Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Убить Чужого

Они первый раз за месяц сели за стол, на котором всего было вдоволь. И вот сопливая девчонка, которая по причине оккупации даже в школу отказалась ходить — целыми днями висела на телефоне или валялась на диване, читая книжки, смотрит отцу в лицо и говорит чужие, услышанные от кого-то слова.

— Во Франции во время Второй мировой таких еще называли вшисты, — сказала она, набивая рот картошкой. — Потому что относились к ним как к вшам. А у нас их называли полицаями и вешали.

— Марш из-за стола, — сказал Иван. — Или ты собралась есть еду коллаборациониста? Кстати, во Франции говорили не вшисты, а вишисты. По названию города, где располагалось марионеточное правительство. А вошь по-французски — ле поукс.

Надо же — всплыло со школьных времен! С какого-то адаптированного текста из времен мушкетеров и королей…

Аня вскочила и выплюнула на тарелку пережеванное пюре.

— Расплевалась тут! — не удержался Иван. — Иди еще рот мылом вымой! Вшисты… Двоечница! Неуч! Дармоедка! Из-за таких дур и дураков нас и завоевали!

Аня и впрямь бросилась в ванную комнату. Зашумела вода.

Ольга страдальчески посмотрела на мужа.

— Пусть посидит голодная, — сказал Иван. — Полезно… Соль передай!

Мясо и так было соленым, но он упорно тряс солонкой над тарелкой, пока не понял, что натряс уже целую горку редкостной по нынешним временам приправы.

Тогда он запустил солонкой в стену.

Теща встала, вышла в коридор и принялась невозмутимо убирать осколки и разлетевшуюся соль. Из ванны доносилось бульканье — Аня полоскала рот.

— К ссоре, — сказала Ольга. — Соль просыпать — к ссоре.

Иван молча ел пересоленный бифштекс.

— А ты знаешь, что они даже не млекопитающие? — спросил Леонид. — Слышал, — коротко ответил Иван, разглядывая почти готовый мундир.

Леонид обижался на него почти два дня. Потом перестал. Ивану вообще казалось, что люди стали в целом добрее друг к другу, словно общая беда сплотила всех. Нет, конечно, он слышал про банды, про убийц, насильников, грабителей. Никуда они не делись. Но вот обычные люди, в жизни бывавшие склочными и нетерпимыми, стали добрее.

Неужели для этого нужны были эльфы?

— А я видел, — сказал Леонид, тяжело наваливаясь на стол. — Мы препарировали нескольких. Они, конечно, изрядно эволюционировали. Скажем, дыхательные мешки у них похожи на легкие. Верхнее сердце многокамерное. Но они насекомые. У них рудименты экзоскелета… а у троллей — так он полностью сохранился. А у эльфиек паутинные железы. Этот твой шелк — это всего лишь паутина, которую эльфийки выдавливают из особых желез над анусом.

— Пауки — не насекомые, — сказал Иван.

— Так и эльфы — не совсем насекомые.

Иван смотрел на мундир, лежащий между ними. Все было уже хорошо. Все было совершенно, идеально — даже по самым строгим стандартам эльфов.

Как можно улучшить совершенство?

— Я ведь не утверждаю, что эльфы и прочие твари развились из пауков или тараканов, — говорил Леонид. — Скорее это еще одна ветвь эволюции, параллельная нашим насекомым, но пошедшая по пути увеличения размеров и ставшая разумной. Где-то там, в мезозое, у них, может, и есть общий предок… а сейчас эльф скорее похож на нас, чем на мокрицу или шелкопряда. Ирония судьбы, да? Будь они противнее внешне, может, мы и дрались бы с ними до конца…

— И все бы погибли.

— Их ведь не так много, — сказал Леонид. — Миллионов десять эльфов. Миллионов сто орков и троллей. Причем без эльфов они мало на что годны, даже тролли. Сильные, но тупые. При вторжении, кстати, люди положили миллиона три эльфов. Четверть от общего количества, представляешь? Ну, положим, один миллион — это те два корабля, которых накрыла наша термоядерная бомба. А два миллиона — в честном бою. И орков-троллей без счета. Штаты полгода сопротивлялись, Германия — четыре месяца. Говорят, у нас Норильск месяц оборонялся. Они на морозе, конечно, медлительнее становятся, но все-таки… Какой-то Норильск — целый месяц. Нашлись решительные люди — дали отпор.

— Это они никель обороняли, — мрачно сказал Иван. — Слушай, чего не хватает, а?

— Хочешь выслужиться? — спросил Леонид.

— Хочу, чтобы это был лучший мундир на осеннем балу.

— С них шкуру надо спускать, а ты им мундиры шьешь. Когда я партизанил, мы попавших в плен эльфов растягивали за руки, за ноги между деревьями и…

— Леня, я не пойму — ты псих или провокатор?

— Я просто их ненавижу. Мои предки-евреи во Второй мировой так немцев ненавидели. Нет, вру, не так. Немцы не все были фашистами. А эльфы — все одинаковы.

— Одинаковых не бывает… — пробормотал Иван. — Наверное, ты потому и не уймешься, что считаешь себя евреем. Вы верите, что выживете, потому что привыкли все время выживать. В Древнем Египте, в фашистском гетто, в Израиле среди арабов. А мы, русские, смирились с тем, что исчезнем.

— Да брось ты… — неловко сказал Леонид и заерзал. — Я вообще еврей по отцу, у них это почти и не считается. А по матери я русский. Кто Наполеона победил? Гитлера? Кто в космос вышел? Кто водородной бомбой два корабля эльфов сжег?

— У каждого народа есть свой предел победам, — сказал Иван. — Победам, поражениям… терпению… Мы чувствовали, что этот предел пройден. Либо китайцы нас завоюют, либо мусульмане. Либо американцы страну на кусочки дорежут и своих управляющих поставят. Чем хуже эльфы? Да, пока шло сопротивление — они зверствовали. Ну так и вы не церемонились, сам ведь говоришь. А теперь все тихо. Экология улучшилась. Я предпочту эльфийские пляски по телевизору смотреть, чем призывы муэдзина или пиндовскую рекламу.

— И чего я с тобой вожусь? — спросил Леонид, помолчав. — Ты будто мертвый. В тебе ни злости не осталось, ни гордости.

— Наверное, задание у тебя такое, — сказал Иван. — Вот и возишься.

У Леонида затвердели скулы. Секунду он смотрел на Ивана так, будто собирался дать по морде.

А потом — неожиданно рассмеялся.

— Ты прав. У меня такое задание. Я из подполья.

— Я догадываюсь, — сказал Иван. — Слушай, как ты думаешь… если рукава заузить? Вот здесь собрать в гофре, а здесь заузить? У эльфов это не принято, но может получиться очень хорошо…

— Иван… — Леонид явно решил не обращать внимания на его вопросы. — Твой клиент будет на осеннем балу. Насколько мы знаем, там присутствует эльфийская королева.

— И что?

— Ты можешь попасть на бал?

Иван только хмыкнул.

— Я знаю, что людей туда обычно не допускают. Но они ведь делали исключение для глав оккупационных зон? Может быть, ты сумеешь уговорить коммандера Ариэля?

— Его так зовут?

— Да.

— Даже если я попаду на бал, что дальше? Ты дашь мне парабеллум?