Дмитрий Янковский - Правила подводной охоты

Броневик еще не успел окончательно остановиться, когда включился внутренний динамик отсека.

— Салаги, готовьтесь цеплять «Ксению», — прохрипел Жаб. — Не спать! Быстро наружу!

Едва амфибия замерла у края причала, мы выбрались через люк на прогретый бетон, на котором повсюду сверкали солевые пятна высохших лужиц. Соленый ветер трепал воротники наших рубашек.

Несмотря на усталость и медленно утихающую во всем теле боль, я ощутил невероятный душевный подъем — мне хотелось как можно скорее забраться на палубу и уйти в океан. Даже севший вдалеке на воду «Грот-Акварель» лишь на несколько мгновений отвлек мое внимание. Слишком далеко, чтобы можно было разглядеть хоть что-то, а здесь — настоящий корабль. И не просто корабль, а тот, на котором нам предстоит отправиться за горизонт.

Причаливающий маневр показался мне странным — «Красотка» не отдала швартовы, а притерлась к пирсу и держалась на месте за счет работы винтов. Стрела погрузочного крана нависла над «Ксенией», и с нее спустился четырехлапый тросовый «паук» с крючьями на концах.

— Не спать! — кричал на нас Жаб, по пояс высунувшись из командирского люка. — Крепите стропы за броню!

«Чего он торопится, словно за ним акула гонится?» — недовольно подумал я, хватая крюк и вдевая его в специальное «ухо» на борту амфибии. Другим тросом занимался Пас. Затем мы так же закрепили еще две стропы.

— Давайте в отсек! — проревел взводный. — Живо!

Запыхавшиеся и измотанные, мы протиснулись в люк, и почти в тот же момент амфибия оторвалась от причала. Ощущение было не из приятных, но в сравнении с поездкой по стене волнолома — ерунда. Нас раскачивало, подобно тридцатитонному колоколу, крючья натужно скрежетали в петлях, заставляя сердце замирать. Пас побелел, как морская пена. Но самое удивительное было в том, что, еще не погрузив нас на борт, корабль отошел от причала. Наконец, к нашему облегчению, броневик коснулся колесами палубы.

— Стропы! — проревел динамик голосом Жаба.

Мы с Пасом выбрались из отсека и отцепили крючья. Корабль дал длинный басовитый гудок, выполняя разворот для выхода в открытое море. Никого из членов команды видно не было.

Из броневика выбрался Жаб, потянулся и глянул на нас.

— Все, можете отдыхать, — сказал он. — Разрешаю бродить везде, где нет надписи «Посторонним вход воспрещен». Спать рекомендую в амфибии или рядом с ней. Контакты с экипажем желательно свести к минимуму. — Он подумал, вернулся в кабину и достал оттуда большую коробку из пластокартона. — Это сухой паек. Ужина скорее всего не будет, а завтрак кок принесет сюда. Вопросы есть?

— Нет, — ответил я.

Взводный удовлетворенно кивнул, поставил коробку и скрылся за дверью ближайшей надстройки.

— Угостите консервами? — высунулась из люка Рипли. — А то мои припасы закончились.

— Конечно, — смущенно ответил Пас.

— Ну так давайте сюда! После погружения всегда на жор пробивает.

Для человека, только что избежавшего смерти, у Рипли был неплохой аппетит. Она скрылась из виду, затем распахнула створки погрузочного люка, чтобы каждый раз не влезать в десантный отсек по лесенке. Мы подхватили коробку и втащили внутрь.

На палубе чужого корабля броневик показался мне настоящим домом. Ну, в смысле стенами, защищающими от враждебности окружающего пространства. Я не знал, что это за корабль, каковы люди в его экипаже и что связывает их с Жабом. Конечно, мне было любопытно, но после всего случившегося сегодня любопытство перестало быть для меня одним из главных побудительных мотивов.

Сухой паек оказался вполне терпимым. Я достал из ножен кинжал и принялся открывать им консервы. Нож был тяжелым, прочным и очень острым, я млел от восторга, орудуя длинным сверкающим лезвием.

После обеда Рипли позволила нам отдохнуть. Упускать такую возможность было глупо, поэтому, спрятав нож в ножны, я свернулся калачиком на скамье и почти сразу провалился в ленивую дремоту. Но из грез меня внезапно вывел сильный толчок в плечо.

— Хватит храпеть! Задолбал… — сонно рявкнула на меня Рипли.

— Да я даже не сплю! — возмутился я.

Начальница ничего не ответила, просто перевернулась на другой бок.

За створками погрузочного люка бушевал закат.

«Ничего себе подремал, — потер я лицо. — Часа четыре, не меньше».

Пас тихо посапывал чуть поодаль. Судя по всему, ни он, ни Рипли в ближайшее время просыпаться не собирались.

«Ну и хорошо, — подумал я, устраиваясь поудобнее. — На сегодня впечатлений достаточно».

Зажмурившись, я представил, как мы выйдем в океан из Средиземного моря. Ветер, соленые брызги…

— Подъем, охотники! — во всю глотку рявкнула Рипли.

Пас грохнулся со скамьи и обалдело заморгал, приходя в себя. Я тоже вскочил, ударился макушкой о броневой скат и снова сел, жмурясь от яркого солнца. Мне казалось, что я только-только уснул, но палубу за створками погрузочного люка заливал утренний свет.

В отличие от Паса, наша начальница выглядела бодрой и свежей. На ней были только майка и брюки. На плече висело влажное полотенце. Похоже, Рипли уже успела привести себя в порядок.

— Не спать! — снова продемонстрировала она мощь своего голоса. — Быстренько в умывальник! Через два часа первый таможенный пост. Не хватало, чтобы сухопутные крысы застали вас в таком виде!

— Где мы? — снимая с петли свое высохшее полотенце, спросил я.

— Варна на горизонте, — скупо ответила наша начальница.

«Ничего себе суденышко! — подумал я. — Скорость развивает, как боевой фрегат!»

Мои ноги затекли во сне, и теперь их покалывало тысячами холодных иголочек. Зато кожа после обработки заживляющей пеной почти не болела. Перешагнув через ящики, я выбрался на палубу и немного размялся. Вдалеке темнела холмистая береговая линия, над которой высились небоскребы приморского города. Следом за мной вылез из отсека недовольный и заспанный Пас.

Наш корабль действительно имел невероятно мощную для обычного судна машину — при взгляде за борт у меня голова закружилась от стремительно убегающей назад пены.

— Где ты вчера набирал воду для чайника? — спросил Пас.

— Вниз спускался.

— Идем.

Вдвоем путешествовать по незнакомому кораблю оказалось гораздо спокойнее. К тому же теперь у меня на поясе покачивались не пустые ножны, а увесистый глубинный кинжал, придающий уверенность в собственных силах. Да и мое состояние было теперь не таким измотанным, как вчера.

Спустившись в умывальник, я без особой охоты ополоснул лицо, почистил зубы и прошелся бритвой по проросшей щетине. А Пас плескался, словно только что выбрался из безводной пустыни. Я утомился ждать, пока он отмывал уши, и за ушами, и шею, а потом руки, каждый палец в отдельности, и вычищал невидимую грязь из-под ногтей.