Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)

— Вот и хорошо. Что это вы скисли, доктор?

— А? Да так, ничего. Просто задумался о конечном результате. Понимаете, это такая чудесная работа, трудная работа, хорошая работа, есть куда с головой уйти. И вот мы сделаем ее, а для чего? Чтобы еще два-три биллиона баранов могли бездельничать, почесываться и зевать. Следовало бы оставить Марс марсианам. А скажите, сэр, известно ли вам, для чего первоначально использовалось телевидение?

— Нет, откуда мне знать?

— Так вот, я сам, конечно, не видел, но отец мне рассказывал…

— Ваш отец? Сколько же ему было лет? Когда он родился?

— Ну, дед. А может, и прадед. Не в этом суть. Первые телевизоры ставили в коктейль-барах (это такие увеселительные заведения) и все вместе смотрели матчи по армрестлингу.

— Что такое армрестлинг? — спросила Филлис.

— Такой старомодный народный танец, — объяснил ей отец. — Так вот, принимая вашу точку зрения, доктор, я не вижу вреда…

— А что такое народный танец? — не унималась Филлис.

— Скажи ей, Джейн. Я выдохся.

— Это когда народ танцует, дурочка, — важно разъяснил Джим.

— В общем, правильно, — согласилась мать.

— Какой пробел в воспитании ребят, — опешил доктор Макрей. — Надо бы организовать клуб бального танца. Я в свое время считался неплохим кавалером.

Филлис повернулась к брату.

— Скажешь, бальный танец — это когда баллы танцуют, да?

Мистер Марло поднял брови.

— По-моему, дети уже доели, дорогая. Может быть, мы их отпустим?

— Да, конечно. Можете встать из-за стола, милые. Олли, скажи: «Прошу меня извинить».

Малыш повторил, а Виллис за ним. Джим торопливо вытер рот, схватил Виллиса и направился в свою комнату. Ему нравилось слушать разговоры доктора, но надо сознаться, что в компании других взрослых старик начинал нести несусветную чушь. Не интересовал Джима и кислородный проект. Он не видел ничего странного и неудобного в том, чтобы носить маску. Он чувствовал бы себя раздетым, выйдя из дому без нее.

С точки зрения Джима, Марс был хорош и такой, как есть, и нечего стараться, чтобы он больше походил на Землю. Подумаешь, Земля. Его личное впечатление о Земле складывалось из туманных воспоминаний раннего детства: адаптационная эмигрантская станция на высокогорном боливийском плато, холод, короткое дыхание, постоянная усталость.

Сестра увязалась за ним. Войдя к себе, Джим остановился в дверях.

— Тебе чего, коротышка?

— Слушай, Джимми, ведь я буду заботиться о Виллисе, когда ты уедешь в школу, так ты бы сказал ему об этом заранее, чтобы он меня слушался.

Джим вытаращил глаза.

— С чего это ты взяла, что я его оставлю?

Сестра в свою очередь уставилась на него.

— А как же? Как же иначе? Не можешь же ты взять его в школу? Вот спроси у мамы.

— Мама тут ни при чем. Ее не интересует, что я беру с собой в школу.

— Все равно его нельзя брать, даже если мама не против. Жадина ты, вот и все.

— Ты всегда говоришь, что я жадина, если я не делаю того, что тебе хочется!

— А о Виллисе ты подумал? Здесь его дом, он к нему привык. Он будет тосковать по дому в школе.

— У него буду я!

— Не всегда. Ты будешь в классе. А Виллису останется только сидеть и хандрить. Тебе надо оставить его со мной, с нами, здесь, где ему хорошо.

Джим выпрямился.

— Я пойду и выясню это прямо сейчас.

Он вернулся в столовую и вызывающе стал ждать, когда его заметят. Отец повернулся к нему.

— Да? Что у тебя, Джим? Хочешь что-то спросить?

— Да. Папа, решено ведь, что Виллис поедет со мной в школу?

Отец удивился.

— Я просто не думал, что ты захочешь взять его с собой.

— А почему?

— Ну, ему ведь в школе не место.

— Почему?

— Ты же не сможешь заботиться о нем как надо. Ты будешь все время занят.

— Виллис не требует большой заботы. Его надо покормить раз в месяц да напоить раз в неделю, вот и все. Почему же нельзя взять его, папа?

Мистер Марло в замешательстве посмотрел на жену.

— Джимми, милый, — начала мать, — мы же не хотим, чтобы ты…

— Мама, — перебил Джим, — каждый раз, когда ты хочешь меня от чего-то отговорить, ты говоришь «Джимми, милый».

Губы матери дрогнули, но она удержалась от улыбки.

— Извини, если так. Но я вот что хотела сказать: мы хотим, чтобы ты начал свою школьную жизнь хорошо и успешно. С Виллисом на руках тебе это вряд ли удастся.

Джим не нашел что сказать, но сдаваться не собирался.

— Слушай, мама. Слушай, папа. Вы оба видели брошюрку, которую мне прислали из школы. Там говорится, что надо делать, и что брать с собой, и когда явиться, и все такое. Если кто-нибудь из вас найдет там указание, что Виллиса брать нельзя, я молчу, как марсианин. Уговор?

Миссис Марло вопросительно посмотрела на мужа. Он ответил ей таким же молящим о помощи взглядом, все время сознавая, что доктор Макрей молча наблюдает за ними с сардонической усмешкой.

Мистер Марло пожал плечами.

— Забирай Виллиса, Джим. Но это будет твоя проблема.

— Спасибо, папа! — широко усмехнулся Джим и поскорее убрался из комнаты, пока родители его не остановили.

Мистер Марло выколотил трубку в пепельницу и сердито глянул на доктора.

— Ну чего вы усмехаетесь, как старая обезьяна? Считаете меня слишком снисходительным, да?

— Да вовсе нет! Я считаю, ты совершенно правильно поступил.

— Думаете, любимчик Джима не доставит ему в школе хлопот?

— Я думаю как раз наоборот, поскольку немного знаком со светскими манерами Виллиса.

— Почему же вы тогда говорите, что я правильно сделал?

— А почему у мальчика не должно быть хлопот? Хлопоты — это естественное состояние рода человеческого. Мы воспитаны на этом. Мы на этом выросли.

— Иногда я думаю, доктор, что вы ненормальный — вроде жука-вертуна, как выразился бы Джим.

— Возможно. Но поскольку я единственный медик в округе, засвидетельствовать это некому. Миссис Марло, не затруднит ли вас налить старику еще чашечку вашего восхитительного кофе?

— Конечно, доктор. — Налив кофе, она сказала: — А знаешь, Джеймс, я довольна, что ты разрешил Джиму взять Виллиса. Мне это очень облегчит жизнь.

— Почему, дорогая? Джим правильно сказал, этот малыш не требует особой заботы.

— Да, это верно. Но если бы он еще не был таким откровенным…

— Ну? Я думал, он как раз идеальный свидетель при разборе ребячьих ссор?

— Да, так и есть. Он проигрывает все, что слышит, не хуже магнитофона, вот в том-то вся беда. — Огорчение на лице Джейн сменилось усмешкой. — Вы знаете миссис Поттл?

— Конечно.

— Куда от нее денешься? — добавил доктор. — Я, несчастный, в ответе за ее «нервы».

— Она в самом деле больна, доктор? — спросила миссис Марло.

— Она слишком много ест и недостаточно много работает. Входить в дальнейшие детали запрещает мне профессиональная этика.