Орсон Кард - Дети разума. Тень Эндера

Иту понял.

— Слушай, а ведь и в самом деле все меняется! Всех вас тренировал Эндер, а теперь вы будете драться друг с другом.

— Мне ясно одно, — ответил Боб. — Я вовсе не собираюсь превращать Кроликов в подобие Драконов. Мы были другими, а сражаться будем тоже не с прежними армиями. Кролики — хорошая армия. Нам не придется кого-то копировать.

Иту широко усмехнулся.

— Даже если это брехня, сэр, то это первоклассная брехня. Я все изложу ребятам. — Он отдал честь Бобу.

Боб ответил ему приветствием и спортивной пробежкой направился к комнате Эндера.

Матрас, одеяла, простыни, подушки Эндера валялись в коридоре у его дверей прямо на полу. Сначала Боб глазам своим не поверил. Потом он заметил, что матрас и простыни мокры и покрыты бурыми пятнами. Вода — из душевой, кровь — с лица Бонзо. Ясно. Эндер не хочет, чтобы они оставались в его спальне.

Боб постучал.

— Уходите, — глухо прозвучал голос Эндера.

Боб стукнул еще раз. И еще.

— Входи! — сказал Эндер.

Боб открыл дверь и вошел.

— Уходи, Боб, — почти шепотом приказал Эндер.

Боб кивнул. Он понимал чувства Эндера. Но новости он ему должен был передать. Поэтому он только уперся взглядом в носки своих ботинок и стал ждать, чтобы Эндер спросил его, в чем дело. Или заорал бы на него. Пусть делает все что угодно. Потому что взводные ошиблись: у Боба нет личных отношений с Эндером. Во всяком случае, вне Игры.

Эндер молчал. И молчание длилось и длилось. Без конца.

Боб оторвал взгляд от своих ботинок и увидел, что Эндер смотрит на него. Не злобно, нет. Изучающе. Что же он видит во мне, подумал Боб. Насколько хорошо он знает меня? Что обо мне думает? Кто такой я в его глазах?

Этого Боб никогда не узнает. А сюда пришел совсем с другой целью. Давно уже время приступить к делу.

Он сделал шаг к Эндеру. Повернул руку так, чтобы стал виден приказ о переводе. Боб не протянул его Эндеру, но знал — Эндер бумагу уже видит.

— Тебя перевели? — спросил Эндер. Голос его был лишен всякого выражения. Мертвый. Как будто он уже давно ждал этого.

— В армию Кроликов, — ответил Боб.

Эндер кивнул.

— Карн Карби хороший парень. Я надеюсь, он быстро оценит тебя по достоинству.

Эти слова были для Боба как долгожданное благословение. Он постарался пригасить бушевавшие в нем эмоции. Ему еще так много надо сказать Эндеру.

— Карн Карби сегодня выпущен из школы, — сказал Боб. — Он получил приказ, пока мы сражались.

— Так, — сказал Эндер. — И кто же теперь командует Кроликами? — Казалось, ответ его почти не интересует: от него ждут вопроса, он его и задал.

— Я, — ответил Боб, и ему стало стыдно, так как на губах появилась невольная улыбка.

Эндер поглядел в потолок и кивнул.

— Мог бы и сам догадаться. В конце концов ты всего на каких-то четыре года моложе, чем принято для командующих.

— Это даже не смешно, — сказал Боб. — Я не понимаю, что происходит. За исключением того, что, должно быть, вся система Боевой школы рехнулась. Сначала вся эта бесконечная ломка правил Игры. А теперь еще и это. Ты знаешь, они перевели не только меня. Они выпустили из школы половину командующих и перевели многих наших ребят на посты командующих армиями.

— Каких ребят? — спросил Эндер, уже явно заинтересованный.

— Похоже… всех взводных и всех их заместителей.

— Ну еще бы! Уж если они решили развалить мою армию, они сровняют ее с землей. Они всегда все делают основательно, когда принимаются за дело.

— Ты все равно победишь, Эндер. Мы же все это знаем. Бешеный Том первым сказал: «Вы что же думаете, что я смогу победить армию Драконов?» Все знают — ты самый лучший… — Слова звучали пусто, Боб сам ощущал это. Он хотел ободрить Эндера, но знал, что Эндер все понимает. И все же продолжал мямлить: — Они не могут сломать тебя, что бы они ни делали…

— Они уже сломали меня.

Они сломали только твою уверенность в себе, хотел сказать Боб. А это совсем другое дело. Не они сломали тебя, а они сами сломались. Но слова, слетавшие у него с языка, были пустые и калечные:

— Нет, Эндер, они не могут…

— Меня больше не интересует Игра, Боб, — заговорил Эндер. — Я больше не хочу играть. Никаких тренировок. Никаких сражений. Они могут пускать свои бумажные кораблики по полу, если им угодно, но я в этом участвовать не стану. Я решил это бесповоротно еще до того, когда сегодня вышел из ворот. Вот почему я попросил тебя первым пройти в их ворота. Я не думал, что это удастся, но мне уже было все равно. Мне хотелось одного — уйти с достоинством.

Это-то я понял, думал Боб. Ты думал, я не пойму? И если это ты называешь «с достоинством», то ты своего добился.

— Тебе бы надо было видеть рожу Уильяма Би! Он стоял как пришпиленный и никак не мог понять, как это он побежден, если у тебя только семь солдат, которые могли волочить ноги, а у него все в полном здравии, кроме трех.

— А зачем мне видеть рожу Би? — задумчиво сказал Эндер. — Зачем вообще драться со своими ребятами и побеждать их?

Боб чувствовал, что его лицо пылает от стыда. Он сказал совсем не то, что надо было сказать. Но… он не знал, что надо. Что-то такое, что заставило бы Эндера почувствовать себя лучше. Что-то, что заставило бы его почувствовать, как они все любят и уважают его.

Но любовь и уважение — это часть бремени Эндера. И ничего-то он — Боб — не может, ибо людское уважение, людская любовь только увеличивают тяжесть на плечах Эндера. Поэтому он просто промолчал.

Эндер прижал ладони к глазам.

— Я очень сильно покалечил сегодня Бонзо, Боб. Я причинил ему непереносимую боль.

Вот оно! А все остальное — это так, пустое. Главная тяжесть на плечах Эндера — тот жуткий бой в душевой. Бой, которого ни твои друзья, ни твоя армия не сумели предотвратить. И больно тебе не потому, что тебе угрожала смертельная опасность, а из-за той боли, которую ты причинил другому, защищая себя.

— Сам он напросился, — сказал Боб и тут же поморщился. Неужели не смог найти слов получше, дурень? А что надо был сказать? Нет проблем, Эндер? Конечно, мне он показался мертвым, а ведь я единственный пацан в школе, который видел смерть в лицо и то, как выглядят убитые, но… Нет проблем, Эндер! Не стоит беспокоиться! Бонзо сам напросился.

— Я бил его, а он стоял не двигаясь, — говорил между тем Эндер. — Казалось, он уже умер, только упасть никак не может, А я все бил и бил его.

Значит, он знает. И все же… не наверняка. И Боб не должен ничего говорить. Есть времена, когда между друзьями должна быть абсолютная открытость. Но… не сейчас.

— Я хотел только, чтобы он оставил меня в покое.

— Оставит, — сказал Боб. — Его отправили домой.

— Уже?

Боб пересказал то, что сообщил ему Иту. И все время ему казалось, что Эндер чувствует в его словах что-то недосказанное. Да, Эндера Виггина не так-то легко обмануть.