Ольга Онойко - Дикая раса

Лакки подумал, что рыжая смотрит на свое живое оружие тем же взглядом, что Ифе — на гитару.

— А то бы ты его пополам порвал, Лакки? — съерничала Венди. — Половину съел, половину на потом оставил?

— Я ожерелье хотел, — лирически признался Лэнгсон, подняв затуманенный взор.

— Ожерелье? — поинтересовалась Лурдес.

— Форменное ожерелье командующего, — привычно повторил Лакки. — В нем килограмм десять, наверное…

— Дорого бы дали?

— Дорого… это дело второе. Я его хочу на себе подержать. Мечта у меня такая. Сфоткаться — в ожерелье и с ножами рритскими. Вот он я.

— Есть к чему стремиться, — резюмировала Лурдес и от щедрот плеснула Лакки еще хмельного. Джек, поняв, что женщины хотят его видеть, перебрался ближе к ним и нацепил на иссеченное лицо улыбку покуртуазней. Выпил, провозгласив: «За дам!», после чего сообщил Лурдес, что она не умеет разводить спирт. Лурдес хмыкнула: «Не нравится — не пей».

Динамическая фотография на стенах пошла на новый цикл. Сцена клуба озарилась цветными огнями, по краям вскинулись голограммы цунами, упали на игрушечный зал в глубине стены. По колено в плещущейся лазурной воде начали танцевать русалки в купальниках из одних стразов. Цикл был короткий, от силы пара часов, и даже Венди наблюдала его третий раз. Лурдес поколебалась и поменяла запись.

— То был Берлин, — объяснила она. — А это Токио.

Лэнгсон поглядел на японок в кукольных костюмах с пушистыми ушками, заскучал и повернулся к Венди.

— Интересно, — мечтательно сказал он, намереваясь продолжать беседу, — а что Т’нерхме будет за быстрый драп от х’манков?

— Разнос от начальства, — злорадно предположила экстрим-оператор. — На ковре.

— И будет он на ковре в неудобной позе… — философски протянул Лакки.

— Какое у тебя пристрастие к неудобным позам.

— Это математика.

— Чего?!

— Сама смотри: неудобная поза — это плохо. И неприятная личность — это плохо, — ухмылялся Джек. — А неприятная личность в неудобной позе — это очень хорошо. Минус на минус дает плюс. Ясно?

— Да пьяный ли ты? — усомнилась Лурдес. — Больно умно разговариваешь.

— Лакки всегда такой, — тепло ответила Венди. Она щурилась, рассматривая джековы шрамы. Серые волосы, ясные насмешливые глаза. — Он умный.

— Я сказал — спирт разводить не умеешь, — осклабился Джек. — Разве ж это градус?

— Уж какой есть. Много вас посасывает, а ресурс не возобновляется, — навела строгость Лурдес и заметила: — Драпанул — не драпанул, а повезло вам — кому сказать, не поверят. Они же ни разу не выстрелили! У вас там что, кто-то душу дьяволу продал?

— Ага! — хохотнул Лакки, — мы летучие голландцы, и я лично тоже труп… Нет.

Он посерьезнел внезапно, огляделся. Лурдес смотрела выжидающе, точно в самом деле ей интересно было, что скажет подвыпивший, весело блажащий Счастливчик. И Венди ждала, заразившись от психологини этим сторожким вниманием.

Джек шмыгнул носом.

— Это все потому, что у нас баба есть, — сказал он и развязно добавил. — А у тебя, Лу, еще выпить есть?

— Перетопчешься, — в тон срезала Лурдес. — Какая еще баба?

— У нас баба есть, — заговорщицки повторил Лэнгсон, почти ложась грудью на стойку и разглядывая бюст Лурдес под тугой кофточкой. — Она удачу приманивать умеет. Она, это… птица.

Полные губы Лурдес сложились в понимающую усмешку. Венди вздохнула и уставилась в стакан. Лакки был умный и трезвый, и пьяный: говорил красиво и чушь нес нестандартную.

Крайс-воздвигнись в стороне швырнул на стол карты и издал клич победы.

Патрик говорил. От облегчения он говорил много и подробно, подбадриваемый деловитыми кивками Риверы. Кхин молчал. Ксенолог к нему не обращался, кажется, его вполне устраивала версия О’Доннелла. Первого пилота она тоже устраивала. «Болтай, дружище! — безмолвно умолял Маунг. — Ну же, заболтай его! Давай про пупса, про Лакки, про пиво, про Хана Соло… только не про Ифе Никас. Мы еще хотим жить. Ты ведь хочешь, верно?»

Трудно не понять, что Ривера серьезен. Легко предположить, чего он хочет… в общих чертах. Кхин сомневался, что ксенолога интересуют пластмассовые игрушки. Чужую веру можно запретить, но нельзя отнять.

Патрик еще что-то лепетал, когда Ривера движением руки остановил его.

— Благодарю вас, местер О’Доннелл, вы очень мне помогли. Можете быть свободны. Местер Кхин?

Маунг внутренне вздрогнул.

— Что-нибудь добавите?

Патрик, успокоившийся и веселый, улыбнулся ему глазами и зашагал к двери. Чуть сутулясь, неверной походкой: каменный ксенолог вымотал его. Вспомнилось об «энергетических вампирах», но Маунг чувствовал, что здесь дело в другом.

— Вы что-нибудь добавите? — с нажимом повторил Ривера.

Кхин повернулся к нему. «Добавлю», — подумал он почти мстительно.

— Около месяца назад, — уверенно и твердо проговорил первый пилот, — мы получили довольно серьезные повреждения. Астероид. В ходовых генераторах пошла рассинхронизация. По минимальной амплитуде. Ее не смогли вовремя обнаружить. Когда мы встали перед необходимостью скорректировать курс, неполадка открылась. Враг не вел огня, так как единственный фрегат не представлял опасности для се-ренкхры с «большой свитой». Я полагаю, ррит хотели перерезать экипаж в рукопашной. Реализовать традицию охоты. Но, по счастью, невдалеке пролегал курс крейсера «AncientSun».

— Так, — согласился собеседник. — Но вы не упомянули о паре деталей. Возможно, вам они неизвестны. Во-первых, «Древнее Солнце» пошел в глубокий космос на двадцать дней раньше проектного срока. Во-вторых, по численности и огневой мощи Первый флот превышал «большую свиту» «Йиррмы» менее чем в два раза. А чтобы ждать от ррит отступления, их нужно превосходить по меньшей мере впятеро.

— Я интересуюсь ксенологией, — признался Маунг, подумав, что Ривера наверняка знает о нем и это. — Но только индивидуальной, не тактической.

— Разумеется, — благосклонно усмехнулся Ривера. — Тактическая ксенология суть предмет военной тайны… И в-третьих: чем меньше и слабее противник, чем явственней разница весовых категорий, тем скучнее охота. Ррит смеялись над вами, предлагая помощь. Но с появлением в поле зрения «Древнего Солнца» ситуация изменилась. По вам должны были дать залп. Но этого не случилось.

Кхин молчал.

Пауза затягивалась.

— А ведь вы знаете что-то, — с сожалением проговорил ксенолог. — Я же вижу. Возможно, вы скрываете что-то совершенно бесполезное и бессмысленное, но находите же нужным скрывать…

«Зачем она вам? — думал Маунг, глядя, как Ривера встает и подходит, высокий, каменный, страшный. — Она слабая и больная. Вы ее убьете. Зачем она вам?»

— Черт бы вас подрал с вашей круговой порукой, — печально сказал Ривера, наклонившись к самому лицу Кхина. — Это какая-то омерта. Мы вам что, враги?