Роман Злотников - Вечный. Тетралогия

— Сколько, шеф?

Ив с деланным спокойствием ответил:

— Тысяча семьсот, фон Шлоссену.

Ортега взвыл от восторга. Они со швабом недолюбливали друг друга. Впрочем, остальные тоже не молчали. Ив несколько минут с улыбкой смотрел на это море восторга, потом выразительно посмотрел на часы. Ортега перехватил его взгляд и замахал руками:

— Все, кабальерос, до начала торгов осталось меньше одной сигары, вперед.

Возбужденные брокеры повалили к двери. А Ив, проводив их взглядом, направился за загородку, где у него было что-то вроде отдельного кабинета.

Он проходил этим путем каждый день, кроме воскресенья и понедельника, вот уже больше года. Первые три месяца он забегал в этот закуток, где тогда стояли только стол, два стула и почти пустой сейф, всего на минутку, словно чтобы поздороваться, и тут же выскакивал наружу и бежал по лестнице вниз, в операционный зал, следом за Ортегой. Прошла неделя, прежде чем Ив научился не отставать от него в самой густой толпе. Спустя месяц он совершил свою первую операцию, удостоившись одобрительного взгляда Ортеги, который в конторе вел себя с ним как с сосунком, но все-таки официально начальником, а в операционном зале — как с простым сосунком. Через три месяца Ив удачно провел операцию с акциями «Таврон холдинг груп», и назавтра Ортега принес бутылку коллекционного кавальдоса. Они распили ее перед началом торгов, как выразился Ортега, за нового настоящего брокера. Хотя в его тоне все еще скользила некоторая снисходительность. Но не прошло и полугода, как он однажды вечером заявился к Иву в номер с початой бутылкой и, наблюдая, как Ив, уже собиравшийся было ложиться и наскоро натянувший рубашку и брюки, расставляет на столике стаканы и вазу с фруктами, грустно признался:

— Я завидую вам, мистер Корн. Вы обошли меня по всем статьям. Признаюсь, когда я увидел вас в первый раз, то подумал, что вот, прислали на мою голову еще одного богатенького сосунка, который во что-то вляпался, а теперь спасается от серьезных неприятностей. — Ортега усмехнулся. — И, честно говоря, первые два месяца вы полностью подтверждали мои предположения.

Он замолчал и, налив себе на два пальца текилы, залпом опрокинул стакан. Ив молча ждал продолжения, и оно не заставило себя ждать:

— Я всегда считал себя хорошим брокером. Когда я был помоложе, то даже сумел открыть свою контору и одно время контора Энрике Диаса Ортеги не опускалась ниже пятой позиции в рейтинг-листе Санта-Макаренской биржи. Но… однажды я зарвался и вот уже двадцать лет работаю старшим брокером в нашей конторе. Я всегда был лучшим. Все шефы, что были до вас, знали, что без меня наша контора — дерьмо. Среди них были и хорошие люди, и подонки. Кое-кто пытался прибрать меня к рукам, сломать, задавить. Другие просто делали вид, что все идет, как они хотят, но вы… — Ортега налил себе еще, выпил и пристально посмотрел на Ива. — Вы оказались другим. Вы не строили из себя начальника, а просто делали все, что нужно, и торчали у меня за спиной. Клянусь мадонной, одно время я даже пытался вас разозлить, но вы просто молча улыбались, и я чувствовал себя идиотом. Потом однажды вы наконец открыли рот и совершили покупку, а я почувствовал, что мое время кончилось… — Ортега замолчал, вертя в руках пустой стакан и словно забыв о бутылке, потом поставил его на стол и вздохнул: — За неполные девять месяцев вы стали брокером лучше, чем я. Признаюсь, на некоторые ваши покупки я сначала смотрел снисходительно, они были в лучшем случае спорны, но я злорадно думал про себя:

«Ну и что, пусть мальчик влетит, это отучит его от излишней самоуверенности и поможет понять, что во всяком деле нужны профессионалы. А для того чтобы стать профессионалом, надо разменять на бирже третий десяток», но вы не ошиблись ни разу… — Ортега стиснул зубы и помотал головой.

Ив сидел молча, уставившись глазами в стол. Последние несколько месяцев он почти не обращал внимания на окружающих. Биржа действовала на него как наркотик, заставляя забывать о еде, женщинах и развлечениях. Каждая удачная сделка приводила его в почти сексуальный экстаз. И теперь ему было мучительно стыдно. Он был командиром этих людей, а по закону благородных донов, писанному кровью многих из них, командир в первую голову должен уметь использовать своих людей и брать на свои плечи только то, что является его, и только его, неотъемлемым правом и не может быть сделано никем другим. Он же, увлекшись собственными успехами, по сути дела, разрушил команду. Ибо Ортега был ее становым хребтом двадцать лет ДО Ива и должен был остаться таковым и ПОСЛЕ него.

В тот вечер разговора не получилось, Ортега быстро напился, а Ив чувствовал себя скованным от сознания вины. Однако, когда старый брокер ушел, Ив почти до утра пролежал без сна, размышляя над сложившейся ситуацией. Утром он появился в конторе раньше всех. Пока собирались остальные, он успел сделать несколько звонков, и, когда в дверях возник немного осунувшийся, но все такой же энергичный Ортега, в конторе уже толпились грузчики и монтажники. Ортега с недоумением посмотрел на Ива. Тот подозвал его к себе:

— Вот что, старший, сегодня в зале работайте без меня. У меня появились кое-какие мысли по поводу того, как растянуть мою удачливость на всех, хочу кое-что здесь перестроить.

Ортега ухмыльнулся в своей обычной шутовской манере, хотя Иву показалось, что в глубине его глаз затаилось смущение, и сказал:

— Если это ответ на болтовню старого пьяницы… Ив перебил его:

— И это тоже, но я ведь не просто брокер, а шеф и потому, имею некоторые иные обязанности и помимо получения удовольствия от игры на котировках. Но главная причина в другом. И ты, старина, сам в этом убедишься, когда мы попробуем.

Ортега хитро прищурился:

— Значит, биржа сумела зацепить и вас, шеф? Сознаюсь, я в этом сомневался, глядя на ваше лицо в операционном зале. Когда вы буквально раздели Эччево на разнице между «Второй национальной» и «Тарганетен порк», то улыбались спокойно и невинно, как младенец.

Ив усмехнулся:

— Значит, будем считать, что мне понравились погремушки.

Ив оторвался от воспоминаний и направился в свой закуток. Внутри он скорее напоминал теперь БИЦ небольшого боевого корабля. Четыре монитора, два компьютера со встроенными дисплеями и небольшая система связи с элементами ЗАС. И у самой стеклянной стены, за которой был виден операционный зал, — удобное вращающееся кресло. Стола не было, он здесь просто не уместился бы. Ив привычно протиснулся между пультом и блоком мониторов и опустился в кресло. Вот уже три месяца, как он не появлялся в зале, оставляя работу ногами и горлом брокерам. Его место было здесь. Ив последовательно включил мониторы и дисплеи компьютеров. Вспыхнули четыре двадцатипятидюймовых экрана, по ним побежали картинки, передаваемые каналами политических и деловых новостей четырех самых мощных информационных агентств. А компьютеры начали по специальной программе переключаться по очереди на серверы деловых новостей десятка основных интерпланетных компьютерных сетей. На Ива полился такой мощный поток информации, что, казалось, человек не в состоянии ее сразу воспринять — ни слухом, ни глазом, ни умом, но Ив почувствовал, как внутри его поднимается могучая волна, — и в следующее мгновение он уже был в этом потоке, был его частью.