Дмитрий Янковский - Правила подводной охоты

— Давай сюда! Присосешься к окислительной трубке.

Мы с Кустом и Пасом помогли дотащить до капота грузила и фал, а Рипли села на корточки и сунула в рот конец шланга, протянутый Жабом. Она вдыхала чистый кислород полной грудью, дышала часто, стараясь полностью провентилировать легкие.

— Пять минут! — напомнил Куст. — Это предел.

Он принялся цеплять на Рипли грузила, затем обвязал ее шнуром, а другой конец прицепил к фалу. Жаб вытащил из кабины нагрудную сумку с фальшфейерами.

— Готово!

«Следите за мной, — показала Рипли жестами. — Как только достигну дна, дайте мне десять секунд на закрепление фала и расстыковку катетера. Потом врубайте лебедку».

Она вынула изо рта шланг, зажала в зубах кинжал и без лишних слов рухнула за борт, спиной вперед. Тело ее стремительно ушло в глубину, оставив на поверхности пенный бурун. Жаб почти так же быстро нырнул в свой люк.

— Куст, на лебедку! — выкрикнул он уже оттуда. — Салаги, готовьтесь вынимать Краба из панциря. База, я Огурец, прошу связи!

— На связи база.

— У меня ЧП. Поражение ультразвуком в жидкостном аппарате. Готовьте реанимационный блок.

— Кто?

— Краб.

— Что с миной?

— Угроза взрыва миновала. Давайте сюда саперов, пусть вскрывают тварюку. Краба я пришлю гравилетом. — Он высунулся из люка. — Рипли прошла сорокаметровую отметку. Половина пути. Чуть медленнее метра в секунду.

Я задержал дыхание в знак солидарности с ней, но сердце билось так часто, что воздуха в легких хватило лишь на полминуты.

Восемьдесят метров — восемьдесят секунд. Раньше я никогда не думал, как долго они могут тянуться.

— Рипли на дне, — наконец выдохнул взводный. — Считайте до десяти.

Губы Куста беззвучно зашевелились. На десяти он включил лебедку, и та завыла, стремительно выбирая фал.

— Время? — спросил Жаб.

— Минута сорок секунд, — ответил акустик. — Скорость намотки — метр в секунду. Успеваем впритык.

— Остынь. У Рипли рекорд задержки дыхания две минуты тридцать секунд без нагрузки. Здесь с нагрузкой, но она кислородом дышала. Успеем.

Жаб вытащил из кабины портативную реанимационную установку.

— Зато Краб без кислорода семь минут, — угрюмо прикинул Куст.

— В крови аппарата есть небольшой запас. Считай, четыре минуты.

У меня холодок пробежал по спине. Представилось, как Краб сидел на дне, ожидая неотвратимую смерть от удушья.

— Я их вижу! — Акустик присел на корточки. — Готовьтесь, салаги!

— Наконец-то! — вскочил на ноги Пас.

Мы с ним нависли над краем борта, глядя, как из глубины поднимается неясное темное пятно. Но очень быстро стало понятно, что трос тянет только Краба в жидкостном аппарате. Рипли видно не было.

«Боги морские!» — подумал я, чувствуя, как сжалось сердце.

— Рипли нет! — крикнул Куст.

— Специально отвязалась! — Жаб в бессильной злобе рубанул воздух ладонью. — Хотела ускорить подъем для Краба. Дрянь!

У меня заныло в груди. Вспомнилось, как Рипли угощала нас мясом и вареной картошкой, как она радовалась, вырвавшись с базы. Лебедка замерла. Качающийся на тросе Краб походил на удавленника — сквозь хитин было видно, как изо рта у него вывалился язык.

— Спасайте же хоть его! — Жаб покраснел от злости.

Мы подскочили, отвязали и втянули сапера на крышу. Его лицо сквозь голубоватую жидкость выглядело алебастровой маской.

— Быстро, салаги! — рявкнул Куст, срезая ножом «горшок» с горловины скафандра.

Из прорехи на броню хлынул поток «рассола», залив нас всех по колено. Жаб сунул мне кинжал, и я вскрыл им мышцы скафандра по всей длине. Руки дрожали, я уже понял, что никогда больше не увижу Рипли живой. Это была первая настоящая потеря в моей жизни, и она сразила меня наповал.

«Вот вам и первое правило подводной охоты», — горько подумал я, не в силах сдержать слезы.

Больше всего меня поразило и разозлило, что ни Жаб, ни акустик не делают ни малейших попыток спасти утонувшую. Они поняли ее жертву, приняли и забыли о ней. Возможно, с практической точки зрения их действия были оправданны — лучше спасти одного, чем потерять обоих, но смириться с этим было выше моих сил. Наконец я высвободил Краба из плена искусственных мышц.

— Вытягивай! — поторопил меня Куст.

— Как? — спросил я, бросив кинжал и ножны под ноги.

— За задницу!

Мы с Пасом ухватили Краба за бедра и легко извлекли из объятий скафандра. Жаб уже стоял наготове с дефибрилятором.

— Разряд! — крикнул он, прикладывая пластины к груди сапера.

Мы отскочили. Тело Краба изогнулось от высоковольтного удара. Изо рта у сапера ударил фонтан «рассола». Тут же Куст грохнулся на колени и начал делать товарищу искусственное дыхание.

— Есть пульс! — сообщил Жаб, приложив пальцы к сонной артерии Краба.

— Есть дыхание! — прислушался Куст.

Взводный раскатал на броне спальный мешок с подогревом, и мы аккуратно уложили в него сапера. Я заметил, что его щеки заметно порозовели.

И почти в тот же миг за бортом раздался надрывный кашель.

— Рипли! — выкрикнул Куст.

Мы перегнулись через борт. Рипли судорожно хватала ртом воздух, пытаясь удержаться за выскальзывающую из пальцев броню.

— Барракуда! — хрипела она, жутко закатив под веки глазные яблоки. — Вытягивайте же скорее!

Меня не надо было упрашивать, а Пас вообще проявил несвойственную ему сноровку. Мы вдвоем легко извлекли начальницу из воды и уложили на броню. Она напоминала пойманную рыбаками русалку, хватая воздух в луже «рассола». Жаб спрыгнул в кабину, и почти сразу взревел мотор. Амфибия, развернувшись на месте, устремилась к береговой черте. Наверное, гравилетчик все это время ожидал сигнала — я заметил, как запустились все четыре турбины машины.

— Даст мне кто-нибудь полотенце? — не в силах подняться, спросила Рипли.

Я только сейчас обратил внимание, что она дрожит, посинела и вся покрылась мурашками. Здесь, на прогретой броне, мне и в голову не могло прийти, какой холодной может быть вода на восьмидесятиметровой глубине.

— Пас! — крикнул я. — Притащи наши полотенца из отсека!

Пока он слезал к рюкзакам, мне пришлось заняться разогревающим массажем — кожа у Рипли оказалась холодной, как у мертвеца.

— Еще не хватало, чтобы и ты дуба дала! — бормотал я, усиленно растирая ее мокрое тело.

— И не надейся, — усмехнулась бывшая кухарка. — Огурца я точно переживу.

Майку с нее пришлось снять, поскольку она мешала разогревающему массажу. Пас принес полотенца. Дело пошло легче — мы вдвоем вытерли ее насухо, затем растерли до покраснения. Наконец Рипли оттолкнула нас и села на броне.

— Дырку на сиськах протрете, — буркнула она. — Как там Краб?

— Дышит не хуже дельфина, — довольно сообщил Куст. — Запустился с первого разряда. Когда он первый раз утонул, мы провозились подольше.