Дмитрий Янковский - Правила подводной охоты

— Отдых должен быть активным, салаги! Сели, продышались. А теперь прыжки охотника!

Команда, известная нам с учебки, означала следующее: следовало присесть на корточки, закинуть руки за голову и передвигаться короткими прыжками. Уже через два десятка таких скачков в глазах у меня потемнело. Пас не выдержал и рухнул на палубу.

— Встать! — нависла над ним Рипли. — За борт сброшу и скажу, что сам упал! — Она схватила его за руку и рывком поставила на ноги. — Шагом!

Это было ни с чем не сравнимое блаженство — просто идти. Но длилось оно не долго.

— Гусиный шаг!

Это означало еще одну пытку. Садишься на корточки и так, вприсядку, ходишь, обязательно касаясь коленями палубы. Руки за головой.

Я никак не мог понять, зачем нужны эти садистские упражнения. Однако Рипли не отлынивала и делала их вместе с нами. Ее разминка, похоже, забавляла, а не тяготила. Под конец она нам устроила пятьдесят отжиманий на кулаках, не ограничивая времени выполнения.

Наконец пытка кончилась.

— Для первого раза достаточно, — кивнула начальница. — Постепенно нагрузки будем увеличивать. Тебя, Чистюля, это касается до сдачи допуска на работу акустиком. Так что в твоих интересах быстрее впитывать знания. А для тебя, Копуха, после сдачи допуска все только начнется. Глубинник должен быть сильным, как кашалот, быстрым, как мурена, и выносливым, как касатка. Все! В умывальник!

Похоже, она дала нам новые прозвища. Как Рипли могла догадаться, что меня в детстве дразнили копухой? Или Молчунья ей рассказала? Если так, то это предательство. А вот Пасу новое прозвище подходило как нельзя кстати. Хотя он на него тоже обиделся.

— Не называй меня Чистюлей, — попросил он в умывальнике.

— Заметано. Если ты не будешь называть меня Копухой.

— Ладно, — заканчивая умываться, ответил Пас.

На палубе нас встретил Жаб с металлической банкой в руке.

— Готов к экзамену? — без предисловий спросил он меня.

— Так точно! — ответил я, вспомнив ночной инструктаж Молчуньи.

— Тогда на броню. Живо! Будем ставить «пиявку».

У меня сердце замерло. Я знал, что без катетера глубинником не стать, однако не был готов к такому быстрому повороту событий. Но я сам выбрал свой путь, пришлось лезть на крышу амфибии. Взводный взобрался следом и открыл контейнер с вылупившимся катетером.

— Ложись!

Мне пришлось выполнить приказание. Я вздрогнул, когда на голую кожу упали капли «рассола».

— Не дергайся.

Жаб опустил мне на спину катетер, и тот пополз по моей пояснице, отыскивая нужный сосуд. Добравшись до места, искусственный паразит принялся смазывать кожу антисептической обезболивающей слюной. Вскоре этот участок онемел, но я не перестал ощущать его полностью. Так что укус хоть и не был болезненным, но и приятным назвать его было сложно. Катетер вгрызался все глубже и глубже, пока не достиг сосуда. Тогда он замер, развернул устьице для аппаратного клапана и принял рабочее положение. Теперь нам с ним жить много лет, пока он не состарится и не придет срок менять его на новый.

— Как себя чувствуешь? — спросил Жаб.

— Нормально.

— Немного поболит. После обеда отек должен сойти, тогда можно будет сдавать экзамен на погружение. Все, спускайся к Рипли, она скажет, что делать.

Во всем происходящем ощущалась некая поспешность, словно еще со вчерашнего дня начальство готовило какую-то важную операцию, но не сочло нужным заранее сообщить нам детали. Еще больше меня удивило, что в отсеке Рипли начала расспрашивать меня и Паса о тактико-технических данных легкого гарпунного карабина «ЛКМГ-18». Раньше такой инструктаж мы проходили перед учебными стрельбами.

— Прицельная дальность? — этот вопрос был адресован Пасу.

— В воде до шестисот метров, в воздухе до тысячи двухсот.

— Длина гарпуна? — Она повернулась ко мне.

— Восемнадцать сантиметров.

— Способ стабилизации?

— В воде кавитация, в воздухе — выдвижные стабилизаторы, — ответил Пас.

— Снаряженный вес?

— Три килограмма восемьсот граммов. — Характеристики этого оружия я знал назубок.

— Годится, — похвалила нас Рипли. — Приводите себя в порядок, и через пять минут строиться на броне. Будем вооружаться.

Я чуть не подпрыгнул от радости, хотя спина опухла и начала побаливать.

— Покажи, — придвинулся ко мне Пас.

Я приподнял рубашку, позволив ему поглядеть на катетер.

— Ужас, — прокомментировал приятель. — Хорошо, что акустики не погружаются.

— А я всю жизнь мечтал. Подумаешь, пиявка в спине! Разве это плата за глубинный паек и возможность совершать подвиги? — Мой тон был шутливым, но на самом деле именно так я и думал.

Одевшись, я нацепил на пояс кинжал и первым полез на броню. Рипли дожидалась нас, пристроив у ног три карабина.

— Значит, так, — оглядела она нас с головы до ног. — Оружие не учебное, поэтому всякое баловство буду пресекать в зародыше. Но если я или Огурец дадим команду стрелять, не вздумайте обосраться. А теперь слушайте боевую задачу. — Она пристально посмотрела в глаза сначала мне, затем Пасу. — Мне необходимо пройти медицинское переосвидетельствование для сдачи сверхглубинного допуска. Но медик, который должен был проводить комиссию, сейчас работает на территории Северо-Африканского альянса. Страна, мягко говоря, не очень дружественно настроенная к белым, а в связи с эпидемией холеры страсти накалились еще сильнее. Короче, не спать, слушать команды, с брони не слезать, оружие держать наготове. По боевому протоколу рубашки разрешаю выправить, две верхние пуговицы расстегнуть, рукава закатать до локтя. — Она задумалась, затем добавила: — А без протокола — ведите себя как бывалые охотники. Куста с Крабом помните? Скопируйте их манеру. Местные не должны знать, что команда у нас состоит из салаг и женщин. Понятно?

— Так точно! — с воодушевлением ответил я.

— Ошибка, — вздохнула Рипли. — Бывалые охотники по уставу отвечают только в бою. Понятно?

— Понятно, — я позволил себе улыбнуться.

— Вооружайтесь. — Кроме заряженных карабинов, она выдала нам гарнитуры для связи и смешные панамы темно-синего цвета… — Я буду командовать из отсека, чтобы арабы не видели женщину на броне. Панамы надеть и не снимать. Здесь Африка, а с ней шутки в сторону.

Через минуту «Красотка» остановила машины и сбросила ход. Над амфибией нависла стрела погрузочного крана. Мы с Пасом закрепили крючья в проушинах, вернулись на крышу и крепче ухватились за леера. Броневик оторвался от палубы, скользнул над бортом и опустился в море, закачавшись на невысоких волнах.

— Не спать, Копуха! — услышал я в наушниках голос Жаба. — Или я за вас буду стропы отсоединять?

По боевому регламенту оружие из рук выпускать нельзя, поэтому мы закинули ремни карабинов на плечи и спустились по скобам к проушинам. Отцепив тросы, мы вернулись на крышу.