прямо по бурой грязи, разбрасывая во все стороны части двигателя. Так мы пересекли всю прибрежную полосу, перевалили через узкую дорогу и продолжили движение по заросшей травой лужайке. Глиссер все скользил, подскакивая, с сумасшедшей скоростью, пока не добрался до непаханого поля.

Без каких-либо колебаний он направился прямо на купу деревьев. Огромный кедр врезал ему по скуле, заставив вращаться вокруг собственной оси. Глиссеру явно начинало все это надоедать, но он все же продвинулся вперед еще немного, ярдов на двадцать, и тут напоролся на камни. Остатки его днища мгновенно были растерзаны в клочья, но глиссер не сдавался и даже добился еще одной, последней победы: врезался в иву средних размеров и перевернулся. Вздрогнув, он наконец затих навеки.

— Вот мы и прибыли, — сообщил я; с юмором у меня в данный момент было плоховато.

Кариновский не ответил. Глаза его были закрыты, голова откинулась назад под каким-то неестественным углом. Мне стало страшно: неужели все мои блестящие акробатические этюды на воде оказались напрасными? «Операция прошла успешно, но пациент скончался».

Я приподнял ему голову и осторожно раздвинул веки пальцами.

— Будьте так добры, выньте свой палец у меня из глаза, — произнес Кариновский.

— Господи, я уж решил, что вы умерли!

— Даже мертвый я не желаю быть слепым, — заявил он и, поднявшись на ноги, внимательно осмотрел лагуну. Теперь она была ярдах в пятидесяти позади нас. Потом Кариновский изучил твердую землю по обе стороны от глиссера.

— Най, — сказал он с чувством, — я всегда считал вас гением! Но жалкие слова бессильны выразить все великолепие вашего подвига!

— Ничего особенного, — отвечал я. — Любой псих вел бы себя точно так же.

— Возможно. Но вы действительно совершили подвиг, друг мой! Вы спасли нас прямо из пасти неприятеля, готовой уже захлопнуться. Надеюсь, теперь вы прибережете свою скромность для тех, кто еще способен в нее верить?

— Да ладно, — сказал я. — Честно говоря, мне куда легче было бы спасать нас на обычной гребной лодке.

— Пожалуй, вы правы. А Гуэски мог бы выбрать и более подходящую посудину. Хотя гребная лодка была бы просто оскорблением для его артистической натуры.

— Так или иначе, до материка мы доплыли.

— Это верно, но из опасной зоны пока еще не выбрались. Они все еще могут нас догнать.

— По всей вероятности, да. Их катер, наверное, уже пристал к берегу.

— Не забывайте еще и о пехотных подразделениях Форстера, — заметил Кариновский. — Нужно как можно скорее уходить отсюда.

Мне тут же представилась некая вечная гонка, непрекращающееся преследование. Видимо, мы выбрались из лабиринта Венеции только для того, чтобы очутиться в огромном лабиринте под названием Вселенная — игрушечные фигурки, обреченные держаться за место, заранее определенное для нас в этой захватывающей игре фортуны; и нам суждено было вечно оставаться в роли беглецов.

— Интересно, сможем ли мы когда-нибудь оказаться в безопасности? — спросил я.

— Да, скоро, — ответил Кариновский. — Вот только доберемся до Сан-Стефано ди Кадоре.

— А где он, черт бы его побрал?

— В северной части Венето, недалеко от границы с австрийской Каринтией, у подножья Карнийских Альп.

— Только не надо лекций по географии! Это далеко отсюда?

— Чуть меньше ста километров.

— И как вы предполагаете туда добраться?

— Гуэски должен был позаботиться об этом.

— Как о глиссере? Слушайте, мне уже…

— Погодите. Кто-то идет.

Я разглядел в темноте человеческую фигуру, быстро и бесшумно двигавшуюся к нам через поле, и нырнул в кокпит глиссера. Отыскав там револьвер Кариновского, я присел и положил ствол на левый локоть, целясь чуть впереди идущего к нам человека. Ветра не было.

Кариновский положил мне руку на плечо.

— Не стоит сразу так бурно реагировать, — заметил он. — Враг не стал бы действовать столь открыто.

Стрелять я не стал, но револьвер все же держал наготове. После только что пережитых приключений, мне не хотелось больше никаких неприятных неожиданностей. Ни с какой стороны. Я был готов на что угодно, лишь бы четко и ясно выразить это свое желание.

Темная фигура подошла к нашему разбитому глиссеру вплотную. От нее разило потом и чесноком. Кто-то обнял меня за плечи:

— Это было просто потрясающе! — раздался голос Гуэски.

Одетый в темный костюм с черным шелковым шарфом, небрежно повязанным на шее, и в черных перчатках тонкой кожи, Маркантонио Гуэски прижал меня к груди, дыша мне прямо в лицо своим чесночным восхищением.

— Я все видел! — заявил он. — С того самого момента, как вы отошли от Сакка ди Сан-Джироламо. Я буквально не отнимал бинокля от глаз!

— Это нам здорово помогло, — заметил я, освобождаясь от его объятий.

— Ну, вам помощь и не требовалась. Скорость, с которой вы пересекли лагуну…

— …была неизбежной, — закончил за него я. — Полагаю, вам не составило труда нас найти.

— Не составило, — отвечал Гуэски. — Лесной пожар всегда легко обнаружить. Можно было лишь пожелать, чтобы вы производили меньше шума, приближаясь к земле.

— Можно было также пожелать, чтобы на глиссере был установлен глушитель, — сказал я.

— Да, это судно действительно оказалось чересчур шумным, — признал Гуэски. — Но теперь все уже позади. Вы и мистер Кариновский практически в безопасности.

— Практически?

— Ну, разумеется. Нужно еще выбраться с побережья Венето. Но это уже чисто техническая проблема. Мы перехитрили Форстера на всех этапах и теперь проведем его окончательно. Идемте же, нам надо вон в ту сторону.

Меня беспокоил Кариновский. Его раненой руке здорово досталось на глиссере, и теперь рана вновь открылась и кровоточила. С пальцев капала кровь. Пришлось его даже поддерживать. Не думаю, что у него оставались силы еще куда-то тащиться.

— И как же мы проведем Форстера на сей раз? — спросил я.

— Самым великолепным образом! — с воодушевлением сообщил Гуэски. — Чтобы до конца оценить мой план, вам сперва следует проанализировать сложившееся положение.