Роман Злотников - Вечный. Тетралогия

Мужчина поднялся с кресла и сделал пару шагов навстречу гостю:

— Очень рад приветствовать вас в своем доме. — Он повернулся к столику и указал на него жестом радушного хозяина: — Прошу. До меня дошли слухи, что вы поклонник настоящей йеменской робусты. К сожалению, вы прибыли так внезапно, что мне не удалось достать зерен урожая семьдесят седьмого года, но, слава богу, у меня завалялось несколько зерен шестьдесят шестого. Надеюсь, замена будет достаточно адекватна.

Ив понимающе наклонил голову. Что ж, этого следовало ожидать. Император показал себя человеком, умеющим вложить максимум информации в минимум слов. Поклонником йеменской робусты был мистер Корн, а кофе урожая семьдесят седьмого, считающегося самым удачным урожаем десятилетия, он пил у доктора Грига, который принадлежал к тем немногим, кто был посвящен в его различные ипостаси, хотя о Черном Ярле он не был осведомлен. Урожай же шестьдесят шестого пока гордо нес титул лучшего урожая века. У самого Ива или, скорее. Корна осталось едва ли полкилограмма зерен этого урожая.

За следующие полчаса они успели обсудить различные сорта кофе, влияние текущей и падающей воды на человеческую психику, виды лилий, архитектурные традиции султаната Регул и еще пару тем, о которых приличествует разговаривать за чашкой божественного напитка. Наконец его величество наклонился немного вперед и поставил опустевшую чашку на столик. Когда он вновь откинулся на спинку кресла, легкая улыбка, в течение всего разговора не покидавшая его лицо, исчезла, а взгляд будто приобрел цепкие коготки, буквально впившиеся в сидящего напротив собеседника. Ив ощутил их кожей лица и едва не вскрикнул. Преображение было столь молниеносным и совершенным, что его даже слегка пробил пот. За последние полстолетия Ив, чаще всего в ипостаси мистера Корна, имел столько встреч с людьми, обладающими значительной властью, что пришел к выводу: эти встречи уже не способны его ничем удивить. Но он впервые встречался с человеком, который был венцом целой череды поколений, представители которых не только царствовали, как, скажем, монархи Британии, но и ПРАВИЛИ огромной державой.

В свое время, когда жизнь подняла его на такой уровень, что принимаемые решения начали затрагивать уже не только его собственные структуры, а сообщества людей, в энциклопедических словарях именуемые государствами, он прослушал курс политической истории в университете Пау-Лердье на Таире. Так вот, оказалось, что, когда русские восстановили монархию и на престоле воцарилась нынешняя династия, их экономика находилась в чрезвычайно расстроенном состоянии. Тогда человечество еще не покинуло пределы Земли и даже не обладало необходимыми для этого технологиями. Но созданное русскими государство уже занимало самую большую часть земной суши. И это при том, что по численности населения они с трудом вползли в первую пятерку. Но кто мог подумать, что настолько ошеломляющим окажется контраст с людьми, поднявшимися на высшую ступеньку власти всего лишь на протяжении одной жизни?

— Итак, ваше преподобие, я ознакомился с вашими предложениями. И должен признаться, что не вижу возможности принять их. — Он замолчал.

Ив, в свою очередь, решил не торопиться с подразумеваемым развитием ситуации вопросом. Поэтому в беседке повисла напряженная тишина. Однако на этот раз Иву противостоял человек не менее, а скорее намного более опытный в политических интригах, чем он сам. Взгляд императора слегка смягчился, но весь его вид как бы говорил: «Все уже сказано, а теперь ты можешь либо задавать вопрос, который вертится у тебя на языке, либо катиться ко всем чертям». И Ив, едва не скрипнув зубами, первым прервал паузу:

— Не могли бы вы мне разъяснить причины столь резкого расхождения вашей позиции с позицией вашего брата?

Император едва заметно наклонил голову:

— Мой брат прежде всего адмирал. И изящество предложенного вами стратегического плана его просто заворожило. Но он не подумал о том, что произойдет ПОСЛЕ, когда… — скачок интонации императора на этом слове подразумевал и понятие ЕСЛИ, — битва закончится победой и на восточной границе империи останется планета, населенная расой специально выведенных солдат, на которых мы не будем иметь практически никакого влияния. — Он сделал паузу, благосклонно предоставляя Иву время обдумать его слова, а затем закончил извиняющимся тоном: — В этом нет его вины. Наш отец погиб, когда ему было всего пятнадцать лет, а империя оказалась ввергнутой в хаос первой атакой Врага. К тому же после попыток родственников его матери… — (Ив машинально отметил, что император изящно и в то же время недвусмысленно отделил своего сводного брата от его дядей, затеявших мятеж.) — …он максимально сторонится политики.

Ив понимающе кивнул. Что ж, подобная точка зрения была вполне обоснована и абсолютно понятна, но он не мог уехать с таким ответом. Тем более ЗНАЯ, что русский император согласился с его предложением. Планетой, принявшей Детей гнева в ЕГО времени, была именно многострадальная Светлая. К тому же пока императором явно была озвучена не вся правда…

— Ваше величество, насколько я знаю русского императора, не стоит даже думать о том, что он не будет иметь на этой планете НИКАКОГО влияния.

Император усмехнулся:

— Ну что ж, не буду оспаривать, МИСТЕР КОРН, но должен вам признаться, что я знаю одного человека, который однозначно будет обладать на этой планете гораздо большим влиянием, чем десяток русских императоров.

Вот это было уже понятней. Император не слишком сильно боялся планеты генетически измененных солдат, скорее он сомневался в намерениях подданного Содружества Американской Конституции, финансово-промышленного магната мистера Корна. И не собирался вешать себе на шею связанные с этим проблемы, как те, которые возникнут непременно, так и вполне вероятные. Причем на него вряд ли могли повлиять любые заверения сидящего перед ним собеседника. На подобном уровне учитываются отнюдь не намерения, которые с течением времени вполне могут измениться на абсолютно противоположные, а именно вероятности. И вся неразрешимость проблемы была именно в этом. Впрочем, у Ива оставался еще один аргумент. Тот, который он еще не пускал в ход ни разу в жизни. В первую очередь из-за того, что боялся, что даже одного раза окажется слишком много. Но сейчас выхода не было. Он ДОЛЖЕН был убедить императора. А сделать это можно было, только показав ему, что «мистер Корн» всего лишь одна из ипостасей кого-то другого, для которого даже интересы такого могущественного государства, как Содружество Американской Конституции, не имеют никакого определяющего значения.