Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)

Я пожалел, что пилотом у нас капитан Хэтти — она так невыносимо ругается. Она считает капитанов космических кораблей совершенно особой расой — суперменами. Сама она, по крайней мере, ведет себя так, как будто к ним принадлежит. Недавно Комиссия заставила ее взять запасного пилота — слишком много работы для одного капитана. Пытались также подсадить к ней пилота-стажера — это такой косвенный способ заставить человека подать в отставку, — но она для них слишком твердый орешек. Она пригрозила, что поднимет «Джиттербаг» в воздух и разобьет его… и никто не осмелился с уверенностью сказать, что она блефует. В то время от «Джиттербага» все сильно зависели.

Первоначально «Джиттербаг» предназначался для того, чтобы возить грузы и пассажиров между Ледой и станцией проекта «Юпитер» на спутнике Барнарда, но это было в те далекие дни, когда корабли с Земли действительно опускались в Леде. Потом появился «Мэйфлауэр», и «Джиттербаг» стали использовать в качестве подкидыша. Ходили разговоры о второй ракете-пароме, но ее у нас до сих пор не было, вот почему капитан Хэтти держала их за горло. Членов Комиссии мучили страшные видения, как груженый корабль кружится вокруг Ганимеда, кружится и кружится без малейшей возможности опуститься, точно застрявший на дереве котенок.

Но вот что я скажу о Хэтти: управлять своим кораблем она умела.

Мне кажется, что нервные окончания, выйдя из ее кожи, заканчивались в обшивке корабля. В ясную погоду она в состоянии была даже совершить скользящую посадку на крыльях, несмотря на наш разреженный воздух. Но мне кажется, она просто предпочитала хорошенько перетряхнуть пассажиров, сажая их на двигателях.

Она нас высадила, «Джиттербаг» пополнил запас воды и взлетел. Хэтти должна была высадить еще три партии пассажиров.

Всего «Джиттербагу» предстояло обслужить еще восемь партий пионеров. Он сюда за нами прилетит недели через три.

Отряд возглавлял Поль Дюморье, который стал новым заместителем скаутмастера отряда «иноземцев»; он-то и взял меня в экспедицию поваром. Он был моложе многих, работающих под его началом; более того, он брился, что делало его среди остальных белой вороной и заставляло выглядеть еще моложе. То есть он раньше брился, а в этой экспедиции решил отращивать бороду.

— Скосите-ка лучше эту траву, — посоветовал я ему.

Он ответил:

— Ах, вам не нравится моя борода, доктор Похлебкин?

Это он меня так окрестил за изобретенное мною блюдо — «похлебку всеобщую». Впрочем, ничего дурного он при этом не подразумевал.

Я сказал:

— Она, конечно, скрывает ваше лицо, что весьма неплохо, но вас из-за нее могут принять за кого-нибудь из нас, грубых колонистов. Вам, таким утонченным ребятам из Комиссии, это не подобает.

Он улыбнулся мне с таинственным видом и сказал:

— Может, я как раз этого и добиваюсь.

— Ну что ж, — согласился я, — может быть. Но если вы станете носить ее на Земле, вас могут упрятать в зоопарк.

Ему по работе нужно было лететь обратно на Землю тем же рейсом, на котором собирался и я, на «Крытом фургоне», через две недели после окончания исследований. Он снова улыбнулся и сказал:

— О да, они так и сделают, — и переменил предмет разговора.

Поль был одним из самых славных людей, каких я встречал, и к тому же ужасно умным. Он окончил Южно-Африканский университет, а аспирантуру прошел в Институте Солнечной Системы на Венере — эколог, специализирующийся на планетарной инженерии. Он управлялся с целой шайкой грубых невоспитанных индивидуалистов, не повышая голоса. Бывает в прирожденном лидере нечто такое, что позволяет ему обходиться без грубого принуждения.

Но возвращаюсь к нашим наблюдениям и съемкам — я-то сам мало их видел, потому что с головой зарылся во всякие там горшки да сковородки, но я знал, что происходит. Долину, где мы находились, нашли по фотографии, сделанной с «Джиттербага», теперь Полю нужно было решить, подходит ли она к идеальной колонизации без особых затрат труда. У нее было то преимущество, что она располагалась по прямой линии в пределах видимости от энергетической станции номер два. Но в общем-то это не было очень существенно. Релейные станции можно поместить где угодно в горах (пока еще безымянных), к югу от нас. Все равно в большинстве новых поселков энергию придется передавать через релейные станции. Кроме фактора безопасности для тепло-накопителя, не было причин устанавливать дополнительные энергетические станции, когда вся планета не в состоянии использовать потенциал одной конвертирующей массу установки.

Так что все принялись за работу: бригада инженеров изучала дренаж и вероятные годовые ресурсы воды, топографы снимали план местности, химико-агрономы исследовали, какую почву могут образовать местные горные породы, архитекторы продумывали планировку города и ферм, проектировали ракетодром. И еще было несколько других специалистов, как например минеролог мистер Вилла, который выискивал залежи руд.

Поль был «универсальный специалист» — он держал в уме все сведения и сопоставлял их, ловко управлялся со своей логарифмической линейкой, задумчиво поглядывал в небо и на все выдавал готовый ответ. Итоговым ответом насчет этой долины было: «не пойдет», и мы взгромоздили все грузы на собственные спины и передвинулись в следующую по списку.

Наконец-то я смог хоть немного да осмотреться.

Мы прибыли сюда около пяти часов утра в среду, когда солнце только еще всходило на этой широте, и задача наша была — сделать максимум возможного при светлой фазе. Света Юпитера вполне достаточно для работы на вашем собственном поле, но его не хватит, чтобы изучать неизвестную территорию, а ведь здесь у нас даже и света Юпитера не было, только Каллисто, которая светила нам через одну темную фазу, то есть через каждые двадцать с половиной дней, если выражаться точно. Следовательно, всю светлую фазу мы работали, не переставая, и держались на возбуждающих таблетках.

Так вот, человек, который держится на таблетках, ест вдвое больше того, кто нормально спит в регулярные промежутки. Знаете, у эскимосов есть такая поговорка: «Еда — это сон». Мне нужно было готовить горячую пищу каждые четыре часа. У меня не оставалось времени, чтобы осматривать местность и достопримечательности. Мы перешли в лагерь номер два, разбили палатки, я приготовил поесть на скорую руку, и Поль раздал таблетки снотворного. К тому времени Солнце уже село, и мы совершенно отключились часов на двадцать. Спать было вполне удобно: на топчанах, изготовленных из стеклянных нитей. А над нами была тоже ткань из склеенных стеклянных волокон.

Потом я снова их накормил. Поль раздал еще таблетки снотворного, и мы снова улеглись спать. Поль разбудил меня в понедельник во второй половине дня. На этот раз я приготовил для всех легкий завтрак, а уж потом развернулся, чтобы задать целый пир. К этому времени все хорошенько отдохнули и не были расположены опять отправляться в постель. Так что я их как следует накормил. После обильной еды мы уселись в кружок и несколько часов разговаривали. Я взялся за аккордеон, который по общей просьбе привез с собой, то есть вообще-то Поль это предложил, — и исполнил несколько мелодий. Потом мы опять поговорили немного. Начали спорить о том, где впервые зародилась жизнь, и вспомнили старую теорию, что некогда Солнце светило гораздо ярче — это Джок Монтегью утверждал, химик.