Кир Булычев - Операция «Гадюка»

— Ну что ж, — сказал гость. — Прощайся со своим детством. Пора становиться взрослым.

Я почувствовал, как корабль начал медленно набирать высоту. Сквозь полупрозрачный пол просвечивали огоньки фонарей, окон, бегущих автомобилей…

— И чтобы у тебя не оставалось сомнений, — произнес гость, — я дам тебе послушать настоящую музыку. Музыку твоего мира…

Музыка возникла извне, влилась в корабль, мягко подхватила мои чувства и понесла их к звездам. И была она гармонична, как само звездное небо. Это было то совершенство, к которому меня влекло пустыми ночами и в периоды раздражения и усталости.

И тут сквозь музыку донесся звук телефона. Телефон звонил у меня в квартире, я в этом не сомневался.

Телефон звонил в покинутой, неприбранной квартире. Его ручка замотана изоляционной лентой, потому что кто-то из друзей скинул аппарат со стола, чтобы освободить место для шахматной доски. Ему, видите ли, захотелось поиграть в шахматы после трех банок пива!

— Я возвращаюсь, — сообщил я гостю.

— Куда? — не понял гость.

Казалось бы, если ты телепат, то загляни ко мне в душу и погляди, какой там творится кавардак. Наверное, гость страдал самоуверенностью — качеством, которое погубило многих славных полководцев.

— Я возвращаюсь в мой старый дом. В тот самый, который грозит мне одиночеством и деградацией.

— Возвращаться поздно! — закричал гость. — Возвращение в прошлое невозможно. В далеком темном прошлом тебе нечего делать.

— До свидания, спасибо за урок!

— Какой урок! Все, что делалось, делалось ради тебя! Мы спасаем тебя!

— Скажите там, у себя, что не смогли меня обнаружить!

— Я не умею лгать!

— А я умею, — сказал я.

Я прошел сквозь люк, ибо уже знал, как это делается, и полетел к Земле. Было очень холодно и трудно дышать. Пришлось отключить дыхание. Ну и залетели мы! Сюда не доберется даже горный орел!

— Ты обрекаешь себя на жизнь, полную унижений и обманов, — булькал в ушах голос гостя. — Мы больше не сможем прилететь к тебе! Ты всю жизнь будешь стремиться возвратиться, но будет поздно.

Я полетел быстрее и чуть не врезался в землю. Если он еще что-нибудь говорил, то я не слышал — я был занят тем, как погасить скорость.

Дверь на балкон была по-прежнему распахнута. Телефон, конечно же, умолк. Не зажигая света, я нащупал трубку, позвонил Катрин и спросил ее:

— Катюш, ты мне звонила?

— У тебя занято. Это, наверное, твой сумасшедший Крогиус звонит! Он тебя по всему городу разыскивает, чтобы сообщить, как вы промахнулись со своими вятичами. Хоть этого тебе жалко?

Я прошел к выключателю, не выпуская из руки аппарата, включил верхний свет.

— А ты мне не звонила?

— Я боюсь, что ты всех соседей перебудил. Уже первый час.

— Так ты звонила?

— Зачем я должна была тебе звонить?

— Чтобы сказать, что ты от меня без ума.

— Гарик, я иногда подозреваю, что ты — не наш человек. Ты — пришелец из космоса и притом моральный урод с даром внушения. Я не могу с тобой дружить, потому что не знаю, когда целую тебя, а когда Жан-Поля Бельмондо.

— Я повешусь!

— Пришельцы не вешаются.

— У нас гильотины, — вспомнил я. — Мягкие гильотины. Пуховые плахи.

— Ложись спать, а то я тебя возненавижу.

— Ты завтра когда кончаешь работу?

— Гарик, что-нибудь случилось? Скажи честно! Какие-то неприятности? Может, надо к тебе приехать?

— Честная земная девушка не ездит ночью к космическим уродам.

— Я не честная. Я за тебя отвечаю.

— Может, ты тоже гость из космоса?

— Нет, я в тебя влюблена — и это катастрофа.

— Ты не ответила, когда ты завтра кончаешь работу?

— Тебя это не касается. У меня свидание.

— У тебя свидание со мной.

— Ладно, пускай с тобой, — быстро согласилась Катрин. — Но сначала позвони Крогиусу.

Я позвонил Крогиусу и успокоил его.

Потом лег спать и старался не думать о госте и тайне моего рождения. Это меня не касается. Я не любитель фантастики. А вот кофе дома не осталось — придется с утра сбегать на угол в палатку.

— Мне приснился странный сон, — сообщил я Катрин, когда мы сидели на террасе кафе в «Сокольниках» и пили почти настоящий капуччино. В трех метрах от нас хлестал неожиданный дождь, от которого мы еле успели скрыться на этой террасе. Сразу стало прохладно, почти холодно, но зато мы здесь были одни.

— Наконец-то мы переходим в область снов и видений, — сказала Катрин. Она была задумчива, рассеянна и слушала мою исповедь без ожидаемого изумления. Я сказал:

— Честно говоря, не знаю, показалось мне все это… странно, если показалось. Уж очень подробно я помню все, о чем мы с ним говорили. И когда мы расстались, я поглядел на часы. Прошло больше часа. Что ты думаешь?

— Это очень похоже на фантастическую правду, — сказала Катрин. — Знаешь, на ту правду, которая порождена трезвым сознанием. Без логических провалов. А тебя в самом деле нашли в горящем лесу?

— Я думал, что рассказывал тебе об этом.

— Как видишь, упустил. И я не спросила.

— Принести еще кофе?

— Давай.

Я принес две чашечки и поставил на стол.

— Что же мне теперь делать? — спросил я.

— Наверное, ничего, — сказала Катрин. — А может быть, ждать, не вернется ли он снова?

— Он может вернуться?

— Одно время мне снился один и тот же сон, правда, с вариациями, раз сто. Он мне так надоел, что я боялась идти спать.

— И о чем был сон?

Катрин задумалась. Я видел, как в ней борется желание поведать мне правду или, воспользовавшись случаем, удариться в какую-то выдумку.

— Сон был о том, — решилась она наконец, — как мы с тобой расстаемся. По моей вине.

— Вот это уже интересно.

— Но в отличие от твоего сна мой — чистая правда.

— Мой сон тоже был чистой правдой.

— Неужели не понимаешь, что твое подсознание боролось с невозможностью объяснить с помощью Дарвина и Тимирязева некоторые свойства твоего организма?

— Значит, свойства существуют?

— Разумеется.

— Это уже шаг вперед. А может, допустить, что я космический подкидыш?

— Есть такая версия, — спокойно ответила Катрин.

Я готов был ее разорвать — еще не хватало, чтобы и она оказалась пришельцем, готовым утащить меня с Земли.

— Не думай, что я — космический странник, — сказала Катрин. — Но сейчас я тебе расскажу мой сон и боюсь, что ты повернешься и уйдешь. А мне этого не хочется.

— Тогда не рассказывай.

— Я должна. Я обязана.

— Ну ладно, Катюша, если тебе не хочется.

— Сон такой: я работаю в Институте экспертизы.

— Нашла чем удивить!

— Но ты ни разу не удосужился спросить, чем мы занимаемся.

— Я знаю. Теорией криминалистики.

— Лучше бы спросил, чем гадать.

— Это секретная фирма.

— Настолько, насколько идиотов не пускают внутрь, чтобы они не сломали ценные часики.