Кир Булычев - Операция «Гадюка»

— Меня утешает лишь то, что вам тоже хочется вернуться.

— Мне хочется вернуться, но для этого нам с вами придется потрудиться.

— В каком смысле?

— Вы поможете мне перенести в другое место один из баллонов.

— Сколько же они весят?

— Само ОВ — десять литров. Но баллон тоже около десяти.

— Мы его уроним!

— И ничего страшного не случится. Ты его можешь с пятого этажа кинуть, а на него танк положить — отечественная работа.

— Нет, я не могу…

— Лев Яковлевич, вы уволены. Попрошу вас собрать вещички и отправиться домой.

— Куда домой?

— В ваш здешний дом. Помирать от болезней.

— Я вернусь к товарищу Берии и сообщу ему о вашем вызывающем поведении. Вы фактически срываете выполнение важного задания! — закричал Майоранский.

— Наконец-то я слышу речь не мальчика, а психа, — засмеялся Лядов. — Давайте не будем тратить времени даром. У меня ведь тоже живот подводит и голову разламывает местный воздух. Нам нужен вот этот красный баллон.

Они говорили не очень громко, но слова вырывались из двери на склад и звучали куда громче, чем в самом складе.

— Но хоть объясните мне, куда мы его потащим? — взмолился Майоранский.

— Не хочу, — сказал Лядов.

— Это вам дорого обойдется, — обиделся доктор наук. — Учтите, что я все доложу Лаврентию Павловичу.

— Докладывайте, если сможете выбраться живым.

— Я постараюсь, — язвительно ответил Майоранский — видно, он сам себе казался значительным и остроумным. — Благо, я пользуюсь полным доверием товарища Берии, и вы должны мне беспрекословно подчиняться…

— Или?..

— Что или?

— Вы меня расстреляете? Отравите? Ткнете мне в бок отравленным зонтиком и выстрелите из авторучки в нос? Что у вас заготовлено для ликвидации своего ближайшего друга?

И тут Майоранский вдруг испугался, а испугавшись, выдал себя.

— Нет, вы и не думайте и не смейте так думать! Почему я должен вас убивать? Мы же сотрудники!

— Я сам решу, что с вами делать, Паниковский.

— Майоранский, — поправил его Лев Яковлевич.

— Паниковский! И не возражать. А ну, беритесь за тот конец.

После короткой паузы со склада донеслись вздохи, кряхтение, тяжелое шарканье подошв, потом — тупой громкий удар.

— Уронили, — сказала Вера. — Этого и следовало ожидать.

— Хорошо бы они и в самом деле не раскололи баллон, — сказал Егор.

— Боюсь, что мы тогда не успеем сообразить, что же с нами случилось, — ответила Вера.

Внутри склада ругался Лядов и отфыркивался Майоранский. Когда он заговорил, голос его был плачущим, но спросил он нужную вещь — Егор сам рад был бы спросить.

— А это быстро действует?

— Нет, — коротко ответил Лядов. — Зато наверняка. Беритесь поближе к середине. Раз-два, взяли!

Видно, на этот раз им удалось сделать несколько шагов, прежде чем они снова уронили цилиндр.

Майоранский громко дышал, потом спросил:

— А насколько он силен?

— Мы закончили работу над ним как раз перед закрытием института, — ответил Лядов. — Испытания, конечно, проводились, но я бы еще поработал. Кстати, академик Кудрявцев был со мной согласен. У этого тигренка Эл-Д-90… знаете, что это такое?

— В мое время мы такого термина не употребляли.

— Эл-Д — это летальная концентрация, цифра после буквы обозначает дозу, при которой погибает девяносто процентов всего живого, что соприкоснется с веществом. Так вот у тигренка — Ви-икс Эл-Д равна пяти тысячным миллиграмма на килограмм.

— Убедительно, убедительно, — согласился Майоранский, но Егор не был уверен, что Майоранский понял, о чем идет речь. Вера присвистнула — она-то умела считать.

— Мы должны их остановить, — сказал Егор.

— Ты, как всегда, прав, — сказала Вера. — Теперь иди и останови.

— А когда же оно действует? — спросил Майоранский.

— Через четыре часа. Паралич мозга — и кранты человечеству!

— А сколько здесь, вы говорите?

— Десять литров. Можете делить.

— Но это миллионы человек!

— Что и требовалось доказать. Причем учтите: при попадании в воду Ви-икс сохраняет вирулентность и, возможно, смертелен в дозах в сотни раз меньше минимальных теоретических. Вы будете тащить?

На этот раз они вытащили красный цилиндр наружу и бухнули его в десяти метрах от Веры и Егора, затаившихся за шкафами.

— А куда мы несем? — спросил Майоранский, прислонившись к стенке.

— Недалеко. У меня все продумано.

— Ну скажите!

Лядов пощупал поверхность баллона, как будто хотел убедиться, не нагрелся ли он.

— Нам нужно, чтобы вещество попало в воду, — сказал он.

— И чтобы мы остались живы.

— Желательно, — согласился Лядов. — По крайней мере что касается меня.

— Оставьте ваши шутки!

— А я памятливый, — сказал Лядов.

Егору было видно его лицо. Лядов криво усмехался, словно отрицательный герой из боевика.

— Не будем сейчас сводить счеты. Лучше расскажите мне свой план. Ведь я к вам приставлен не как стражник, а как старший и более опытный коллега, — взмолился Майоранский.

— Мы отнесем это, старший коллега, в соседнее помещение, где находится лабораторный слив. Как бы душ. Но он ведет не в сеть канализации, которая, как вы понимаете, давно отключена, а непосредственно в речку. По речке путь…

Егор сжал пальцы Веры, требуя от нее решения.

Вера высвободила пальцы.

— Может, мы его покатим? — спросил Майоранский.

— А что, неплохая идея, — согласился Лядов.

Они вдвоем покатили баллон по лаборатории, и тот, скругленный на концах, похожий более всего на сардельку, норовил вырваться из рук и закатиться под стол.

Они прокатили баллон рядом с Егором, но так тяжело дышали, так старались, что, конечно же, ничего вокруг не слышали.

Перед незамеченной Егором небольшой дверью они остановились, и Лядов стал подбирать нужный ключ.

Майоранский настолько осмелел, что уселся на баллон.

Дверь медленно отворилась. Она была тяжелой, и петли ее хорошо смазаны.

Сначала Лядов сунул голову внутрь, потом обернулся к Майоранскому:

— Пошли, корнет, нас уже ждут.

— Ах, оставьте ваши шутки, — сказал Майоранский. — Как они мне надоели!

— Я вас понимаю, — согласился Лядов. — Не теряйте времени даром, потому что вас в каждый момент может хватить кондрашка. Ах, как я боюсь евреев в медицине.

— Если вы имеете в виду меня…

— Разве вы в медицине? Я думал, что вы палач-биолог. Совсем другая порода.

Майоранский нагнулся к красному баллону.

Лядов зашел с той же стороны, и они покатили чушку в следующее помещение.

Видно, там было несколько ступенек вниз, потому что чушка загромыхала по ним, и Майоранский завопил:

— Я могу ногу потерять!

— Но не лицо, — ерничал Лядов. — Берегите лицо!

Он тоже боялся, но раз уж рядом был некто слабее и пугливее, то ему удавалось поддерживать образ смельчака.