Вячеслав Шалыгин - Будущего.net

– Я побывал в странной игре… Кстати, откуда меня привезли?

– Ты не помнишь?

– Чистый лист.

– Тебя нашли охранники Мира Фантазий. Ты сидел на крыльце корпуса физфака университета. Ты был совсем плох.

– Мир Фантазий? Вот в чем дело… Ну конечно, я был плох. Поиграй два месяца подряд… Наверняка я лежал на искусственном жизнеобеспечении, а в игровых галереях оно вряд ли полноценное.

– Ты не был истощен…

– Кормили? И на том спасибо.

– Ты был серьезно болен. – Лера сжала его руку. – Твои руки и ноги были сильно обморожены, но первым стоял диагноз: острая лучевая болезнь.

В глазах у Волка потемнело.

– Это… невозможно.

– Взгляни на лист назначений.

Володя мгновенно – за два месяца от этого не отвыкнуть – осознал свою медицинскую карту. Названия химических препаратов и процедур ему ни о чем не говорили, но в диагнозе и кураторских записках было ясно сказано: лучевая болезнь. На сегодняшний день состояние оценивалось как удовлетворительное и с благоприятным прогнозом, но до полного выздоровления Волку предстояло пройти курс реабилитации в специальном санатории, а также в течение полугода принимать какие-то пилюли. За общим состоянием лейтенанта клялся следить медицинский блок «М-4». Естественно, с применением новейших диагностических технологий, с непрерывным мониторингом, с учетом свежих веяний в медицине и прочее, прочее… Как обычно, сплошная болтология.

Которая абсолютно не проясняла главное: откуда свалились такие диагнозы?! Не под черными же «лампами» повезло схватить предельную дозу. Но даже если так, откуда обморожения? В Сиднее не бывает холодов. Игровые программы, наподобие «Северного ветра», могут внушить боль в обмороженных конечностях, но не отмораживают их на самом деле. Не в рефрижераторе же его держали. Это вообще абсурд. И потом, о полигоне остались последовательные яркие воспоминания. Так что все произошедшее не могло быть бредом тяжелобольного…

– Я играл на полигоне уровня «плис»… Там по сценарию была ядерная война.

– В Мире Фантазий нет таких полигонов. – Лера взглянула на Волка с недоверием.

Он и сам это знал. Такие игры устраивались только в специальных местах вроде далеких островов в Тихом океане или безлюдных американских джунглей. Даже в Черном ничего подобного не ставили уже много лет. Но ведь полигон был! Просто туда и обратно Волк прибывал бесчувственным «багажом», а потому не мог сказать, где или хотя бы насколько далеко от центра Сиднея он располагался.

– Колодяжный рассказал мне, как ты сбежал из тюремной клиники и попал в дурную компанию. Зачем?

– Я считал, что поступаю правильно.

– А теперь ты как считаешь?

– Теперь я начинаю сомневаться… Похоже, у этой компании в активе не было ничего интересного. Только страсть к рисковым играм. Я так и не понял, зачем они тащили меня через целую аркаду приключений. До финала я все равно не дошел. Замерз на предпоследнем уровне среди радиоактивных льдов…

– Это хорошо.

– Было неприятно.

– Хорошо, что ты вернулся.

– Но мое состояние!

– Если ты действительно побывал на полигоне «с любым исходом», ничего удивительного. Контракт на такую игру должен включать все пункты, в том числе и «смертельную степень риска».

– Какой еще контракт?

– Вот такой, – Лера указала вправо. – «Мегаполис» всегда строго следит за соблюдением формальностей.

Волк перевел взгляд, и в сознании возник стандартный текстовый файл.

– Но я ничего не подписывал. – Володя сел на кровати. – Этого не было!

– Почему же ты уверен, что побывал на полигоне?

– Я не знаю…

– Ты хочешь обвинить «М-4» в похищении и принуждении тебя к незаконной игре?

– Нет, но… я же играл…

– А облучил тебя тоже «Мегаполис»?

– Нет, это произошло на полигоне… Или… где-то еще… Я уже не уверен.

Мысли спутались, как клубок водорослей. Получалось, что печальный финал игры развернулся в реально «грязном» местечке, но в каком? На севере? А почему там были люди? Те, в скафандрах, и северянин, похожий на Джерри. Разве можно так рисковать? И ради чего? Чтобы понаблюдать за ходом смертельной игры? Развлечение экзотическое, и, возможно, со зрителей дерут немалые деньги, но зачем рисковать их здоровьем? Кстати, дельная версия. Нелегальный полигон «смертельного» уровня, подпольный тотализатор… Что, если Четкий обратился в СЭБ все-таки по адресу и хотел привлечь к ответственности своего бывшего шефа именно за это? Но при чем тут радиоактивный архив? Как доказательство, что нелегальные полигоны развернуты в зараженном северном полушарии? А что, логично.

– Раз уж ты сел, одевайся. – Лера положила ему на колени рубашку, брюки и темные очки. – Тебе показаны прогулки и морской воздух. Съездим на берег, проветримся.

Она провела рукой по его лицу и будто случайно прижала коннект-серьгу. Володя не сразу понял, в чем дело, но проследил за ее следующим жестом и тут же заблокировал обратную связь с лечащей программой. Доктор Арзамасова двумя легкими движениями поправила длинные распущенные по плечам волосы, на мгновение показав Волку мочки ушей. Ни на той, ни на другой серьги не оказалось. Это удивило Володю сильнее, чем все предыдущие откровения вместе взятые. Если Лера не носила коннект-серьгу и была вне сети, значит, в клинике она находилась нелегально. Что здесь произошло за эти два месяца? Почему дочь начальника Управления, штатный сотрудник Психологической службы, нарушает устав и закон о постоянном подключении государственных служащих?

Волк решительно откинул простыню и встал. Голова закружилась, но на помощь пришла Лера. Она придержала лейтенанта за руку. Володя оделся, сунул ноги в легкие туфли и положил очки в карман.

– Ладно, идем проветриваться. – Волк взглядом дал понять, что заметил отсутствие у подруги коннект-серьги, и негромко добавил: – Пока тебя не арестовали.

Он подтолкнул Леру к двери. Сам же на секунду замешкался, затем снял свою серьгу, положил ее на подушку и пошел следом за девушкой. Поступок опять был необдуманный, но, не играя по правилам клуба, не стать его членом. Возможно, Лера втягивала его в новую авантюру, но, если это могло прояснить смысл «старых», Волк принимал ее игру. А там будет видно, каким путем идти и как выкручиваться, если путь окажется тупиковым…

…Володя предполагал, что без подключения добраться до берега будет сложно, но проблему за него и Леру решили четверо ребят из Управления. Двое встретили «отключенных» сразу у дверей палаты и вывели их через служебный сектор. Еще двое ждали в гравиплане.

Не прошло и десяти минут, как Волк с удовольствием скинул туфли и прошелся босиком по линии прибоя. Вода была теплой, и вдалеке, на официальном пляже, уже вовсю отдыхал народ. Понятное дело – август, скоро весна… Здесь же берег считался технологическим – магистраль для наземного транспорта проходила от него слишком близко, – и для подключенных граждан он выглядел как открытая галерея гигантских произведений художественного литья и ковки. Однажды Володя встречался здесь со своим информатором и прекрасно помнил, как выглядит в мыслесети эта выставка. По версии «М-4» скульптуры занимали все золотистое пространство и даже частично уходили в море. К примеру, гравиплан сейчас приземлился там, где теоретически начинался устремленный в воду «дюралевый» Посейдон. Во время прилива его трезубец, казалось, вонзался в непокорную водную гладь, будто за что-то ее наказывая… То есть вел себя бог довольно глупо. А в часы отлива его оружие и вовсе зависало над голым песком, и в распластанной по берегу бороде застревал мусор. Желающие могли зайти спереди и увидеть, что с этой точки лицо грозного божества не сердитое или суровое, а – вопреки замыслу художника – растерянное.