Дмитрий Янковский - Правила подводной охоты

Мотор взревел громче, и машина тронулась с места.

У меня замерло сердце. Я зажмурился, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Броневик медленно двигался по дорожке училищного городка, иногда притормаживал, иногда разгонялся, раскачивая нас на скамье.

У меня над ухом лязгнул металл. Это Пас додумался открыть герметичные шторы стрелковой амбразуры. Порыв свежего ветра ворвался в отсек, я открыл глаза и развернулся, прильнув к бронированной щели. За ней уплывали назад тополя, волейбольная площадка и буфет, в котором мы, вечно голодные, отъедались печеньем и сметаной. Рокочущий двигатель вспугнул воробьиную стаю, и через минуту мы набрали крейсерскую скорость, покидая оазис училищного городка. За бортом потянулась бесконечная крымская степь, и вскоре нам надоело пялиться в амбразуру. Броневик мягко покачивало, как на волнах.

— По-моему, имеет смысл подремать. — Я поставил ноги на рюкзак и уперся в переборку голым затылком. — А то барракуда его знает, что будет дальше.

До умопомрачения приятно было сидеть с закрытыми глазами и представлять, будто не едешь по земле, а летишь по небу или плывешь по волнам. Иногда вдоль дороги попадались длинные ряды тополей, от которых солнечный свет на опущенных веках мелькал алыми сполохами, как на тренировках по ночной стрельбе в симуляторе.

Так мы ехали до самого вечера. Порой мне надоедало сидеть с закрытыми глазами, и я устремлял взор в амбразуру, при этом набегающий поток воздуха врывался в нее, непривычно щекоча кожу на голове. Местность вокруг почти не менялась, однако становилась все более дикой. С трудом верилось, что сто лет назад здесь жили люди. Я попытался представить себе население Земли в шесть миллиардов человек, но в сравнении с оставшимся после войны миллиардом цифра казалась нереальной. Наверное, люди на улицах друг другу на ноги наступали.

Амфибия свернула с шоссе и запылила по давно неезженному проселку.

— Как ты думаешь, куда мы едем? — открыв глаза, спросил Пас.

— Мне почем знать? — Я неохотно пожал плечами. — Может, на точку, с которой будем грузиться, может, в обычный порт. В Одессу, к примеру.

— На прибрежной точке наверняка будут «старики», — в его голосе послышалось напряжение.

— Боишься?

— Боюсь, — признался Пас. — Говорят, они бьют молодых по поводу и без повода.

— Здесь не будут. Мы чужаки, какое им до нас дело?

— А там, на базе?

— Там нужно держаться вместе, — пожал плечами я.

— Это не поможет. Их больше, — Пас вздохнул.

— Главное — не унижаться. Пусть лучше бьют.

— Для кого лучше?

Мне было сложно на это ответить, и я промолчал. Разговор сошел на нет, и мы с Пасом задремали под мерное взревывание мотора. Брезентовая петля покачивалась над моей головой, иногда задевая макушку. От неутихающей жары и пыльного воздуха нестерпимо хотелось пить.

Вскоре за бортом показались тонкие мачты антенн, какие обычно торчат на прибрежных точках слежения. Водитель свернул с проселка и погнал амфибию прямиком к базе, через целинную степь.

— Приехали, — глухо произнес Пас.

— Держаться вместе! — напомнил я, чувствуя, как от волнения у меня в груди чаще забилось сердце. — И не показывать страха, если что.

— Плохо, что мы лысые, как коленки, — вздохнул Пас.

— Прорвемся! — без особой уверенности пообещал я.

База была окружена редкими бетонными столбиками с натянутой между ними ржавой колючей проволокой. От кого понадобилось огораживать территорию посреди безлюдной степи, я не понял, поэтому логично было предположить, что точка слежения переоборудована из старинного военно-морского объекта. Их всегда обносили легкими укреплениями, скорее следуя букве устава, чем требованиям необходимости. Возле сторожки из белого камня в ограждении виднелись выкрашенные серой краской ворота. Амфибия остановилась перед ними, и воздух вздрогнул от мощного трехголосого воя — водитель, видимо, по приказу Жаба, включил боевую сирену, использующую давление выхлопного пара.

Едва она стихла, из сторожки лениво выбрался охотник. Его темно-синяя рубашка была выправлена вопреки уставным нормам, а вместо штурмовых ботинок на нем оказались обычные пляжные шлепанцы, неуместно яркие в кажущемся запустении базы. Но самым броским в его внешности была безупречно гладкая лысина.

— «Старик», — шепотом произнес Пас.

— Не дрейфь! — я тихонько толкнул его локтем. — По крайней мере, он тоже лысый.

— Вот за это нам и достанется! — хмуро предрек мой товарищ. — Может, это у них основные так помечаются.

Я с трудом сдержал неуместный смешок, вспомнив салаг на плацу учебки.

Ворота с грохотом уползли в сторону, и амфибия въехала на базу, обдав «старика» клубами пара. Двигатель заглох, наступила удивительная тишина, ощутимая лишь в таких вот диких местах. Она не была абсолютной, но все-таки это была именно тишина, наполненная утихающим к вечеру звоном цикад, едва слышным шипением воздуха в уснувших амортизаторах и мерным щелканьем остывающего мотора.

Люк нашего отсека открылся. Жаб загрохотал ботинками, спускаясь из командирской кабины.

— Эй, охотники! — послышался его голос. — На службе не спать!

Я высунул голову из отсека. Стоящий у колеса Жаб показался мне не таким, каким я привык видеть его в учебке — там он выглядел хоть и страшным, но скучным, а здесь лучился весельем, силой и готовностью к самым неожиданным ситуациям. Передо мной был боец, а не преподаватель — рубашка выправлена, одна рука в кармане, другая вертит блестящий брелок на цепочке. Из-под рубашки торчат ножны глубинного кинжала.

Я вдохнул пряный воздух и спустился по лестнице на плотный войлок степной травы. За мной выбрался Пас. Возле колес пахло перегретой броней и горячей резиной.

— Смир-на! — негромко скомандовал Жаб, и мы с Пасом вытянулись по струнке, образовав шеренгу из двух человек. — Вольно.

«Старик» осмотрел нас, задержавшись взглядом на заправленных по уставу рубашках, и ленивым шагом скрылся в сторожке. Жаб коротко глянул на наручный хронометр.

— У вас есть час личного времени. С местными в конфликты не вступать. Если что, сразу ко мне. Я буду в штабе. Это вон там. — Он показал на большой холм, заросший травой, оттуда торчали трубы вентиляции, выкрашенные в защитный цвет. — Доступно?

— Так точно! — ответил я.

Жаб развернулся и направился к штабу. Когда он шел по сухой траве, из-под его ног во все стороны прыгали кузнечики с ярко-красными крыльями.

— Пить охота, — сказал я.

Пас тоже облизнул губы, но никто из нас не пожелал заходить в сторожку, где сидит «старик», чтобы спросить у него про воду.

— Смотри, похоже, там колодец, — мой товарищ показал на металлическое корыто возле ограждения, рядом с которым виднелся решетчатый кожух водяного насоса.