Филип Дик - Свободное радио Альбемута.

— Дорогие мои, — прохрипела она, — это просто ужасно! Какое жуткое место! Надеюсь, мы туда никогда не вернемся. — Шаркая, она приблизилась к Белснору и вцепилась в его рукав. — Правда, нам не придется пережить это еще раз? Честное слово, на нашем корабле куда лучше, чем на этой отвратительной дикой планете…

— На Дельмак мы не вернемся, — пообещал Белснор.

— Слава тебе, Господи. — С помощью Тага и Фрэйзера миссис Рокингэм уселась. — Как это любезно с вашей стороны! Мистер Морли, нельзя ли кофе?

— Кофе? — эхом отозвался Сет, только сейчас вспомнив, что он кок и все драгоценные пищевые продукты, в том числе кофе, чай и молоко, в его ведении. — Пойду включу кофеварку.

На камбузе он насыпал в кофеварку несколько столовых ложек бурого порошка и отметил, как отмечал неоднократно, что запас кофе тает. Еще несколько месяцев, и команда останется без этого напитка.

«Но сейчас без кофе не обойтись, — подумал он. — Мы получили очень сильную встряску. Как никогда».

— Что такое Здание? — спросила, войдя в камбуз, Мэри.

— Здание? — Он наполнил кофеварку водой. — Это завод Боинга на Проксиме–Десять. Там построен наш корабль. И мы там сели на борт, помнишь? Шестнадцать месяцев обучались у Боинга, проверяли корабельные системы, грузили все необходимое]— короче, готовили «Персус–Девять» к полету. Мэри поежилась.

— А люди в черной коже?

— Не знаю.

В дверях появился Нед Рассел, представитель военной полиции на корабле.

— На этот вопрос могу ответить я. Стража в черных мундирах — символ желания сломать систему и начать все сызнова. А управляли стражниками мысли «погибших».

— Да что ты говоришь? — язвительно отозвалась Мэри.

— Полегче. — Сет обнял ее за плечи.

С самого начала команда не поладила с Расселом. Впрочем, учитывая его профессию, этого следовало ожидать.

— Рассел, в один прекрасный день ты попытаешься захватить корабль, — сказала Мэри. — Отнять власть у капитана Белснора.

— Нет, — спокойно возразил Рассел. — Меня интересует только сохранение мира и порядка. Это моя работа, и я сделаю все, что от меня зависит. И неважно, нравится это остальным или нет.

— Как бы мне хотелось, — заговорил Сет, — чтобы Заступник действительно существовал! — Ему все еще не верилось, что они сами создали вероучение Спектовски. — В Текеле Упарсине Ходящий–по–Земле выглядел совершенно реальным. Он и сейчас…

— Потому–то мы и создали религию, — назидательно произнес Рассел, — что нуждались в ней. Ибо не имели самого необходимого. Но теперь, Морли, мы вернулись в действительность и снова должны смотреть правде в глаза. Это не слишком приятно, правда?

— Правда, — буркнул Сет.

— А тебе хотелось бы вернуться на Дельмак?

Помолчав, Сет ответил:

— Да.

— И мне, — помедлив, сказала Мэри.

— Боюсь, и мне тоже, — вздохнул Рассел. — Как бы плохо там ни было, каких бы бед мы ни натворили… Но там, по крайней мере, у нас оставалась надежда. А здесь, на корабле… — Он конвульсивно, яростно рубанул рукой воздух. — Никакой надежды! Ничего! Рано или поздно мы состаримся, как Роберта Рокингэм, и умрем!

— Миссис Рокингэм повезло, — с горечью произнесла Мэри.

— Еще как повезло. — Лицо Рассела побагровело от бессильного гнева и муки.

в которой Мэгги Уолш, просвеченная рентгеновскими лучами, узнает о неизлечимости своей болезни

В этот вечер после ужина они собрались в рубке. Наступило время придумывать новый полиэнцефальный мир. Для его создания требовалось участие каждого, иначе бы мир скоро разрушился, как Дельмак–0 в финале своего существования.

За пятнадцать лет все члены экипажа достигли в игре мастерства Особенно Тони Дункельвельт. Ему было восемнадцать, почти вся жизнь прошла на борту «Персуса–9». Полиэнцефальная иллюзия стала для него второй реальностью.

— А ведь результат не так уж плох, — заключил Белснор. — Мы убили почти три недели.

— Как насчет планеты–океана? — спросила Мэри. — Можно стать дельфиноподобными млекопитающими в теплых морях.

— Уже было, — сказал Рассел. — Месяцев восемь назад. Неужели забыли? Дайте взглянуть… да. Мы назвали планету Аквасомой–Три и провели на ней три месяца реального времени. Очень удачный мир, я бы сказал, один из самых сносных. После него мы были не такими агрессивными…

— Кроме меня. — Сет встал и вышел из рубки в тесный коридор.

Некоторое время он простоял в одиночестве, потирая плечо.

В нем тлела психосоматическая боль — напоминание о Дельмаке.

«Через неделю исчезнет, — подумал он. — Вот и все, что оставил нам этот мир. Боль и быстро уходящие воспоминания.

А как насчет мира, где мы — спокойные, мертвые — лежали бы в фобах? Ведь, по существу, именно это нам и нужно».

Последние четыре года обошлись без самоубийств. Численность населения корабля стабилизировалась, по крайней мере на какое–то время.

«До смерти миссис Рокингэм, — сказал себе Сет. — Как бы мне хотелось уйти вместе с ней! И вообще, сколько мы еще продержимся? Недолго. У Тага с мозгами не в порядке, да и у Фрэйзера… И у Бабла. И у меня. Наверное, я тоже потихоньку съезжаю с катушек. Фрэйзер прав: убийства на Дельмаке показывают степень нашей взаимной ненависти… нашего психического нездоровья. А значит, каждый последующий мир будет все более жесток. На Дельмаке мы упустили из виду уход миссис Рокингэм. Потому что эта женщина — самая достойная и нормальная из нас. Ибо знает, что скоро ей предстоит умереть.

Да. Смерть. Наше единственное утешение.

Можно открыть какой–нибудь люк, и корабль лишится воздуха. Его высосет космос. И тогда все мы умрем. Быстро, в одно мгновение».

Он положил ладонь на аварийный замок ближайшего люка. Но ничего не сделал. При одной мысли о том, что он способен на такое, в жилах у Сета застыла кровь. Казалось, на борту остановилось время. Все вокруг выглядело двухмерным.

По коридору со стороны кормы к нему приближался человек в просторном светлом одеянии. Моложавый, стройный, с курчавой бородкой на румяном лице.

— Ходящий, — пробормотал Сет.

— Нет, — ответил незнакомец. — Я не Ходящий–по–Земле. Я — Заступник.

— Но ведь это мы тебя придумали! Мы и «ТЕНЧ–889Б».

— Я пришел за тобой. Куда бы ты хотел пойти, Сет Морли? Кем бы хотел стать?

— Ты имеешь в виду иллюзию? Вроде нашего полиэнцефального мира?

— Нет. — Заступник отрицательно покачал головой. — Я имею в виду свободу — смерть и возрождение в мире, который тебе подойдет. Назови тот мир, и я отведу тебя туда.

— Ты не хочешь, чтобы я открыл люк и убил остальных? — догадался Сет.

Заступник кивнул.

— Жить им или умереть, пусть решают сами. Ты можешь решать только за себя.

— Я хочу быть растением в пустыне, — сказал Сет. — Целыми днями видеть солнце. И расти. Пожалуй, неплохо бы родиться кактусом на теплой планете. И чтоб меня никто не трогал.