Герберт Уэллс - Остров доктора Моро (пер. Быкова)

Не знаю, сколько времени провелъ я на скамьѣ маленькаго челнока, думая, что, будь у меня только силы, я выпилъ бы морской воды, чтобы сойти съ ума и поскорѣе умереть.

Въ такомъ положеніи вдругъ увидѣлъ я на линіи горизонта, не придавая тому большаго значенія, чѣмъ какой-либо картинѣ, парусъ, направляющійся ко мнѣ.

Безъ сомнѣнія, я бредилъ, а между тѣмъ ясно припоминаю все то, что произошло. Помню ужасное волненіе моря, причинявшее мнѣ головокруженіе, и постоянное ныряніе судна на горизонтѣ. Я твердо былъ убѣжденъ въ своей смерти и съ горечью раздумывалъ о безполезности столь поздно являющейся помощи только ради того, чтобы застать меня еще въ живыхъ.

Въ продолженіе нѣкотораго промежутка времени, который показался мнѣ безконечнымъ, слѣдилъ я за приближеніемъ ныряющей шкуны. Это было небольшое судно съ латинскими (косыми) парусами, оно лавировало, такъ какъ шло прямо противъ вѣтра. Мнѣ даже не пришла въ голову мысль обратить на себя его вниманіе. Начиная съ момента, въ который я ясно различилъ судно, и до той минуты, когда я увидѣлъ себя въ каютѣ, обо всемъ случившемся за этотъ промежутокъ времени у меня сохранились смутныя воспоминанія. Смутно помню еще, что меня приподняли до шкафута. Съ высоты капитанскаго мостика какъ будто глядѣло на меня грубое красное лицо съ веснушками, рыжими волосами и бородою, предъ моимъ взоромъ промелькнуло также другое сильно загорѣлое лицо съ необычайными глазами. Немного спустя, кажется, влили мнѣ сквозь стиснутые мои зубы какую-то жидкость. Все это я видѣлъ какъ въ какомъ-то кошмарѣ; далѣе ничего не помню.

Очень долго пролежалъ я въ безсознательном состояніи. Каюта, въ которой я очнулся, была очень узка и грязна. Довольно молодой блондинъ съ торчащими свѣтлыми усами и съ отвисшей нижней губой сидѣлъ около и держалъ меня за руку. Съ минуту смотрѣли мы другъ на друга, не говоря ни слова. Въ его сѣрыхъ, влажныхъ глазахъ не было никакого выраженія. Въ это время, прямо надъ моею головою, я услышалъ какой-то шумъ, какъ будто отъ передвиженія желѣзной кровати, вслѣдъ затѣмъ глухое и сердитое рычаніе какого-то большого животнаго. Одновременно съ этомъ заговорилъ блондинъ. Онъ повторилъ свой вопросъ:

— Какъ вы себя чувствуете?

Кажется, я отвѣтилъ, что чувствую себя хорошо. Мнѣ было вовсе непонятно, какъ я очутился здѣсь, и блондинъ, должно быть, прочелъ въ моихъ глазахъ этотъ нѣмой вопросъ.

— Васъ нашли въ шлюпкѣ, умирающаго отъ голода. Судно называлось «Darne Altière» и имѣло странныя пятна на гладкихъ бортахъ!

Въ этотъ моментъ мои взгляды упали на руки; онѣ такъ страшно похудѣли и походили на мѣшки изъ грязной кожи съ костями. Видъ ихъ вернулъ мнѣ память.

— Примите немного вотъ этого, — проговорилъ онъ и подалъ мнѣ какое-то холодное лекарство краснаго цвѣта. — Ваше счастье, что вы попали на судно, на которомъ случился врачъ!

Онъ говорилъ, шепелявя.

— Что это за судно? — выговорилъ я медленнымъ и сильнымъ отъ долгаго молчанія голосомъ.

— Это маленькое прибрежное судно изъ Арики и Кально. Оно называется «La chance rouge». Я не спрашивалъ, откуда оно идетъ; безъ сомнѣнія, изъ страны сумасшедшихъ. Самъ же я не болѣе, какъ пассажиръ, принятый на судно въ Арикѣ!

Шумъ надъ моею головою повторился — это была смѣсь угрюмыхъ ворчаній и человѣческаго голоса.

Вслѣдъ затѣмъ голосъ приказалъ «тройному идіоту» замолчать.

— Вы были близки къ смерти, — продолжалъ мой собесѣдникъ, — и счастливо отдѣлались, но теперь я впустилъ вамъ немного свѣжей крови въ жилы. Чувствуете вы боль въ рукахъ? Это отъ впрыскиваній. Ваше безсознательное состояніе продолжалось почти тридцать часовъ!

Я медленно приходилъ въ себя. Вдругъ мои мысли были прерваны лаемъ своры собакъ.

— Нельзя-ли мнѣ что-нибудь поѣсть? — спросилъ я.

— По моей милости для васъ велѣно зажарить цѣлаго барана!

— Мнѣ достаточно только небольшого кусочка! — сказалъ я увѣренно.

— Я сгораю желаніемъ знать, — продолжалъ онъ послѣ короткой паузы, — что случилось съ вами, и какимъ образомъ вы очутились одни въ этой шлюпкѣ?

Въ его глазахъ промелькнуло выраженіе какой-то недовѣрчивости.

— Къ чорту эти ворчанія!

И онъ быстро вышелъ изъ каюты.

Я услышалъ сильный его споръ съ кѣмъ-то, кто, какъ мнѣ показалось, отвѣчалъ ему на непонятномъ языкѣ. Пренія, какъ будто, кончились побоями, но относительно послѣднихъ, повидимому, слухъ меня обманывалъ. Прикрикнувъ затѣмъ на собакъ, докторъ вернулся въ каюту.

— Ну, — воскликнулъ онъ еще съ порога, — вы хотѣли начать свой разсказъ!

Прежде всего я сообщилъ ему, что меня зовутъ Эдуардомъ Прендикомъ, и что я много занимался естественной исторіей, убивая этимъ часы своего досуга. Мое благосостояніе и независимое положеніе способствовали занятіямъ.

Казалось, это его заинтересовало.

— Я также, — признался онъ, — занимался науками. Я изучалъ въ лондонской университетской коллегіи біологію, истребляя яйца дождевыхъ червей и улитокъ. Да! Тому уже десять лѣтъ. Но продолжайте… разскажите мнѣ, какъ вы попали на то судно?

Я разсказалъ ему о кораблекрушеніи «Dame Altière», отъ котораго успѣлъ спастись въ яликѣ вмѣстѣ съ Констаномъ и Гельмаромъ, о спорѣ послѣднихъ изъ-за распредѣленія пищи и о томъ, какъ оба моихъ товарища, разодравшись, выпали за бортъ лодки въ море.

Откровенность моего разсказа, казалось, удовлетворила его. Я чувствовалъ себя крайне слабымъ и говорилъ коротко и сжато. Когда я кончилъ, онъ принялся разсказывать объ естественной исторіи и о своихъ біологическихъ занятіяхъ. По всей вѣроятности, это былъ самый обыкновенный врачъ, и вскорѣ онъ перешелъ къ разговору о Лондонѣ и его развлеченіяхъ; имъ было разсказано мнѣ даже нѣсколько анекдотовъ.

— Все это я покинулъ уже десять лѣтъ тому назадъ. Въ то время я былъ молодъ и увлекался. Но во мнѣ было много животнаго… Къ двадцати одному году я все проѣлъ… Теперь, могу сказать, я ко всему равнодушенъ… Но надо сходить посмотрѣть, что этотъ поваръ-дуракъ дѣлаетъ съ вашимъ бараномъ!

Рычаніе надъ моею головою вдругъ возобновилось съ такою дикою яростью, что я задрожалъ.

— Что тамъ происходитъ? — закричалъ я; но дверь была заперта.

Докторъ вскорѣ возвратился съ жареной бараниной, и она была такъ вкусна, что я позабылъ спросить его о слышанномъ ревѣ животныхъ.

Спустя день, ѣдою и смѣняющимъ сномъ я возстановилъ немного силы, потерянныя за недѣлю вслѣдствіе истощенія и лихорадки, и былъ въ состояніи дойти отъ моей кушетки до полупортика, смотря на синія волны, состязавшіяся съ ними въ скорости. По моему мнѣнію, шкуна шла по вѣтру. Монгомери — это было имя бѣлокураго врача — вошелъ въ этотъ моментъ, и я попросилъ у него свою одежду. Онъ сказалъ мнѣ, что ту одежду, въ которой я спасся отъ кораблекрушенія, выкинули за бортъ. Одолженный имъ костюмъ изъ тика былъ для меня немного великъ, такъ какъ Монгомери былъ выше ростомъ и довольно толстъ.