Филип Дик - Свободное радио Альбемута.

Кроме того, «дановцы» не так внимательно следили за народной музыкой, как за телевидением, радио, информационными программами, прессой. Их интересовали только песни протеста против войны во Вьетнаме. Цензура в сфере популярной музыки была довольно примитивной, как и тексты этих песен.

Садасса Сильвия — девушка умная и образованная. Наверняка и стихи ее не сразу поддаются расшифровке. Разве что после размышлений, после погружения в скрытый смысл, осознания второго плана…

Мы могли выпустить в эфир нового исполнителя, наводнить его дисками специализированные магазины и супермаркеты, организовать концерты, сделать рекламу — песня прозвучала бы по всей стране одновременно. Кроме того, «Новая музыка» имела хорошую репутацию, у нее, в отличие от некоторых других звукозаписывающих компаний, не было никаких конфликтов с ДАНом. А когда «дановцы» предлагали мне давать информацию о начинающих исполнителях, мне удалось увильнуть.

Начинающие исполнители… Не Садассу ли имела в виду парочка «дановцев», обратившихся ко мне со своим гнусным предложением? Может, она под колпаком? Конечно же, Феррис Фримонт не спускал бы с нее глаз.

Очевидно, что визит этой парочки представляет немалую опасность. Тем более что тут же появилась и Садасса. Сначала «дановцы», потом история с рекламой обуви, потом Садасса. Вмешательство ВАЛИСа произошло как раз вовремя. События развивались стремительно — как со мной, так и с Филом. Ведь и его посетили агенты ДАНа. За нами обоими постоянно следили… За мной–то точно — пока по совету ВАЛИСа я им не позвонил.

Теперь, возможно, с меня временно сняли наблюдение. ВАЛИС обеспечил мою встречу с Садассой. Ее тексты, изложенные в безошибочно выбранной форме баллады, будут транслировать самые популярные радиостанции на самую широкую аудиторию. А поскольку информация скрыта на подсознательном уровне, власти не смогут…

Подсознательный уровень. Только теперь, впервые, я постиг цель и смысл тех грубых сублиминальных сообщений, которые я воспринимал. Увы, это было необходимо — до моего сведения донесли, и в той манере, забыть которую невозможно, на что способна скрытая информация, вплетенная в популярную музыку. Восприняв ее в полусне, ночью, люди впитают ее и поверят в нее на следующий же день!

Ладно, мысленно ответил я ВАЛИСу, я прощаю тебя за принесенные мне страдания. У тебя была цель. Видимо, не существовало способа сразу же донести до меня всю информацию, и я должен был прозревать шаг за шагом.

Еще одна внезапная догадка озарила меня: моя дружба с Филом, сам Фил и десятки его научно–фантастических произведений, продаваемых на каждом углу, — все это должно служить ложным следом. Именно к такому чтиву приковано внимание властей, спецслужбы просеивают каждое слово. Наши пластинки тоже внимательно изучаются, но в основном на предмет выявления пропаганды наркотиков и секса. А политический подтекст ищут в научной фантастике.

Я надеялся, что именно так обстояло дело. Мы вряд ли сможем упрятать нашу информацию в книге, пусть и на подсознательном уровне. Посредством поп–музыки задача решается с куда большими шансами на успех.

Конечно, если все откроется, нас убьют. Интересно, Садассе не страшно? Ведь она так молода… Потом я вспомнил, что она больна раком, хотя и находится в состоянии временной ремиссии, жить ей все равно недолго и терять нечего. Наверное, Садасса тоже так считает. Рак доберется до нее раньше, чем ДАН.

Именно поэтому, видимо, Садасса пришла искать работу в фирму звукозаписи. Неосознанное чувство, что здесь ее история могла бы… Но это уже из области домыслов. ИИ–операторы вроде бы не направляли мои мысли в подобное русло. Не они привели меня к желанию задаться вопросом: а не поразили ли девушку раком именно для того, чтобы затем подтолкнуть ее к решению предать гласности свою тайну? Все эти мысли, казалось бы, родились в моем собственном мозгу. Теперь я стал и в этом сомневаться. Скорее случайное стечение обстоятельств. И все же… ведь сказал кто–то, что Бог из зла извлекает добро. Рак — зло, и им поражена Садасса. Но нет ли в этом частицы добра, которую ВАЛИС способен извлечь?

Явившись на работу на следующий день, я заглянул в отдел кадров и поговорил с Алленом Шейбом, который заявил госпоже Сильвии, что мест на фирме нет.

— Возьми ее, — сказал я.

— На какую должность?

— Мне нужен помощник.

— Придется посмотреть штатное расписание и поговорить с Флемингом и Тичером.

— Валяй. Если получится — я твой должник.

— Дело есть дело, — ответил Шейб. — Постараюсь. И, если на то пошло, это я твой должник. В любом случае, сделаю все возможное. О какой зарплате идет речь?

— Не важно, — ответил я.

В конце концов я мог бы доплачивать ей из тех денег, которыми сам распоряжался, так сказать «черных фондов». В наших внутренних бухгалтерских книгах Садасса проходила как один из ди–джеев. Никто никогда не докопается.

— Если хочешь, я приму ее, побеседую — тогда она будет думать, что поступила без блата.

— Отлично. Так и сделай.

— Знаешь ее телефон?

Телефон я знал. Я сообщил его Шейбу и велел сказать, что неожиданно открылась вакансия, так что она может явиться для беседы. На всякий случай я и сам ей позвонил.

— Говорит Николас Брейди, — сказал я, услышав ее голос. — Из «Новой музыки».

— Значит, я у вас забыла?.. Не могу найти свой…

— Похоже, у нас есть для вас место, — перебил я ее.

— Ах так. Но я решила не поступать на работу. Я подавала прошение о стипендии в Чапмен–колледж и уже после нашего разговора получила ответ. Стипендию мне дали, и я могу вернуться в колледж.

Я был несколько растерян.

— Так вы не хотите зайти на собеседование?

— А что за работа? Машинопись, ведение картотек?

— Свободно место моего помощника.

— И что мне пришлось бы делать?

— Вместе со мной прослушивать новых исполнителей.

— Вот как.

В ее голосе звучала заинтересованность.

— К тому же мы могли бы пустить в ход ваши тексты.

— В самом деле? — Она оживилась. — Может быть, мне удастся совместить работу с учебой.

У меня возникло странное ощущение, что в той работе, которую она могла получить в «Новой музыке», Садасса превосходит нас на голову. Прежнее мнение о ней менялось. По–видимому, борьба с тяжелым недугом, борьба за жизнь многому ее научила. Характер стал тверже, появилась настойчивость, целеустремленность.

— Приходите, — сказал я. — Обсудим.

— Что ж, пожалуй, надо зайти. Непременно. Знаете, я видела во сне вашу студию.

— Расскажите мне этот сон, — попросил я.

— Мне снилось, — начала Садасса, — что я наблюдаю процедуру записи через звуконепроницаемое стекло. Певица выглядела чудесно, да и аппаратура для профессиональной записи произвела на меня сильное впечатление. А потом я увидела обложку пластинки и прочла свое имя. Там было написано «Поет Садасса Сильвия», ей–богу!