Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник)

Нью-Лондон был уродливым, неудобным, недостроенным городом, но чем-то все-таки он бодрил. Дону нравилось кипение уличной жизни — нравилось гораздо больше, чем оранжерейная роскошь Нью-Чикаго. Жизнь здесь была оживленной, словно возня щенков в корзинке, и энергичной, как удар в челюсть. В самом воздухе витали новые надежды и проблемы…

Проработав в ресторане неделю, Дон ощущал себя так, будто работает здесь всю жизнь. Несчастным он себя не чувствовал, нет. Конечно, работа была нелегкой и он по-прежнему рвался на Марс, хотя думал об этом нечасто, но он хорошо спал, хорошо ел, не болтался без дела… К тому же вокруг было полно собеседников, с кем можно было поговорить, поспорить — космонавты, гвардейцы, политики, те что помельче, словом самый обычный люд, которому были не по карману заведения другого ранга. Заведение Чарли вскорости превратилось в клуб, где кипели политические дебаты, оно стало агентством городских новостей, фабрикой слухов. Сплетня, родившаяся за тарелкой приготовленного Чарли кушанья, частенько уже назавтра появлялась на первых полосах нью-лондонской «Таймс».

Дон пользовался вытребованным у Чарли правом на послеобеденный отдых, даже если у него не намечалось никаких особенных дел. Когда Изобел была не слишком занята, он водил ее в кафе напротив выпить по стаканчику кока-колы; девушка до сих пор оставалась его единственным другом вне ресторанных стен. Как-то раз Изобел сказала:

— Давай-ка зайдем ко мне. Я хочу познакомить тебя с управляющим.

— Зачем?

— Это насчет твоей радиограммы.

— Да, конечно, я и сам собирался, но сейчас это не имеет смысла. Денег у меня все равно нет. Придется недельку подождать, а там я, может быть, попрошу в долг у Чарли. Думаю, Чарли даст, чтобы я не бросил работу — другого-то на мое место он еще набегается искать.

— Ничего у тебя не получится — лучше найди другую работу. Пойдем.

Девушка пропустила Дона за стойку, провела в заднюю комнату и представила пожилому человеку с озабоченным лицом.

— Это Дон Харви, тот самый молодой человек, о котором я говорила.

Мужчина протянул руку.

— Да-да, что-то насчет радиограммы на Марс. Кажется, дочь мне об этом говорила.

Дон обернулся к Изобел.

— Дочь? Ты мне не сказала, что управляющий — твой отец.

— Ты меня не спрашивал.

— Но… впрочем, неважно. Рад с вами познакомиться, сэр.

— Взаимно. Так вот насчет этой радиограммы…

— Я и сам не понимаю, зачем Изобел привела меня сюда. Я не могу заплатить. У меня только деньги Федерации.

Мистер Костелло озабоченно рассматривал свои ногти.

— Мистер Харви, в соответствии с правилами мы осуществляем межпланетную связь только за наличный расчет. Я был бы не прочь взять купюры Федерации, но не имею права: это нарушение закона, — он уставился в потолок. — Разумеется, на черном рынке деньги Федерации имеют хождение…

Дон печально усмехнулся.

— Знаю. Но пятнадцать-двадцать процентов — слишком низкий для меня курс. Мне не хватит, чтобы расплатиться за радиограмму.

— Двадцать процентов? Текущий курс — шестьдесят!

— Правда? А я чуть было не свалял дурака.

— Это неважно. Я вовсе не собирался советовать вам отправиться на черный рынок, мистер Харви. Во-первых — потому, что сам нахожусь в непростом положении, представляя компанию, принадлежащую Федерации и до сих пор не экспроприированную. И вместе с тем я вполне лояльный гражданин республики. Если вы сейчас уйдете и вернетесь с деньгами республики, я должен буду сообщить в полицию.

— Папа!

— Помолчи, Изобел. Во-вторых, молодому человеку негоже впутываться в такие дела, — он помолчал. — Но мы, возможно, найдем способ выйти из создавшегося положения. Ведь ваш отец не отказался бы оплатить такую радиограмму?

— Еще бы!

— Но я не могу отправить ее наложенным платежом. Что ж, пишите переводной вексель на имя вашего отца, и я приму его в качестве оплаты.

Дон ответил не сразу, а сначала обдумал предложение. Казалось, это то же самое, что отправить сообщение наложенным платежом — против этого он ничего не имел, — но делать долги от имени отца без его согласия Дону не хотелось.

— Послушайте, мистер Костелло, ведь вы еще очень долго не сможете предъявить вексель к оплате — так почему бы мне не оставить долговую расписку, по которой я расплачусь как можно быстрее? Может быть, так будет лучше?

— И да, и нет. Принять вашу расписку попросту означает отправить ваше межпланетное сообщение в кредит, а это запрещено. С другой стороны, переводной вексель на имя вашего отца представляет собой финансовый документ, который равноценен наличной сумме, даже если я не могу получить деньги немедленно. Согласен, все это тонкости космического права, но ими и определяется разница между тем, что я могу и что не могу сделать, следуя правилам корпорации.

— Спасибо, — медленно произнес Дон, — но мне кажется, что нам надо обождать. Может быть, мне удастся где-нибудь подзанять.

Мистер Костелло перевел взгляд с Дона на Изобел и беспомощно пожал плечами.

— Ладно, пишите расписку, — отрывисто сказал он. — Пишите на мое имя, а не на компанию. Заплатите, как только сможете, — он еще раз глянул на дочь, которая в ответ одобрительно улыбнулась.

Дон составил расписку. Как только они с Изобел отошли достаточно далеко, чтобы отец девушки их не услышал, Дон сказал:

— Это очень щедро с его стороны.

— Подумаешь! — ответила девушка. — Это всего лишь показывает, как далеко может зайти заботливый папочка, чтобы его дочка не упустила своего шанса.

— Что? Что ты хочешь сказать?

Изобел улыбнулась.

— Ничего. Бабушка Изобел просто тебя разыгрывает. Не бери в голову.

Он улыбнулся.

— Куда же мне тебя повести? Пойдем к «Голландцу», выпьем по кока-коле?

— Уговорил.

Когда Дон вернулся в ресторан, то кроме горы немытых тарелок он обнаружил, что в зале идет жаркий спор по поводу обсуждаемого Штатами законопроекта о воинской повинности. Дон навострил уши: если будет всеобщая мобилизация — его загребут точно и надо бы их опередить, записавшись в Космическую гвардию добровольцем. Совет Макмастерса относительно «единственного способа попасть на Марс» крепко сидел у него в голове.

Большинство спорщиков склонялись в пользу воинской повинности, и Дон тоже не возражал; проект казался ему дельным, несмотря на то что он сам подпадал под его действие. Один спокойный невысокий человек, до сих пор молча слушавший окружающих, откашлялся и сказал:

— Повинности не будет.

Последний оратор, второй пилот, до сих пор носивший на воротничке три круга, удивился:

— С чего бы это? Откуда тебе-то знать, коротышка?

— Я побольше вашего знаю. Позвольте представиться: сенатор Оллендорф от провинции Куи-Куи. Во-первых, воинская повинность нам не нужна; сам характер нашего конфликта с Федерацией не требует большой армии. Во-вторых, у нашего народа не тот темперамент, чтобы мириться с повинностью. В ходе процесса выборочной иммиграции здесь у нас на Венере сложилась нация упрямых индивидуалистов, почти анархистов. Они не примут принудительного призыва. В-третьих, налогоплательщики не одобрят большую армию; у нас и так больше добровольцев, чем мы можем содержать. И наконец, я и мои коллеги собираемся похоронить проект, соотношением голосов три к одному.