Орсон Кард - Дети разума. Тень Эндера

— Я рад, что его все же выпустили из школы, — сказал Эндер.

Ничего себе — выпустили. В могилу его выпустили, в крематорий или как там сейчас хоронят людей в Испании.

Испания. Пабло де Ночес, который спас Боба, тоже был из Испании. А теперь туда отправлен еще один труп — труп мальчика, который был убийцей в сердце своем и умер по этой причине.

Должно быть, я дурею, думал Боб. Какое значение имеет то, что Бонзо испанец и Пабло де Ночес — тоже? И вообще, какое значение имеет то, откуда человек приехал, если уж на то пошло?

И пока все эти мысли быстро сменяли друг друга в мозгу Боба, он продолжал что-то мямлить, пытаясь говорить, как человек, который ничего не знает, но старается успокоить Эндера, прекрасно понимая, что тот думает: если Боб ничего не знает, тогда без толку его слушать, а если Боб только прикидывается — значит, врет.

— А правда, что с ним была целая куча шпаны против тебя одного?

Бобу хотелось убежать из комнаты — такими фальшивыми казались ему собственные слова.

— Нет, — ответил Эндер. — Мы были один на один. Он дрался честно.

Боб успокоился. Эндер так ушел в себя, что слова Боба до него просто не доходили, так что фальшь осталась незамеченной.

— Это я дрался нечестно. Я хотел победить, — сказал Эндер.

Да, это верно, подумал Боб. Ты дрался именно так, как надо, и только в такой драке и есть хоть какой-то смысл.

— И ты победил. Сбил его с орбиты.

Вот сейчас слова Боба были близки к истине.

Раздался стук в дверь. Она тут же распахнулась, тот, кто стучал, не ждал ответа. Еще до того, как Боб обернулся, он уже знал, что это учитель: взгляд Эндера поднялся слишком высоко — ясное дело, это не мог быть кто-то из ребят.

Майор Андерсон и полковник Графф.

— Эндер Виггин, — обратился полковник официально.

Эндер встал. Выражение посмертной маски снова появилось на его лице.

— Да, сэр?

— Твое несдержанное поведение сегодня в Боевом зале мало чем отличалось от неповиновения. Это не должно повториться.

Боб не мог поверить в возможность подобного идиотизма. После всего, через что пришлось пройти Эндеру, вернее, через что его протащили учителя, они намерены и дальше продолжать свой силовой нажим на него! Они даже сейчас хотят, чтобы Эндер чувствовал свое одиночество! У этих парней, видно, чувство жалости вообще отсутствует.

Эндер ответил тем же безжизненным тоном:

— Да, сэр.

Но Боб был уже по горло сыт учительским гонором:

— Полагаю, пришло время хоть кому-то сказать учителям, что мы думаем об их проделках!

Ни Графф, ни Андерсон даже ухом не повели. Оба сделали вид, что ничего не слышат. Андерсон вручил Эндеру большой лист бумаги. Он ничем не походил на те бумажонки, которые сообщали о перемещениях или об очередном сражении. Это был большой лист, на котором обычно печатались важные приказы. Эндер, видимо, увольнялся из школы.

— Свидетельство об окончании? — спросил Боб.

Эндер кивнул.

— И чего они так долго валандались с тобой? — спросил Боб. — Могли бы сделать это годика два назад. Ты уже умеешь сам ходить, разговаривать, так чему же еще они могут тебя научить?

Все происходящее напоминало дурацкий сон. Неужели учителя и впрямь рассчитывают кого-то обмануть? Делают выговор Эндеру за неповиновение и тут же выпускают его из школы, потому что война уже на носу и у них нет возможности тратить на его подготовку еще несколько лет. Он их последняя надежда, но обращаются они с ним как с грязью, налипшей на подошвы сапог.

— Мне понятно одно, — сказал Эндер, складывая бумагу, — с Игрой я покончил. Что ж, давно пора. Могу я попрощаться со своей армией?

— Время подпирает, — ответил Графф. — Твой шаттл уходит через двадцать минут. Да и вообще, лучше с ними не общаться, раз уж приказ вручен. Так будет проще.

— Проще для них или для вас? — спросил Эндер.

Он обернулся к Бобу и взял его за руку. Боб почувствовал себя так, будто его коснулась рука Бога. Будто ток высокого напряжения прошел через тело. Может, я действительно его друг? Может, и он чувствует частичку того, что ощущаю я? Хоть тень моих чувств к нему?

И тут же все кончилось. Эндер отпустил его руку и пошел к дверям.

— Подожди! — крикнул Боб. — Куда тебя направляют? В Тактическую? Навигационную? Снабжения?

— В Командную.

— В Подготовительную?

— Просто в Командную, — ответил Эндер и вышел в дверь.

Итак, Командная. Элитная школа, даже местоположение которой и то не было известно. В эту школу шли только самые старшие. Наверняка сражение с жукерами будет вот-вот, раз учителя решили обойтись без Тактической или Подготовительной школ, как это практикуется обычно.

Боб схватил Граффа за рукав.

— В Командную школу не принимают ребят моложе шестнадцати!

Графф стряхнул руку Боба и вышел. Если он и понял иронию, которую вложил Боб в свою фразу, он ничем не выдал этого.

Дверь захлопнулась. Боб остался один в комнате Эндера.

Он огляделся. Без Эндера она стала совсем незнакомой. То, что он стоял в ней, — не значило ровным счетом ничего. А всего несколько дней назад — меньше недели — Боб стоял тут, и Эндер говорил ему, что он в конце концов получил свой вожделенный взвод.

Почему-то в памяти Боба вдруг возникла та минута, когда Недотепа высыпала в его ладонь шесть арахисовых орешков. Она подарила ему жизнь.

А может, и Эндер подарил ему жизнь? Вторично? Нет, это разные вещи. Недотепа дала ему жизнь, а Эндер — суть жизни.

Пока здесь был Эндер, это была самая важная комната во всей Боевой школе. Теперь это будет просто чуланчик, где хранят половые тряпки.

Боб вышел в коридор и пошел туда, где раньше находилась комната Карна Карби. Еще сегодня. Еще час назад. Он прикоснулся к двери ладонью. Она послушно растворилась. Все по программе.

Только вот комната пуста. В ней никого не было.

Это моя комната, подумал Боб.

Моя… и все еще пустая.

Он ощущал, как где-то внутри него бушуют плохо контролируемые эмоции. Да, конечно, он волнуется, даже гордится тем, что получил армию. Но если разобраться, то все это не очень интересно. Как сказал Эндер: Игра — ничто. Да, он честно будет заниматься своей армией, но причиной того, что он завоюет уважение солдат, будет то, что на нем еще лежат отблески славы Эндера. А сам-то он — крошечный наполеончик, шлепающий в чужих, больших не по росту сапогах и визгливым детским голоском выкрикивающий приказы. Миленький мальчуган Калигула — «Сапожок» — гордость армии Германика. Но когда Калигула надевал сапоги своего папаши, эти сапоги уже были бесхозными, и он знал это, и, что бы он ни делал, факт этот оставался фактом. Может быть, это и было проявлением безумия Калигулы.

Нет, я-то с ума не сойду, думал Боб. Потому что я не стану домогаться того, что присуще Эндеру и составляет его суть. Достаточно того, что Эндер Виггин существует. Второго Виггина не надо.