Теодор Старджон - Умри, маэстро !

Но Латч Кроуфорд был не тот парень, чтобы его легко прикончили.

Не стану рассказывать о следующем месяце, со всеми газетными заголовками и всей визготней, что поднялась. Джаз работал, как машина - при жизни Латч едва прикасался к вожжам, так что его отсутствие было почти без разницы. Музыканты сначала просто забеспокоились, и понадобилось три дня, чтоб они запаниковали. К этому времени у меня на душе стало легко. Вся полицейская работа и хитрые уловки частного детектива были впустую. Целый джаз подтвердил мое алиби, и гардеробщица подтвердила - насчет крапивницы. На самом деле никто и не думал меня особо допрашивать. Никто точно не помнил, когда Латч ушел из клуба: это не привлекло внимания. Чистая была работа.

Следующее, чего я хотел - отделаться от этой компании, уехать, и начать свою собственную жизнь. Но пока осторжничал, не шевелился, ждал, чтобы кто другой сделал первый шаг.

Решился только через полтора месяца после того, как исчез Латч. Мы переехали в Форт-Уорт, что в Техасе. Фоун и Криспин сначала не хотели оставлять Батон-Руж, но потом решили, что Латч - где бы он ни был - знает наше расписание так же хорошо, как и мы, и вернется, когда будет к этому готов.

В Форт-Уорте мы устроили большое толковище.

Криспин был за главного. Собрались все.

Фоун скверно выглядела. Исхудала, как щепка.

Скид Портли постарел лет на пять.

Криспин перешел к сути так же быстро, как это делал Латч.

- Ребята, - говорит, - радоваться нечему. Я созвал вас не потому, что появились новые идеи насчет Латча или того, где он может быть. Ни звука не слышно. Вопрос сегодня в том, что после двух недель в Браунсвилле и недели в Санта-Монике турне будет закончено. У нас есть выбор из нескольких предложений - мы разберем их позже, - но прямо сейчас надо решить, что мы собираемся делать. Латча с нами нет, и нельзя знать, когда он появится. Мы можем либо устроить себе каникулы после Санта-Моники и до возвращения Латча спрятать инструменты, либо продолжать. Что скажите?

- Я бы отдохнул, - отвечаю я.

- Все бы отдохнули, - говорит Криспин. - Нас всех изводит история с Латчем. Но если б не она, мы бы раньше лета и не думали о перерыве. Тогда Фоун спрашивает:

- Чего бы хотел от нас Латч? Мофф - это Лью Моффат, он играл на язычковых - говорит:

- Не может быть сомнений на этот счет.

Общий шум - все согласны. Латч двигал бы дальше.

- Значит, двигаем дальше? - спрашивает Крисп.

Все говорят "да" - кроме меня. Я промолчал. Никто этого не заметил.

Криспин кивает.

- Остается один серьезный вопрос. Поскольку мы решили, как действовать, можно продолжать. Но кто-то должен взять на себя бухгалтерию, контракты, всю кучу аранжировок, бронирование гостиниц и так далее.

- Ты в смысле "кто-то один"? - спрашивает Скид. - Латч делал работу за четверых.

- Знаю, - говорит Криспин. - Так как вы думаете, мы сможем это устроить? Как насчет аранжировок? Скид, вы с Фоун помогали ему больше других.

Скид кивает. Фоун говорит:

- Мы справимся.

- Ладно. Я беру деловую часть, если вы "за". - Все согласны. - Теперь насчет афиш. Жульничать мы не можем: исчезно.., э-э.., отсутствие Латча вызвало массу публикаций, и если он не появится прежде, чем мы начнем, его нельзя ставить в афишу. Заказчикам это не понравится.

Они разжевали это дело. Наконец Скид спрашивает:

- Крисп, а почему тебя не поставить?

- Меня? Я этого не хочу.

Тут заговорили все разом. Главная мысль была в том, что Криспин работал рядом с Латчем, и народ хочет, чтобы он был главным.

До тех пор Криспин сидел, откинувшись в кресле. Теперь встал, выпрямился и сказал:

- Хорошо, хорошо! Но сначала послушайте. Этот джаз называется "Пропащие парни Латча Кроуфорда", и если вы не против, так будет и дальше. Если хотите, дадим в афишах: "Парни Дона Криспина и Латча Кроуфорда", но я хочу, чтобы Латч, где бы он ни был, знал, что мы - по-прежнему его джаз. А это также значит, что любая новая аранжировка или вещь должна делаться так, как сделал бы Латч - самым лучшим образом, насколько удастся. Если кто услышит в джазе что-нибудь такое, что не звучало бы как при Латче, пусть скажет сразу. Я хочу этого потому, что когда Латч вернется... Черт побери, не желаю говорить: "если вернется"! Чтобы когда Латч вернется, он бы мог в середине номера подхватить дирижерскую палочку и с места вести дальше. Вы хотите этого?

Они этого хотели. Когда они угомонились, заговорил Коко де Камп, забойный трубач - вроде как смущенно:

- Криспин, мне не хочется портить настроение, но я получил приглашение на постоянку в ансамбль Кинга. Мой контракт с Латчем заканчивается на этом турне, я думаю, что у Кинга смогу проявить себя лучше. Но это, - добавил он поспешно, - только если Латч не вернется.

Криспин пожал плечами, почесал в затылке. Посмотрел на Фоун. Она опять сказала:

- Как бы обошелся с ним Латч?

- Все верно, - отозвался Криспин. - Латч позволил бы тебе валить, куда хочешь. Он никогда не останавливал тех, кто хотел уйти.

Я бы мог сказать пару слов. Не стал. А Криспин говорил дальше:

- Это ключевое слово, ребятки: чего бы захотел Латч? Отсюда и начнем. Кто еще хочет уйти? Никто не должен чувствовать, будто его держат.

Контрабасист - он был с нами всего два месяца - сказал, что он тоже думает об уходе. За ним и я сказал свое.

- Ох, не надо! - вскрикнула Фоун. А Криспин спросил:

- Но почему, Флук?

Все уставились на меня. Я поднял руки и сказал:

- Я так хочу, и все тут. Что мне теперь - анкету заполнить?

- Без Флука не будет "Пропащих парней", - проворчал Скид.

Прав оказался Скид. "Оркестр Дона Криспина и Латча Кроуфорда" - такое название они вынесли на афиши. Криспин и Фоун изо всех сил пытались меня отговорить, но нет, не вышло. Не вышло. Я с ними покончил и был сам по себе. По-моему, Фоун вообразила, что мне тяжко оставаться в джазе без Латча - ведь он был так добр ко мне. Идиотство. Смеяться мне хотелось, вот что, но я не мог смеяться на глазах у наших лабухов.

Мы распростились в Санта-Монике после конца гастролей. Я думал, погуляю на свободе годик, огляжусь, но надо ведь - подносят на золотой тарелочке предложение: работать ночным диск-жокеем на радиостанции в Сиэтле. Это было самое оно. Мой голос, дикция, забористые хохмы и пошлятина отлично подходят для такого дела, но лучше всего, что я смогу работать там, где людям не придется смотреть на мое лицо. Иногда я думаю: вот, если бы с самого начала попал на радио, тогда бы не.., может, не стал бы таким парнем, который... Эх, чего теперь зря болтать.

Я нанялся на полгода с правом уволиться, и мог бы получить ставку повыше, если бы захотел торговаться, но я не захотел. Криспин и другие музыканты Латча меня не забывали, присылали телеграммы во время передач, солировали у меня и рекламировали в своих клубах. Было похоже, что Латч - живой или мертвый оставался прежним добряком. Я на все это не поддавался. Достаточно прожил на свете для того, чтобы усвоить: нельзя сходу разорвать близкие отношения с человеческим существом. Уйди с работы, разведись, оставь родной город - за тобой потянутся клочья и обрывки, не отвяжешься. Я сдерживался - не хохотал. Латч был мертв.