Артур Кларк - Пески Марса : Город и Звезды.Пески Марса. Большая Глубина

— А если согласятся, все в порядке? — спросил он.

— Тогда я начну думать.

«Что ж, и то хлеб!» — подумал Гибсон.

Дверь камеры открылась перед ними, и «блоха» прыгнула в город. В конце концов даже если он поступил опрометчиво, невелика беда. Он может вернуться через год… или через два года…

Он знал, что многие его приятели скажут, прочитав новость: «Слыхали? Кажется, Марс сделал из него человека! Кто бы мог подумать!» Ему совсем не хотелось стать наглядным пособием. Даже в самые чувствительные минуты он не питал склонности к старомодным притчам о том, как ленивый эгоист превращается в полезного члена общества. Однако, к его величайшему недоумению, что-то удивительно похожее творилось с ним.

— Говорите прямо, Джимми.

— Я думаю, какое безобразие, что Айрин никогда не видела Землю! — сказал Джимми, ковыряясь в синтетическом омлете.

— А вы уверены, что ее туда тянет? Я здесь не слышал о Земле ни одного хорошего слова.

— Тянет, тянет! Я спрашивал.

— Перестаньте крутить, Джимми. Что вы оба задумали? Хотите сбежать на «Аресе»?

Джимми кисло усмехнулся.

— Это мысль! Только очень трудно. А если честно, вы не думаете, что Айрин надо отправиться на Землю? Если она здесь останется, она превратится в… э…

— В деревенскую дурочку?

— Ну, зачем вы так резко?..

— Виноват, не хотел. В сущности, я с вами согласен. Надо бы кому-нибудь поговорить в Хэдфилдом.

— Мы как раз… — заволновался Джимми.

— …хотели меня подговорить? Сказали бы сразу, сэкономили бы уйму времени. Скажите мне честно, Джимми, это серьезно?..

Укоризненный взгляд был ему ответом.

— Очень серьезно. Вы и сами знаете. Я хочу на ней жениться, как только ей будет двадцать один, а я смогу зарабатывать на жизнь.

Они помолчали.

— Что ж, могли выбрать хуже, — сказал Гибсон. — Она очень хорошая девушка. Но сейчас бы я Хэдфилда не трогал. Он очень занят и… В общем я уже обращался к нему с просьбой.

Джимми вопросительно взглянул на него. Гибсон откашлялся.

— Рано или поздно все узнают, но пока что не говорите никому. Я хочу остаться.

— Вот тебе на! — воскликнул Джимми. — Это… это правильно.

Гибсон подавил улыбку.

— Значит, правильно?

— Ну, конечно! Я бы сам хотел.

— Даже если бы Айрин уехала на Землю? — сухо спросил Гибсон.

— Это нечестно! А на сколько вы остаетесь?

— Сам не знаю. Начать с того, что мне надо приобрести профессию.

— Какую профессию?

— Несложную, по моим силам. Вы можете что-нибудь придумать?

Джимми замолчал и сосредоточенно нахмурился. Гибсон не мог понять, о чем он думает. Грустит о скорой разлуке? За последние недели сложности их отношений рассосались. Они достигли равновесия чувств; это было приятно, но для Гибсона маловато.

— Боюсь, ничего не придумаю, — сказал Джимми. — Конечно, вы могли бы занять мое место… Да, кстати. Я вчера слышал в управлении одну штуку. — Он перешел на шепот и перегнулся через стол, как заговорщик: — Вы слышали о проекте «Заря»?

— Нет. А что это такое?

— Сам хочу узнать. Что-то очень секретное.

Гибсон насторожился.

— Я задержался в картотеке. Сижу себе, разбираю карточки, а тут входят Главный с мэром. Они не знали, что я там, и громко говорили. Я не хотел подслушивать, ну, сами понимаете… Вдруг мэр Уиттэкер говорит (кажется, я точно запомнил): «Что бы ни случилось, Земля нам оторвет голову за этот проект „Заря“. Даже если все кончится удачно». Главный так это усмехнулся и сказал, что победителей не судят. Больше я не слышал, они ушли. Что вы об этом думаете?

«Проект „Заря“!» От этих слов у Гибсона забилось сердце. Несомненно, тут замешаны те маленькие купола, но это еще не объясняет слов Уиттэкера. А может, объясняет?

Выступление Гибсона в роли частного сыщика не увенчалось успехом. После двух довольно неуклюжих попыток он понял, что в лоб действовать нельзя. Сперва он отправился к бармену Джорджу, который знал все и вся и служил для Гибсона ценным источником информации. Но на этот раз пользы от него не было.

— Проект «Заря»? — переспросил он удивленно. — В жизни не слышал!

Он был хороший актер, и трудно было сказать, врет он или нет.

Разговор с редактором местной газеты оказался не намного плодотворней. Обычно Гибсон старался не попадаться Уэстермену на глаза (тот требовал от него статей), и потому оба сотрудника редакции с некоторым удивлением взглянули на посетителя.

Вручив редактору несколько машинописных копий в виде трубки мира, Гибсон расставил ловушку.

— Собираю материал о проекте «Заря», — небрежно бросил он. — Скоро его рассекретят. Хочу все подготовить к тому времени.

Наступило гробовое молчание. Наконец Уэстермен сказал:

— Я думаю, вам лучше поговорить с Главным.

— Не хотел бы его беспокоить, — невинно сказал Гибсон. — Он так занят…

— От меня материала не ждите.

— Другими словами, вы ничего не знаете?

— Если хотите. На Марсе вам могут быть полезны человек пятьдесят, не больше.

Сведение, не лишенное пользы…

— Не принадлежите ли вы, часом, к их числу? — поинтересовался Гибсон.

Уэстермен пожал плечами.

— Я смотрю в оба и строю свои предположения.

Эта беседа по крайней мере подтвердила две вещи: проект действительно существовал и содержался в строжайшем секрете. Оставалось, следуя примеру Уэстермена, смотреть в оба и строить предположения.

Он решил прервать на время розыски и зайти в биофизическую лабораторию, где в качестве почетного гостя проживал Сквик. Марсианин благодушно сидел на задних лапах, пока ученые совещались в углу, чему бы еще его подвергнуть. Завидев Гибсона, он взвизгнул от радости и поскакал по комнате, свалив по дороге стул, но счастливо обходя более дорогие приборы. Стая биологов смотрела на эти проявления чувств с некоторым раздражением. Вероятно, они не совпадали с их взглядами на психологию марсиан.

— Ну как? — спросил Гибсон, высвободившись от объятий Сквика. — Определили степень его развития?

Ученый почесал за ухом.

— Странный он. Иногда нам кажется, что он совсем не похож на своих родичей.

— В чем же?

— У других мы не заметили ни признака эмоций. Любопытства они лишены начисто. Если их не трогать, они не обращают на вас абсолютно никакого внимания.

— А если трогать?

— Отмахнутся, как от любого препятствия. Если могут, просто уйдут. Понимаете, что бы вы ни делали, их невозможно вывести из себя.

— Хороший характер? Или просто глупые?

— Я бы сказал, ни то ни другое. У них очень долго не было врагов, и они не могут себе представить, что кто-нибудь желает им зла. Сейчас они, по-видимому, живут привычкой. Жизнь у них тяжелая, они не могут себе позволить такую роскошь, как любопытство и прочие чувства.